Смелые наездники

— Вообще-то обед в пять. — Она прищурилась.

— Так вы запланировали этот сюрприз еще вчера?

Уэс пожал плечами.

— Просто пришло в голову. Вы же хотели увидеть настоящий Запад? Сегодня увидите.

Он рассмеялся, довольный. Виктория была очень красива, ее глаза сияли. Купер мысленно похвалил себя за то, что придумал поехать на ранчо в повозке, а не в автомобиле.

Виктория болтала без умолку. Он отвечал, когда требовались ответы, в основном же просто наслаждался. Давно ему не приходилось испытывать такого удовольствия. Несколько лет назад Уэс убедил себя, что звук женского смеха ничего не добавит в его жизнь. Сейчас он понял, что ошибался.

Через два часа они въехали на узкую подъездную дорожку. Виктории так живо вспомнился один из вестернов, который она когда-то видела по телевизору, что она буквально ожидала вот-вот услышать музыку из этого фильма. По обе стороны дорожки были припаркованы автомобили. Чем ближе они подъезжали, тем сильнее ощущался в воздухе аромат жарящейся на огне говядины.

Слева возник большой белый дом. Виктория увидела четыре просторных конюшни и на мили вдаль — загоны и зеленые поля. И везде — лошади, всех мастей и размеров. У нее просто дух захватило. Прямо как в кино… только все это на самом деле.

Проезжая ворота, Уэс просунул ее руку себе под локоть. Въехав во двор, он спрыгнул и обошел повозку, чтобы помочь Виктории. Какую-то долю секунды он держал ее в воздухе, ее руки опирались ему на плечи, улыбаясь, они смотрели друг другу в глаза. Несколько секунд они были как бы одни, затем их окружили члены семьи и гости. Виктория определила, что здесь присутствует не менее двух сотен людей.

Вдруг она заметила среди гостей маленькую девочку. Белое испачканное платье развевается, в руках большая ложка. Только Виктория подумала, какой прелестный ребенок, как девочка, протягивая руки, подбежала прямо к Уэсу.

— Папочка!

Он подхватил ее, подбросил в воздух.

— Кэти, дорогая моя, как ты умудрилась так измазаться?

Та показала ему ложку.

— Копаю яму. Повар сказал, если глубоко копать, можно выкопать китайцев. Поможешь? — Девочка повернулась к Виктории. — Мне четыре года, — сообщила она и выставила четыре пухленьких пальчика.

— Попозже помогу. А сейчас я хочу, чтобы ты познакомилась с моим другом. — Громко чмокнув дочку в румяную щечку, Уэс повернулся к Виктории и представил их: — Виктория. Моя дочь.

Виктория пожала маленькую ладошку. Так вот его Кэти. Какое облегчение!

— Рада познакомиться, Кэти. Я тоже помогу тебе копать.

Виктория вспомнила собственное детство. Ей не разрешалось копать и вообще играть с землей. А если бы она испачкала такое красивое белое платье, то заработала бы нешуточное наказание.

Она была представлена родителям Уэса. Моложавые и энергичные, они стали знакомить ее с другими гостями. Виктория подумала, что никогда не видела одновременно столько одинаковых шляп и блуз и столько веселых, добродушных лиц.

На помосте танцевали под музыку небольшого оркестра. Десятки столов ломились от такого количества еды, что, казалось, ею можно было бы накормить, наверное, целый город. В двадцати грилях жарилось мясо. Всюду бегали дети. Кэти не отходила от отца, отклоняя приглашения других детей поиграть.

За обедом Уэс усадил Кэти себе на колени и одновременно пытался разрезать кусок мяса. Смеясь, Виктория забрала у него тарелку.

— Давайте я разрежу. А то как бы нам не пришлось звонить по поводу несчастного случая.

Кэти с аппетитом ела сочный гамбургер. Брызнувший кетчуп запачкал манжет рубашки Уэса. Время от времени Кэти оборачивалась к отцу и радостно улыбалась. Тот в ответ целовал ее в нос или в голову.

