День рождения для двоих

Боже, я совершенно истощена и эмоционально, и физически а еще я безумно люблю своего начальника.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Элис уже заканчивала разговор с клиентом насчет загородного тура, когда в комнату вошла Салли Блэйк с огромным букетом красных роз и, опустив тяжелую корзину на стол, заметила с улыбкой:

— Похоже, день Святого Валентина перенесли на другой день, мисс Мэджикан!

Извинившись, Элис повесила трубку, а в голове мысли обгоняли одна другую: Неужели эти прекрасные цветы от Лиама? Удивительно, что он вдруг решился на такой публичный шаг! Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? У него есть все основания чувствовать себя виноватым… Невольно краснея, она пробормотала слова благодарности, и Салли, продолжая загадочно улыбаться, вышла. Но ей так и не дали побыть одной…

— Какая красота! — воскликнула Шана, едва переступив порог. — А ну, признавайся: кто преподнес тебе эти чудесные цветы?

— Понятия не имею, — ей стоило огромных усилий сохранять внешнее спокойствие.

Особенно когда подруга достала из середины букета маленький конверт и протянула ей со словами:

— Почему бы тебе не узнать, кто это, прямо сейчас?

— Разумеется… — Элис дрожащими руками достала из конвертика карточку и открыла ее.

— Уверена, это подарок от мистера Конвея. Я права? — Шана всячески пыталась заглянуть ей через плечо.

Элис так разволновалась, что буквы слились в сплошную линию и никак не хотели образовывать слова. «Разумеется, они от Лиама! В моей жизни нет другого мужчины, а значит, существует лишь одно-единственное объяснение…»

— Ну же, подруга, не томи! — поторопила ее Шана.

— Нет, их прислал Джо…

— Джо? Кто такой этот Джо?

— Пилот того самого самолета.

— Ясно. Очень мило с его стороны, — облегченно выдохнула Шана.

А вот Элис, напротив, испытала горькое разочарование (с тех пор как уехал Лиам, это вошло у нее в привычку): «Мне не нужны его подарки. Но неужели так трудно написать или хотя бы позвонить?! Почему он избегает меня? Не понимаю…» Чтобы отвлечься от горьких размышлений, Элис решила сосредоточиться на вложенном в конверт письме Джо Банио: он сообщал ей о своем полном выздоровлении и осыпал ее всевозможными комплиментами. А внизу страницы начинался совсем другой почерк:

Элис осторожно потрогала нежные лепестки роз. До этого момента она почему-то не думала о нем как о семейном человеке. «Надо же! Не совершив ничего особенного, я сделала счастливыми стольких людей! И их искренняя признательность гораздо важнее пустякового знака внимания со стороны Лиама…» — старалась убедить саму себя Элис. Но где-то в подсознании она понимала, что, если он не вернется через неделю, ее приподнятое настроение увянет так же быстро, как и эти замечательные розы…

Так оно и случилось. Ни письма, ни звонка, лишь телеграмма длиной в одну строчку: «Прилетаю в следующий понедельник. Жди…» Сначала Элис плакала, злилась на него, а потом поняла, что не вправе рассчитывать на что-то большее с его стороны, пока не разберется в себе и своих желаниях: «Неужели я слишком многого жду от него? А может, Лиам, как и я, еще не определился с тем, какую именно роль я играю в его жизни? С недавних пор уверенность в завтрашнем дне стала для меня непозволительной роскошью! И все-таки я хочу быть с ним…»

Желая всласть посплетничать, Шана время от времени подливала масла в огонь:

— Итак, говоришь, у него семейные проблемы?

— Да, кажется…

— Бьюсь от заклад, в Сиднее у него осталась жена!

Элис не знала, что отвечать, и прятала глаза.

Лиам стоял у окна в своем кабинете, откуда открывался прекрасный вид на деловой центр столицы, и размышлял о том, что когда-то давно Сидней был пределом его мечтаний, а теперь прежние перспективы утратили былую привлекательность и сердце зовет его обратно в Кэрнс, к Элис…

Прошедшая неделя оказалась на редкость изматывающей! Почти все это время он провел рядом с Джулией в больнице — и, слава богу, ей стало гораздо лучше. Врачи обещали выписать ее уже через несколько дней, и она с нетерпением ждала возможности вернуться домой, к сыну. Несмотря на подорванное здоровье и беспомощность, Джулия Конвей всегда задорно улыбалась и никогда не жаловалась на судьбу. Ее доброте, поразительной стойкости и мужеству можно было только позавидовать! Однако каждый раз, видя ее в инвалидном кресле, Лиам вспоминал, какой жизнерадостной и беззаботной она была до той страшной аварии, и чувство вины становилось особенно болезненным, почти нестерпимым. Отдавая дань уважения этой неординарной женщине, он окружал ее вниманием и заботой, изо всех сил стараясь не думать об Элис…

— Мистер Конвей… — окликнула его Рита Джеймс, входя в кабинет. — Мистер То уже приехал.

