Хозяйка ранчо

— Рози не оставляет надежды когда-нибудь обогнать Пита! — с доброй усмешкой заметила Клео. — Только этому никогда не бывать. У Пита — полудикий конь, почти что мустанг. Вам не приходилось их видеть? Они способны развивать потрясающую скорость — особенно на короткой дистанции. Любую лошадь запросто обойдут.

Разговор коснулся достоинств различных пород лошадей, и Чанс вспомнил про конюшню арабских скакунов, что когда-то была у семьи Саксон, а Клео в ответ рассказала о знаменитом конном заводе на юго-западе Монтаны.

Их беседа текла легко и непринужденно, как, впрочем, всегда, когда речь шла исключительно о делах. Чанс прилежно выбирал как можно более нейтральные слова и выражения, чтобы Клео, не дай Бог, не заподозрила его в «нечистых» помыслах. Что, впрочем, отнюдь не мешало Чансу их иметь — тут уж он был бессилен и искренне восхищался Клео. И не столько даже ее красотой, сколько необычайно глубокой натурой и своеобразным и сильным характером, какого ему не доводилось прежде встречать в женщинах. Особенно ярко он проявлялся в ее отношениях с дочерью. Клео никогда не повышала на нее голос, никогда не давила материнским авторитетом, и тем не менее Рози слушалась ее беспрекословно. А кроме того, кто знает, возможно, его так неудержимо влечет к Клео именно потому, что она будто не желает замечать возникшего между ними притяжения. Когда Клео и Чанс подъехали к конюшням, Рози уже успела расседлать свою низкорослую лошадку и теперь заботливо ее обтирала.

— Ну как, победила? — спросила Клео.

— Сегодня еще нет, — отозвалась девочка, но было видно, что сдаваться она вовсе не собирается.

Чанс спешился и удовлетворенно вздохнул: день удался на славу, и поработали хорошо, и Клео с Рози согласились ужинать вместе с ним. Расседлав лошадей и насыпав им овса, каждый занялся своим, делом. Клео и Рози отправились домой, Пит — к себе, в рабочий барак, а Чанс поднялся наверх, где принял душ, побрился и переоделся. Потом прошел в кабинет, решив, что пора позвонить братьям.

Они, как и Чанс, были все в заботах, но главное — в их голосах он уловил то же удовлетворение, что испытывал сам: радость от сознания того, что они заняты важным и полезным делом. После телефонных разговоров с братьями он с гордостью подумал о том, что перемена в судьбе пошла им всем троим на пользу. Спору нет, разорение стало для них жестоким ударом, но отнюдь не таким, от которого нельзя оправиться. Чанс вскочил на ноги: он вдруг понял, что страшно проголодался.

— Ну вот, теперь любо-дорого посмотреть! — сказала Клео, закрепив волосы Рози большой розовой заколкой. Девочка надела свой самый любимый наряд: белую в цветочек рубашку и розовую безрукавку.

— И ты тоже, мамочка, приоденься!

Щеки Клео вспыхнули. Юбка с блузкой, выбранные ею для сегодняшнего ужина, вряд ли кто счел бы элегантным туалетом, но они по крайней мере подчеркивали ее женственность. Для Рози приглашение на ужин стало настоящим праздником, и Клео не хотелось разочаровывать дочь. Напротив, она постаралась поддержать ее праздничное настроение и даже чуть-чуть подкрасила губы. Если Чанс усмотрит в этом желание понравиться, она найдет способ охладить его пыл, но пока ей не хотелось об этом думать.

— Чанс пригласил нас на ужин! На ужин нас Чанс пригласил! — распевала девочка, кружась по комнате.

— Он тебе нравится? — осторожно спросила Клео.

— Просто прелесть! — с сияющими глазами воскликнула Рози. — Правда, он прелесть, мама?

— Да… Он человек добрый, — с трудом выдавила Клео.

