Дитя лагуны

— Присаживайтесь, мисс Кимри. Чувствуйте себя, как дома. Хотя, конечно, я сомневаюсь, что у вас это получится. Наверняка ваш дом куда более цивилизован, чем мое жилище…

— Напротив, — усмехнулась Мик. — В моем доме всегда царит беспорядок. А у вас здесь удивительная чистота.

— Стараюсь, — улыбнулся польщенный Эрик. — Не выношу беспорядка. Правда, не всегда есть время, чтобы убраться… Частенько я так устаю после плавания, что хочется только одного — спать…

— Значит, большую часть времени вы проводите в море? — поинтересовалась Мик, рассматривая деревянный стул. На спинке были вырезаны чудные человечки, которые, как показалось Мик, танцевали.

— Нет. В основном я здесь, на суше. Моя лодка не позволяет мне заплывать далеко. Но рыбы я ловлю достаточно, чтобы прокормить себя.

— Натуральное хозяйство? — спросила Мик, присаживаясь на стул.

— Ну да, — улыбнулся Эрик. — А ты считаешь — это плохо?

— Так мы на «ты»? — в ответ улыбнулась Мик.

— Если ты не возражаешь…

— Уже нет.

— Лови! — Эрик бросил ей в руки толстый шерстяной свитер. — В нем ты быстро согреешься.

Мик натянула на себя свитер. Он действительно был очень теплым. Свитер пропах морем, ветром и терпковатым, едва заметным запахом пота. Как ни странно, но Мик, привыкшей к дорогим духам, этот запах даже понравился. Наверное, это запах самого Эрика, мечтательно подумала она, но тут же осеклась. Она практически не знает Эрика Торланда, а думает о таких интимных вещах…

— Ну что, теплее? — поинтересовался Эрик, разливая по мискам густую похлебку.

— Угу, — кивнула Мик и потянула носом. Пахло неплохо. А вот как на вкус…

— Не бойся, не отравлю, — съехидничал Эрик, заметив, что Мик принюхивается. — Это рыбная похлебка. Мое «фирменное блюдо». Все, кто его пробовал, были довольны. Хотя я не знаю твоих вкусов…

— Я люблю морепродукты, — мечтательно улыбнулась Мик. — Особенно устриц. Только от них у меня аллергия. Начинаю чихать, а лицо покрывается красными пятнами. Но все равно не могу от них отказаться…

Эрик улыбнулся. Должно быть, представил ее чихающей, с щеками, усыпанными красным горошком. Да, он прав. Зрелище не самое приятное. Во всяком случае, Лаэрту оно не нравилось…

— Ну что же ты? Ешь, — предложил Эрик и сел за стол напротив нее. — Или ты все еще мерзнешь?

— Нет, уже согрелась. Спасибо за свитер. И вообще, спасибо, — благодарно улыбнулась Мик.

Неприятный осадок от ссоры растаял. Мик потихоньку забывала о том Эрике, которого встретила днем на побережье. И правда, сейчас казалось, что он совершенно другой человек: простой, мягкий, отзывчивый. Мужественный и по-прежнему… запредельно сексуальный… Да, именно так. Мик не знала, почему именно «запредельно». Возможно, оттого, что Эрик казался ей недоступным, недосягаемым…

— Не за что, — отозвался Эрик, вертя в руках деревянную ложку. — А что, по-твоему, я должен был бросить тебя на берегу?

— Не знаю, но многие именно так и поступили бы. Кого волнуют чужие беды?

— Никогда не встречал наивных пессимисток, — улыбнулся Эрик. — Ты забавная, Мик.

— Наверное… — Мик смутилась и поспешила запустить ложку в похлебку, а глаза — в миску, чтобы скрыть неловкость.

— Может, расскажешь о себе? — предложил Эрик. — Несправедливо, что мы обсуждаем только мою персону…

— А что рассказывать? — Мик проглотила ложку похлебки и приятно зажмурилась. — Вкусно…

— Я же обещал, что не отравлю… Ну вот, например, давно ли ты работаешь в этих своих «Откровениях»? И почему решила взять интервью именно у меня?

— Хороший вопрос. Ты удивишься, но я пока не работаю в «Откровениях». Это мое первое задание… Мой… — Мик осеклась. Она вдруг поняла, что не хочет, чтобы Эрик узнал о том, кем приходится ей Лаэрт Спэлон. — Потенциальный шеф предложил мне написать статью о тебе. Сказал, что ты получил первое место на конкурсе глиняных фигурок во Флориде. Сказал, что по происхождению ты — американец, но не хочешь возвращаться на родину, хотя и мог бы это сделать. Что ты живешь как настоящий дикарь — в маленькой хижине в лагуне — и сам добываешь себе еду. В общем, Лаэрт Спэлон предложил мне написать о тебе подробную статью, от которой будет зависеть моя будущая работа в «Откровениях»… — Мик замолчала. Зря она сказала об этом. Теперь Эрик подумает, что она пытается давить на жалость. — Но ты не бойся, — добавила она. — У меня и в мыслях нет разжалобить тебя. Если уж ты решил отказаться от интервью — это твое право. Не думай, что я пытаюсь играть твоими чувствами.

