С судьбой не играют в прятки

Алан не мог понять, что в этом звуке не так: то ли она очень долго себя сдерживала, то ли ей вовсе не хотелось плакать и она добавила его для пущей эффектности.

— Диана, я прошу тебя…

О чем? Простить? Остаться? Алан ощутил внутри только пустоту. Слабо засосало под ложечкой, как будто заглянул в шахту лифта с высоты сорок восьмого этажа.

— Слишком поздно.

Дурацкая фраза из голливудских фильмов. Хороша в трагичных эпизодах, в которых погибает какой-нибудь положительный персонаж и все зрители должны разразиться рыданиями, или в устах главного героя, готового расправиться с могущественным врагом.

На заурядной лестничной клетке заурядного жилого дома — она нелепа.

Алан отошел от дверей лифта. Диана ударила пальцем погасшую кнопку. Звонок, скользящее движение, открыто: лифт не успел уехать.

Она, кажется, ожидала от него чего-то, но Алан оцепенело проводил ее взглядом и ничего не сказал. Двери закрылись. Лифт поехал вниз. Алан почти физически ощутил волну обиды и неприязни — Дианиной обиды и неприязни. Точно — ждала. И не получила. Бедненькая. Он криво усмехнулся, как ни странно, без всяких эмоций, и полез в борсетку за ключом от квартиры.

Ему всегда казалось, что, когда человек покидает дом, в доме что-то неуловимо изменяется. Но сейчас особых перемен он не заметил, и это было непонятно. Более того, шкаф Дианы не опустел и наполовину. Исчезла только косметика с ночного столика и из ванной. Забавно. Неужели все эти тюбики, баночки, флакончики и коробочки — самое ценное, что у нее есть?!

Алан подошел к бару и налил себе виски. Не пошел к холодильнику за льдом: и так сойдет. Залпом выпил половину. В глазах помутнело. Но ничего. Неразбавленный виски — лучший друг потерянного человека. Алан чувствовал себя именно так — потерянным, как воздушный шарик, вырванный порывом ветра из чьей-то некрепкой руки. Этот безумный день разрушил его жизнь, как карточный домик. Его привычную жизнь.

Вопрос: какова ее абсолютная ценность, если сломать ее оказалось так легко?

Алан сел в кресло, нашарил на журнальном столике пульт, щелкнул — загорелся экран телевизора. Новости. Новости. Дурацкое шоу. Магазин на диване. К чертям!

Он удивлялся своему стоическому спокойствию. Может быть, это просто шок, и, когда пройдет первое потрясение, он наконец почувствует боль от того, что Диана ушла, или не боль, а злость, но хоть что-нибудь… а не эту непонятную и неглубокую досаду. Тьфу. Даже стыдно.

Виски жег горло и резал обоняние. Хор-рошо…

Ладно, все это можно пережить. Понятное дело, он долго шел наверх, и теперь, когда его спихнули, вновь преодолевать те ступени, по которым уже некогда поднимался, будет вдвойне трудно. Нет, не трудно — обидно. Ну и что, в конце-то концов? Выброситься из окна? Не дождутся. Нужно только запастись терпением, стиснуть зубы и идти вперед.

Алан всегда отличался упрямством. Иногда это упрямство было не только завидным, но и достойным восхищения.

Он попробовал разобраться, от чего ему сейчас тяжелее всего. Выяснилось, что таких вещей две: это то, что завтра нужно опять идти на работу и созерцать счастливую рожу Саймона, и то, что с Иви получилось некрасиво. Конечно, пребывая в четырехзвездочном отеле с видом на Шеридан-парк, она вряд ли имеет к нему какие-то претензии, но все-таки. Алан чувствовал себя так, будто принес ее в жертву, откупился от своей совести, а жертва все равно оказалась напрасной. Излишний пафос собственных переживаний едва не рассмешил его. Но чувство, во всяком случае, было премерзкое.

Алан достал из кармана телефон.

Сначала Иви просто сидела на кровати. Кровать была огромная, и то, что дизайн не предполагал наличия балдахина, вовсе ее не портило. Потом она позволила себе откинуться на спину. Матрас слегка пружинил, вискозное покрывало нежно-голубого цвета приятно холодило кожу. Негромко гудел кондиционер.

Иви никогда не бывала в дорогих отелях.

Что ж, неплохой вариант для первой ночи в Чикаго!