Чанс действительно очень ласково вел себя с Рози, причем не прилагая никаких особых усилий, будто ему и вправду доставляло удовольствие весело болтать с ней. Да он и к собакам относился дружелюбно, недаром, стоило их выпустить, они следовали за ним буквально по пятам. Да, с Чансом нашей сестре, женщине, нужно держать ухо востро — иначе в два счета голову потеряешь. Если б ее уже раз жизнь не стукнула, вряд ли она сейчас устояла бы. То обстоятельство, что Рози так быстро и, главное, так сильно привязалась к Чансу, немало встревожило Клео. Девочке, видимо, не хватало отцовской ласки, хотя она никогда этого раньше не показывала. Что, если, вольно или невольно, Рози увидит в нем отца, а Чанс в один прекрасный день возьмет да исчезнет? Какой удар будет для девочки!

Когда они подошли к усадьбе, Клео уже была словно натянутая струна. Ситуация на ранчо лишь внешне выглядела нормально. А на самом деле сплошные заботы и тревоги. Неужели придется оставить работу? Покинуть единственное место, к которому Рози относилась как к родному дому? Нет, Клео все еще не могла об этом и помыслить. Напрасно она убеждала себя, что если Чанс вздумает избавиться от ранчо и уехать, то и в этом случае ей придется искать новую работу. Да и другим тоже. Но сама она первой ничего делать не будет, решила Клео, перед тем как войти в дом. Поживем — увидим.

Во время ужина Чанс вспомнил о своем обещании взять Рози на реку и научить ее плавать кролем. Он чуть было не сказал об этом вслух, но вовремя осекся, решив сперва обсудить это наедине с Клео. Как Чанс ни ругал себя, он был не властен над собой и во все глаза смотрел на Клео: с распущенными по плечам волосами, с чуть подкрашенными полными губами она была необыкновенно хороша. Клео упорно избегала его взгляда, из чего Чанс сделал вывод, что от нее не укрылось его восхищение.

Джо приготовил для них отменный ужин: тушеное мясо, свежеиспеченный хлеб и грушевый лимонад. Пока все с аппетитом ели, разговор вертелся вокруг неотложных хозяйственных дел. Потом Пит вышел покурить, и Джо стал убирать со стола. Зная по собственному опыту, как Джо не любит, чтобы кто-нибудь хозяйничал у него на кухне, Клео похвалила его стряпню и собралась уходить. Вслед за ней поднялся и Чанс:

— Я провожу вас. Нам надо кое-что обсудить.

Солнце скрывалось за горами, проливая мягкий свет на равнину, и длинные тени от строений ложились на землю. Чанс полюбил эти умиротворяющие тихие летние вечера, хотя у него почти не оставалось времени на то, чтобы любоваться ими. Он продолжал прилежно изучать записи и отчеты Клео и теперь мог сказать, что этап начального образования остался уже позади. Они неторопливо шли к маленькому домику — Чанс, Клео и Рози посредине, — когда Чанс произнес:

— Мне придется съездить в Хелину, в банк — у них еще нет образца моей подписи.

Его заявление не должно было явиться для Клео неожиданностью. Она понимала, что все финансовые дела и документация теперь автоматически перешли в ведение Чанса, и даже радовалась этому, потому что терпеть не могла возиться с бумагами. Однако лишь в эту минуту она поняла, что дни ее полной самостоятельности прошли. За три года Клео уже привыкла к тому, что любые ответственные решения исходят только от нее и все работники ранчо подчинялись непосредственно ей. Впервые до нее дошло, что положение коренным образом изменилось.

— Понимаю, — ответила она.

Чанс кинул на нее внимательный взгляд.

— Я хотел бы, чтобы все записи по-прежнему вели вы. Однако считаю, что банк должен иметь образец моей подписи.

— Разумеется. И не считайте, что вы обязаны щадить мои чувства.

— Ничего подобного мне и в голову не приходило.

Рози тем временем убежала вперед и принялась играть с собаками.

— Ваши знания, Клео, для меня поистине бесценны. Если вы, не ровен час, завтра решите уехать, я пропаду, — продолжал Чанс.

— Не думаю, — проговорила Клео, взглянув ему прямо в глаза. — Вы явно недооцениваете свои способности.

— Но вы же не собираетесь удирать? — настойчиво спросил Чанс.

Как неожиданно начался этот важный разговор. Едва Рози оставила их вдвоем, Клео сразу почувствовала, что вся ее внутренняя решимость сохранять дистанцию в отношениях с Чансом тает, как дневной свет при наступлении сумерек.

— Я уже говорила вам, насколько успела привязаться к этому месту, — произнесла она внезапно севшим голосом.