— А я и не думаю. Что же касается интервью… — нахмурился Эрик. — Была тут парочка журналистов. Я поговорил с ними, а потом прочитал о себе такой бред… Одна написала в своей статье, что я тайно приторговываю акульими плавниками, другой — что я псих, повернутый на натуральном хозяйстве. И что моя жена погибла из-за моей кривой головы…

— Твоя жена погибла? — Рука Мик вместе с деревянной ложкой застыла в воздухе.

— Да. Только я не хочу говорить об этом.

Теперь Мик поняла, почему Эрик встретил ее с таким негативом. Еще бы! Он увидел в ней еще одну гиену… Значит, он был женат, и его жена погибла… В глазах Эрика промелькнула вспышка боли, но это длилось недолго. Он быстро взял себя в руки и продолжил:

— Так что, когда я увидел тебя, — подтвердил он догадку Мик, — я решил, что ты тоже хочешь нажиться на моих неприятностях. Прости, теперь я понимаю, что ошибся…

— Ничего. Это ты меня прости. Мне жаль, что у тебя все так сложилось…

— Дело прошлое. — Эрик зачерпнул ложкой похлебку. — Это случилось больше года назад… Так, значит, это твой первый опыт работы журналисткой? — поспешил он сменить тему.

— Не совсем. Я много раз писала статьи, но никогда не брала интервью…

— Статьи о чем?

— О разных вещах. Как правило, это были рекламные статьи. Я описывала путешествия — для путешественников, косметику — для женщин, лекарства — для больных… И много чего другого, но ничего серьезного… — усмехнулась Мик.

Конечно, она могла бы сделать вид, что ее карьера сложилась куда более удачно. Но ей не хотелось лгать. Мик почему-то чувствовала, что лгать Эрику — все равно что лгать самой себе. А от себя, как говорится, не убежишь…

— Значит, ты хочешь чего-то серьезного? — поинтересовался Эрик и, не дождавшись ответа Мик, спросил: — Например, работать в «Откровениях»?

— Вообще-то я пишу рассказы. Но работа в этом журнале лучшее, что у меня может быть, — ответила Мик.

Эрика удивил ее ответ.

— Лучшее, что может быть? Но ты ведь не журналист, а писатель. Так почему же — лучшее?

— Мой труд не очень-то востребован, — уклончиво ответила Мик. — Боюсь, на этом поприще мне ничего не светит. Ты верно подметил, я не практична… А для того, чтобы пробиться, нужен характер. Я не умею искать нужных людей, не умею пробиваться… К тому же не так уж я и талантлива, — усмехнулась Мик.

Ей не хотелось говорить всего этого Эрику. Не хотелось жаловаться на жизнь. Она знает его так недолго, а уже рассказывает ему о том, какая она неудачница… Но, взглянув на Эрика, Мик поняла, что он слушает ее с сочувствием. Могла ли она ожидать этого после их ссоры на побережье?

— Так, значит, ты не хочешь работать в «Откровениях»? — неожиданно спросил Эрик.

— Разве я так сказала? — удивилась Мик и тут же поняла, что ее слова косвенно говорили об этом. — Ладно, давай оставим эту тему…

— Как знаешь…

Они доели похлебку, и Эрик принес второе. Это была паэлья из морепродуктов, не менее вкусная, чем похлебка.

— Ты прекрасно готовишь, — похвалила его Мик.

— А ты думала, что я питаюсь сырой рыбой?

— Ничего такого я не думала, — возмущенно фыркнула Мик. — Это ты все время думаешь, что я о тебе низкого мнения. На самом деле я впервые встречаю такого человека. Начать хотя бы с того, как ты говоришь. Наверняка ты где-то учился…

— Твоя правда. Учился. Правда, в школу отец гонял меня пинками — в детстве я не очень-то стремился к знаниям. Но языки мне давались с легкостью, и я учил их с удовольствием. Учитель французского помог мне подготовиться к местной олимпиаде, которую я выиграл. А когда я окончил школу, он выбил для меня стипендию в университете. Я провел там несколько лет, а потом забросил учебу. Меня тянуло к морю, в нашу тихую лагуну. Да и дома были проблемы. Мать умерла, когда я был еще совсем ребенком, а отец был слишком плох, чтобы заботиться о доме. И я вернулся. Отец умер через несколько лет… Университет я так и не окончил. После смерти отца мне не хотелось уезжать из лагуны. Набрал книг и учился самостоятельно. Конечно, это совсем не то, что в университете. Но все же…