В голове было пусто. Видимо, мысли уступили натиску впечатлений. Иви смотрела в потолок и думала: «Потолок». Переводила взгляд на окно — и думала: «Окно». Лениво переворачивалась на живот, скользила взглядом по телефону и думала… «Алан».

Наверное, он будет ненавидеть ее до конца своих дней. Хотя… что она такого страшного в принципе-то сделала? Пятно от кофе на костюме — это, естественно, неприятно. Но она ведь предложила отнести испорченный пиджак в химчистку! И не просила, чтобы он оплачивал ей этот номер. Могла бы и сама подыскать себе что-нибудь дешевое, благо в этом городе выбор огромен. Выбор всего.

А какими удивленными глазами смотрел на них портье! Точнее не на них, а на спину удаляющегося Алана, который препоручил его заботам Иви и ее багаж и умчался. Наверное, если джентльмен приходит в этот отель с дамой, то и уходит вместе с ней… на следующее утро.

Иви блаженно улыбнулась. Ну разве это преступление — немного помечтать? Что все это неслучайно, неспроста, что это часть какой-то красивой романтической истории, что этот потрясающий парень… Нуда. Что она ему нравится… хотя бы вполовину так же сильно, как и он ей.

Нет, что за глупости!

Разве ты не видела, что бывает с девчонками, которые влюбляются в равнодушных к ним парней?! Это же… несправедливость какая-то. Не надо.

Хочешь помереть неудачником — мечтай! Причем для верности нужно мечтать о самом несбыточном!

Нет уж, Иви, давай сразу определим приоритеты. Главное сейчас — найти жилье. Работа на первое время есть. Все остальное — после, после, после…

Он проводит вечера со своей девушкой! И Иви, никогда ее не видевшая и не знавшая о ней ровным счетом ничего, кроме имени, воображала себе блондинку, будто сошедшую со страниц глянцевого журнала, ухоженную, нарядную, с прической от дорогого стилиста и розовым пеньюаром из магазина элитного белья. Диана — имя для королевы… Нет, скорее это потому, что девушка Алана должна быть по меньшей мере Принцессой.

Стоп. Вернемся к началу. Надо найти работу… Потом, может быть, приедет Гай.

Но рациональный ход мыслей то и дело прерывался воспоминаниями сегодняшнего дня. Как-то так получилось, что в общении с Аланом Иви в основном наблюдала его гордый профиль. И «гордый» в этом контексте не было штампом. Красивый нос с небольшой горбинкой, жестко очерченный рот. Он очень обаятельно улыбался — когда улыбался, но, наверное, слишком устал за день, и потому ему было не до светских любезностей и голливудского оскала. Иви не возражала. От этого мужчины исходило ощущение большой внутренней силы, и тусклый налет усталости ничего не значил. Светлые волосы придавали ему сходство с каким-то скандинавским героем… затянутым в белую рубашку с галстуком.

Звонок на сотовый бесцеремонно прервал полет фантазии Иви. Мелькнули две мысли: «Неужели он?!» и «Ну куда я засунула этот несчастный мобильник?!» Мобильник нашелся на самом дне дамской сумочки. И это был не «он», это был Гай.

— Привет! — Иви постаралась, чтобы голос не выдал ее беспричинного разочарования, и потому, возможно, переложила сахара.

— Привет, милая! — в тон ей отозвался Гай. — Я за тебя волнуюсь. Почему ты не звонишь? Все в порядке?

— А я послала тебе сообщение, ты разве его не получал? — Иви солгала, но утешила себя тем, что и правда собиралась написать Гаю эсэмэс.

— Нет. Опять, видимо, какой-то сбой… — Гай, наверное, заподозрил ее в неискренности. — Так как ты?

— Я нормально. Нашла работу на первое время — буду официанткой — и сходила в музей восковых фигур.

— Официанткой?!

— Ну да. В период экзаменов я как раз об этом мечтала — всем улыбаться, записывать заказы в аккуратный блокнотик и не думать ни о чем сложнее поломки в эспрессо-машине.

— Мечты сбываются, — саркастически заметил Гай. — А жилье?

— Ну с этим пока сложно, но на эту ночь… я сняла номер в гостинице. А завтра продолжу поиски. Ой, — спохватилась Иви, — как же я их продолжу, когда мне на работу к половине восьмого?!