Упрямая гувернантка

К ее облегчению, в этот момент открылась дверь в кухню и Мария внесла поднос с кувшином горячего молока, кофейником и тремя чашками. Она преодолела необозримое пространство блестящего пола и поставила поднос на длинный полированный стол.

Барон оставил Викторию и с улыбкой подошел к Марии.

— Danke, Мария, — приветливо кивнул он. — Как нельзя кстати!

Мария покраснела от удовольствия и взглянула на Викторию.

— Так вы вернулись, фройляйн, — сказала она с некоторым облегчением. — Густав собирался вас искать.

— Меня? — Виктория нахмурила брови. — Зачем? Я не заблудилась.

Барон кивком отпустил Марию и, когда пожилая женщина оставила их, сказал:

— Погода в горах переменчива. Внезапная пурга может помешать самому опытному восходителю, а падение в трещину для того, кто не знает, как из нее выбраться, — смертельно.

Виктория невольно воскликнула:

— Но я не забиралась в горы, я гуляла вокруг стен замка, вот и все!

— С Фрицем.

— Да, конечно, с Фрицем.

— С животным, о котором вы ничего не знаете и которое вчера вечером напугало вас!

Теперь в самой Виктории пробудился мятежный дух.

— Что вы хотите сказать, герр барон? — нетерпеливо сказала она. — Простите, если причинила кому-то беспокойство, я не хотела. У меня хватает здравого смысла не отходить от замка без надлежащего сопровождения.

— Es freut mich [11]. — Барон взглянул на дочь. — Твои уроки начнутся сегодня вечером, Blümchen [12].

Софи медленно сползла со скамьи и подошла к нему с укоризненным видом.

— Mir ist nicht wohl [13], папа, — сказала она, слабо качая головой.

Барон нахмурился.

— Тебе нехорошо, — повторил он по-английски для Виктории. — Только что все было отлично.

Софи вложила ладонь в его руку.

— Папа, у меня болит голова, — умоляюще сказала она. — Давай отложим уроки до завтра, раз фройляйн не начала с утра?

Виктория была уверена, что вся сцена разыграна для нее. Каким-то образом Софи догадалась, что она не собирается жаловаться отцу, и почувствовала полную свободу для дальнейшей лжи. А в том, что девочка лжет, у Виктории сомнений не возникало.

Барон ласково взглянул на дочь, затем перевел взгляд на Викторию, которая не смогла полностью скрыть раздражение.

— Очень хорошо, — решительно сказал он. — Отложим уроки до завтра, а сегодня мисс Монро может распаковать дорожный сундук, который в настоящее время находится в буфетной внизу башни. Мы с Густавом доставим его в вашу комнату после ленча, фройляйн.

От радости, что ее сундук все-таки прибыл, Виктория забыла о раздражении. Она собиралась справиться о багаже вчера за ужином у барона, но он так и не появился. А утром совершенно забыла.

— Я хотела о нем спросить, — удовлетворенно воскликнула Виктория. — В нем большая часть моей одежды.

Барон бросил на нее лукавый взгляд:

— Если сундук набит одеждой, то, боюсь, возможностей вашей комнаты по хранению этих предметов недостаточно.

Виктория сжала губы.

— В сундуке находится большая часть моей одежды, но я не говорила, что в нем только одежда, — невозмутимо заметила она. — Я предвидела, что по вечерам здесь будет скучно без книг и шитья.

— Вы шьете? — В голосе барона послышалось удивление, и она подумала, что он насмехается.

Не отвечая, она быстро пошла к выходу, но у самой двери он сказал:

— Ваш кофе, фройляйн!

Она неуклюже обернулась и приняла налитую им чашку. Ей пришлось пересечь зал и по его предложению добавить сахар и сливки. Софи тоже пила кофе, без стеснения наливая в чашку густые сливки, и на некоторое время в зале воцарилась тишина. Затем Виктория решительно попрощалась и взбежала по лестнице к себе.

В ее отсутствие кто-то разжег камин, и в скромных апартаментах стало тепло и уютно. Виктория сняла сапоги, пальто и второй свитер и устроилась у камина, чтобы согреть руки у огня. Поразительно, если подумать. Ведь она находится в замке Райхштейн менее суток! Столько всего случилось, что кажется, после Лондона прошла целая жизнь.