Глядя на них, Виктория подумала, что не помнит такого теплого отношения к себе в детстве. Во время еды ей полагалось сидеть только на своем стуле. А мать всегда твердила, что не годится демонстрировать свои чувства на людях. Отец же ее рано умер. Виктория вернула Уэсу тарелку с мясом, и тот в знак благодарности подхватил на вилку пучок зеленого салата и предложил ей. Она не очень-то любила эту подливку из острого сыра, в которую Уэс предварительно обмакнул салат, но послушно открыла рот. Он смотрел, как ее губы сомкнулись вокруг вилки. Прошлой ночью он лишь на мгновение прикоснулся к ним, но ощущение, испытанное при этом, потрясло его. А он совсем не уверен, что хочет быть потрясенным. Когда-то он уже испытывал нечто подобное с другой женщиной, и все окончилось катастрофой. Правда, не совсем. Уэс прижал к себе Кэти. У него осталась дочь, и теперь он не представляет свою жизнь без нее. Нет, с Викторией все по-другому. Особенно сегодня. Сегодня она совсем не скованная и такая счастливая, какой Уэс ее еще не видел. Сейчас она вызывала в нем какое-то смутное чувство, которое он еще не определил.

Решив пройтись, чтобы привести в порядок мысли, он поставил дочку на землю и предложил:

— Давай, Кэти, покажем Виктории конюшни.

— Я покажу ей дебильного жеребенка.

— Я говорил тебе, малышка: он не дебильный. Просто нуждается в специальном уходе.

— А Док сказал — дебильный. Сказал, что он слабый и противный.

Уэс подмигнул Виктории.

— Док — наш старший конюх. Не очень-то большой дипломат.

Все трое отправились на конюшни. Там было чисто, царил образцовый порядок. Затем они посмотрели в загоне на жеребят с матками. Ее поразило, что Уэс знает клички всех лошадей. Потом, посадив Кэти на колени, Виктория смотрела, как Уэс, его отец и еще двое мужчин играют в подкову. Все четверо шутили и смеялись. Какая счастливая семья, такая сплоченная и открытая, легкая в общении. Виктория потерлась щекой о теплую головку Кэти, К ним подошла мать Уэса с чашкой чая для Виктории и кружкой молока для Кэти.

— Они могут играть часами, — улыбнулась она. — Знаете, Кэти не очень быстро сходится с новыми людьми, но вы ей, видимо, пришлись по душе.

— Надеюсь, что так, миссис Купер. Кэти такой прелестный ребенок. — Виктория огляделась. — Здесь так красиво. Замечательное место для ребенка.

— Вы еще не видели дом, да? Мужчины никогда не думают о таких вещах. Кэти, пойдем покажем Виктории бабушкину кухню. Там тебя и твоего папу ждет целое блюдо имбирных пряников. Только их надо покрыть глазурью.

Девочка спрыгнула с колен Виктории и взяла бабушку за руку.

— Тори ведь тоже может помочь, да, бабушка?

Миссис Купер засмеялась.

— Конечно, милая. Тори тоже поможет. — Она подмигнула Виктории.

Они вошли в огромную, сверкающую чистотой кухню. Здесь, наверное, уместился бы весь Глори-таун. Виктория не смогла удержать возглас восхищения.

— Да, большая. — Миссис Купер оглядела кухню с гордостью. — Мы начинали в маленьком домике, с одним жеребцом и шестью кобылами. Это было очень давно. Том мне обещал, что однажды у меня будет самая большая кухня в Оклахоме. И вот она перед вами.

Стены кухни были выкрашены в кремовый цвет, на окнах висели полотняные занавески в коричнево-желто-бирюзовую полоску. Пол покрывал черно-белый линолеум. Три люстры размером с колесо повозки свешивались с потолка, чтобы осветить три духовки, четыре плиты и акры рабочих столов. Кастрюли и сковородки, сверкающие медью и сталью, висели вдоль трех стен. Четвертую занимал огромный очаг.

Миссис Купер распахнула двери в столовую. Виктория насчитала четырнадцать стульев вокруг стола красного дерева. Стены с голубыми шелковистыми обоями были украшены канделябрами и картинами.

— Как красиво!

— Надо. Мы часто принимаем гостей.

Клиенты, покупатели.

— Очень красиво, — повторила Виктория.

Она всегда думала, что у них в Вирджинии огромный дом, но теперь он казался ей флигелем. Здесь же было много воздуха и никакой вычурности.

Они прошли в гостиную. Сосновая мебель, отполированная до блеска, на диванах и креслах индейские покрывала, на стенах семейные портреты. За огромными, от пола до потолка, окнами — бескрайние поля. В каждой вещи чувствуется, что она выбиралась старательно и с любовью.