Власть женщины

Как оказалось, человек, знакомый ей на протяжении долгих лет, лишь отдаленно походил на того Рудольфа, что сейчас сидел с ней рядом. Одухотворенный, торжествующе серьезный, в эти минуты он олицетворял собой саму красоту и величие человеческой природы.

Наверное, так выглядят великие художники во время создания своих шедевров, пришло Каролине на ум.

— И давно это случилось? — спросила она осторожно, словно боясь испортить его блаженство. — Я имею в виду, давно ли ты влюбился в небо?

Рудольф повернулся к ней. В его бездонных глазах отразилось удивление. Некоторое время он молчал, потом просиял.

— Это случилось очень давно. Я был тогда еще подростком. Заболел небом и сразу почувствовал: мое желание летать — это не прихоть, не мимолетное увлечение, а страсть на всю жизнь. — Он усмехнулся. — Уж если в моем сердце появляется любовь, ее оттуда не вытеснишь. Я люблю небесные просторы, люблю горы. Не меньше люблю свою работу, посвящаю ей большую часть времени.

Каролина до сих пор не знала, кем именно работает Рудольф, но спрашивать об этом сейчас не стала. Из нежелания прерывать его. Он всегда отличался общительностью и умением красиво говорить, но ни разу в жизни она не слышала от него столь откровенные признания.

— Самый первый полет запомнился мне больше не тем, что я увидел на высоте, а тем, как выглядела оттуда земля, продолжал рассказывать Рудольф. — Небо, по сути, это бескрайняя пустота, иногда наполненная облаками. В тот день, когда я впервые поднял в воздух самолет, — тогда со мной еще был инструктор, — облака висели лишь где-то вдали, у самого горизонта. А вот земля… Земля меня восхитила, вернее, потрясла. Я и не думал, что она такая прекрасная… — Он мечтательно покачал головой. — Но самым главным было даже не это. А ощущение того, что ты летишь, ощущение высоты. Я впервые познал тогда вкус настоящей свободы…

Каролина слушала Рудольфа, и у нее сладко щемило в душе. Теперь она точно знала, что полюбила этого человека безгранично и навсегда. Ей вдруг стало совершенно неважно, чем закончится их неожиданно возобновившееся знакомство. Она смаковала каждое мгновение, которое ей дарил Рудольф, и не думала о будущем.

Он и раньше рассказывал ей о своих увлечениях и даже брал с собой в горы. Но сегодняшний рассказ сильно отличался от тех, прежних, — это было настоящее излияние души.

Рудольф давно уже ни с кем не откровенничал. Поймав себя на этой мысли, он резко замолчал и испугался, осознав, что же на самом деле только что произошло.

В кабине его самолета сидел не Роберт, не Уоллес, не кто бы то ни было из его друзей, а женщина. Женщина! И именно с ней он делился самым сокровенным, самым важным.

К тому же эта женщина являлась не кем иным, как одной из главных подозреваемых в причастности к серьезному преступлению…

Невероятно, думал Рудольф, воспроизводя в памяти то, о чем только что разглагольствовал. Самым немыслимым во всем этом казалось ему то, что, открывшись перед Каролиной, он почувствовал небывалое душевное удовлетворение.

Я должен спасти ее, твердо решил он. Спасти от полиции, от Уоллеса, от проклятого Олдриджа… И, черт возьми, даже от самой себя, если окажется, что она нуждается именно в этом…

Фантастическая ночь, думала Каролина, слушая мерную музыку гудящих моторов. Волшебство, творящееся на расстоянии двух тысяч километров от земли… Какие еще сюрпризы ждут нас впереди?

Через три с половиной часа самолет благополучно приземлился на частный аэродром Бауэров, расположенный на окраине Инсбрука.

На земле все как будто стало на свои места. Рудольф превратился в себя прежнего — уверенного, недосягаемого. И все же теперь, Каролина ясно это ощущала, их связывала какая-то тончайшая невидимая нить.

Было три часа ночи. Но дежурные работники аэродрома чувствовали себя вполне бодро, когда, перекинувшись с прибывшими несколькими фразами, занялись осмотром самолета.

— Ты, наверное, устала? — спросил у Каролины Рудольф.