С нарастающим напряжением она обдумывала проблему с Софи. Неудивительно, что бывшим гувернанткам изоляция пришлась не по вкусу. По мнению Виктории, это всего лишь удачный предлог. Девочка практически неуправляема, и трудно решить, как лучше с ней справиться. Успешное избавление от двух гувернанток, несомненно, придало ей ощущение собственной значимости, которое нелегко будет преодолеть. Конечно, Виктория могла возложить свои проблемы на барона, сделав его ответственным за хорошее поведение Софи, но это было не лучшим решением. Девочка начнет еще больше презирать Викторию за неспособность справиться со своими обязанностями. И рано или поздно найдет способ дискредитировать ее в глазах барона. Она уже доказала, что такое возможно. Без женщины в доме Софи совершенно отбилась от рук. Если у Виктории не будет полной свободы действий в отношении Софи, мира между ними не видать.

Но главная трудность состояла в том, как завоевать доверие барона. Сейчас она просто пришелец, временный пришелец, если Софи преуспеет, и поэтому пока следует ограничиться целью доказать, что она сможет справиться с поставленной задачей.

Она села за стол с Марией и Густавом, барон с дочерью опять отсутствовали. Когда Виктория невзначай упомянула это обстоятельство, выяснилось, что Софи с отцом едят в кабинете, где девушка уже побывала.

— Герр барон, как правило, обедает в кабинете, — объяснила Мария, раскладывая ломтики домашней ветчины по тарелкам. — Иногда, в виде поощрения, разрешает присоединиться к себе кому-нибудь из слуг.

— Понятно. — Виктория поморщилась и приступила к вкусному супу, который Мария налила на первое. Невольно она почувствовала легкое разочарование, что не знала этого, когда барон предложил ей обедать в своей комнате. Она думала, что все едят в кухне, и знание, что это не так, несколько обескураживало. «Это на руку Софи, — прозорливо подумала Виктория, — приравнивает меня к Марии и Густаву и ставит барона и дочь в совершенно другое положение. Но затем она успокоенно сморщила нос. Какая ей разница, где он ест? Кухня не хуже, чем любое другое место в этом мавзолее, по крайней мере, не в одиночестве. Но при этом до нее окончательно дошло, что теперь она считается только домашней прислугой. Виктория улыбнулась, представив возможную реакцию тети Лори. Крестная, очевидно, воображает, что гувернантка дочери барона фон Райхштейна окружена необыкновенным комфортом.

Днем Густав и хозяин принесли сундук. Когда они ушли, Виктория с любопытством открыла его. Снаружи в оконную раму бились снежные вихри, но в комнате было тепло и уютно, и девушка была рада чем-нибудь заняться.

Она развесила одежду в просторном старом гардеробе в углу комнаты, затем склонилась над сундуком, чтобы проверить, что осталось. Виктория привезла с собой несколько книг: некоторые — давно любимые, которые могла многократно перечитывать, другие — давно купленные, но на них не хватало времени. Хотя она редко шила для себя, но делала это неплохо и привезла с собой ткань для своего хобби. Она думала, что у баронессы фон Райхштейн или ее портнихи есть швейная машинка, но поскольку эта надежда явно не оправдалась, следует набраться терпения и шить все необходимое вручную. Возможно, размышляла она, это и к лучшему. Если шить на швейной машинке, то за долгие свободные часы ткань скоро кончится. На самом дне сундука она нашла маленький магнитофон на батарейках. Виктория совсем забыла, что взяла его. Когда девушка поняла, что при желании может послушать музыку, ее настроение значительно улучшилось. Вытащив магнитофон, она нажала кнопку, и в воздухе разлилась лирическая баллада, особенно модная в этом сезоне.

Улыбаясь про себя, Виктория в качестве завершающего штриха поставила на стол фотографию тети Лори и выложила набор гребней, подаренных три года назад на ее двадцать первый день рождения. После этого она заперла сундук и с трудом задвинула его в угол комнаты, под окно. Получилось лишнее сиденье, к тому же сундук слишком велик, чтобы стоять в другом месте. Затем она взяла один из новых романов и устроилась у камина. Было очень приятно просто сидеть за книгой, и спустя некоторое время тепло от огня разморило ее, Виктория отложила книгу и закрыла глаза. Очевидно, она заснула, так как очнулась от стука в дверь. В комнате уже стемнело. Оказалось, Густав пришел разжечь камин. На его вопрос, где она будет ужинать, Виктория ответила, что спустится. Как ни уютно в комнате, одиночество легче принимать малыми дозами, и она поняла, что рада сойти вниз, размять ноги и поговорить с Марией.