Мистер То? — рассеянно переспросил он.

— Наш сингапурский инвестор…

Ах, да, конечно. Не будем заставлять его ждать дольше, чем нужно. И еще одно, Рита, — Лиам сделал паузу и вдруг довольно улыбнулся: так ему понравилась собственная идея. Не могли бы вы выбрать время и сходить в магазин? Желательно сегодня…

— Разумеется. Что нужно купить? — Когда он назвал желаемое, она удивленно приподняла бровь, но, будучи опытным заместителем, быстро взяла себя в руки и спокойно заметила: — думаю, мне хватит обеденного перерыва, чтобы выполнить вашу просьбу, мистер Конвей, однако я ничего не обещаю…

— Можете не торопиться. Я даю вам отгул на полдня, — с этими словами Лиам одернул пиджак, поправил волосы и сел за письменный стол. — А сейчас пригласите мистера То…

Пятница. Вечер. Никогда раньше Элис не была так рада концу рабочей недели: бессонные ночи и сплошные стрессы днем кого угодно выбьют из колеи! «Наконец-то я могу убежать ото всех и спрятаться! Боже, как же я устала притворяться равнодушной ко всему, что касается Лиама!» — мысленно повторяла она, ставя машину в гараж и поднимаясь по лестнице. Заглянув в почтовый ящик, Элис нашла там лишь счета. Потом ключ долго не входил в замочную скважину. Как назло! Захлопнув дверь, Элис стянула узкие туфли и прошла на кухню, чтобы выпить кофе. Пока закипал чайник, она стояла у окна и увидела, как прямо к дому подъехал почтовый фургон и высокий брюнет с довольно объемистой посылкой вошел в подъезд. «А вдруг он направляется ко мне?» — предположила она. Любопытство заставило ее подойти к входной двери и посмотреть в глазок. И что же? О чудо: юноша остановился у ее квартиры и нажал звонок. Элис выждала несколько секунд (чтобы курьер не подумал, что она за ним шпионит) и открыла:

— Вы ко мне?

— У меня посылка для… Элис Мэджикан, — бегло взглянув на посылку, сообщил он.

— Это я, — дрогнувшим голосом ответила она: на посылке стоял штамп сиднейского почтового отделения.

— Тогда получите и распишитесь здесь… и еще внизу.

Поблагодарив молодого человека, Элис закрыла дверь и, стараясь унять бешеный стук сердца, прошла на кухню. Острый кухонный нож легко разрезал бечевку — и она торопливо развернула плотную коричневую бумагу, под которой обнаружилась украшенная в красных и золотых тонах подарочная коробка, а внутри лежала завернутая сразу в несколько слоев полиэтилена и обложенная пенопластом хрустальная ваза.

Изумительной ручной — скорее всего, венецианской — работы! Прозрачное как слеза стекло симметрично чередовалось с матовым великолепием темно-зеленого цвета. А как вся эта красота переливалась в лучах заката! Затаив дыхание от восторга, Элис прочла карточку: «Безумно скучаю…» — и из глаз ее сами собой потекли счастливые слезы: «Лиам думает обо мне! Прочь все обиды и бесконечное самокопание! Он тоскует и ждет нашей встречи не меньше, чем я… — Совершенно случайно ее взгляд остановился на магнитном календаре, прикрепленном на холодильнике: — должно быть, я неправильно рассчитала очередной цикл! Раньше критические дни никогда не задерживались больше, чем на один день… — Подойдя ближе и приглядевшись, она, в буквальном смысле слова похолодела от ужаса. — Нет, все точно! Но разве такое возможно, чтобы я вдруг?.. Спокойно, Элис, только не паникуй! Прежде всего надо постараться взять себя в руки: задержка вполне может быть вызвана бесконечными стрессами на работе и нервным перенапряжением дома! В конце концов, сколько можно себя изводить?! Утром я проснусь, и все встанет на свои места. Иначе и быть не может! Надеюсь…»