Она улыбнулась, пожала плечами, втянула в них голову и поежилась от холода. На ней было все то же платье из джерси на бретельках. В октябре в Инсбруке уже довольно прохладно. Особенно по ночам.

Рудольф велел одному из работников поторопиться и достать вещи из багажного отсека.

— Вот твой чемодан. В нем есть что-нибудь теплое? — спросил он.

— Я брала с собой шаль… — пробормотала Каролина.

Рудольф расстегнул чемодан. Шаль лежала на самом верху, и Каролина с удовольствием позволила ему накинуть ее себе на плечи.

— Предлагаю передохнуть и отогреться. Чаем, а может, чем-нибудь покрепче, — сказал Рудольф. — Видишь то здание справа? На первом этаже диспетчерская, а на втором — помещения, предназначенные специально для отдыха.

В комнате, куда они пришли, царила атмосфера умиротворения и тепла. Каролина не ожидала ничего подобного. Красивая мягкая мебель, обитая тканью светло-кофейного цвета, столик и стулья с гнутыми ножками, картины на стенах — все здесь было обустроено по-домашнему и со вкусом.

Каролина опустилась на диван.

Рудольф принес из соседней комнаты бутылку бренди, сел рядом с ней, наполнил бокалы, стоявшие на столике, и протянул один из них ей.

— За восхитительный полет!

Сделав глоток, Каролина поставила бокал на стол. Рудольф — тоже.

— Спасибо тебе, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Ты сделала сегодняшнее мое пребывание в небе вдвойне приятным.

Он протянул руку и провел ладонью по плечам девушки. Шаль соскользнула с них вниз.

Сердце Каролины заметалось в груди. Она почувствовала, что сойдет с ума, если накопленная в ней страсть сейчас же не выплеснется наружу.

Порывисто подавшись вперед, она обвила руками шею Рудольфа. Из его груди вырвался приглушенный стон.

Впоследствии Каролина вспоминала о случившемся дальше, как о волшебной сказке. Сказке, которую прочитываешь на одном дыхании, сказке, в которой каждое слово завораживает.

Они долго целовались, лаская руками лица, шеи, плечи друг друга. Потом Рудольф принялся покрывать поцелуями — то легкими и нежными, то глубокими и огненными — грудь Каролины, все еще прикрытую мягким джерси. Она извивалась и металась под шквалом неземных ощущений.

— Кэрри… Милая моя, сладкая… — шептал он, прерывисто дыша.

Каролина задыхалась от наслаждения. Каждое прикосновение Рудольфа, каждый его вздох разжигал в ней все больший и больший пожар, приближая к пику блаженства. Она даже не заметила того момента, когда он стянул бретельки с ее плеч и обнажил ее набухшую полную грудь. Если бы с нею был какой-то другой мужчина, она наверняка испытала бы в первое мгновение сильное смущение. Ведь ей очень недоставало опыта в сексуальных делах.

С Рудольфом же все происходило как во сне. Ей хотелось дарить ему себя всю, без остатка.

Когда он скинул с себя одежду — торопливо, чуть ли не вырвав с мясом пуговицы рубашки, Каролина уставилась на него, как на Бога.

Атлетическая грудь, покрытая волосами, накаченные бицепсы, рельефный пресс, узкие бедра… Она почувствовала себя беззащитной и маленькой и поняла, что готова отдать все, лишь бы он сгреб ее в объятия и больше никогда не выпускал…

Оглушенная и онемевшая, она стянула с себя платье и маленькие кружевные трусики — все, что на ней было.

Умопомрачительная любовная игра продолжилась — то протекая в бешеном, неистовом темпе, то превращаясь в медленный, чувственный танец.

Рудольф ласкал языком ложбинку между грудей Каролины, ее набухшие соски, потом вновь возвращался к губам, целовал брови, глаза, ресницы, покусывал мочки ушей, шепча головокружительную чепуху.

Каролина отвечала на каждое его движение, — то поглаживала ладонями и подушечками пальцев его шею, то запускала руки в его шевелюру и принималась нежно перебирать волосы у него на затылке. То проводила ребром кисти вдоль его позвоночника, то целовала его твердые соски…

Невероятная встреча! — вновь и вновь звучало в ее затуманенной, хмельной голове. Невероятная…