Весенние мелодии

Небрежно бросив пиццу на столик, он осторожно опустил Джеки в кресло и помчался на кухню за водой. В холодильнике было пусто, поэтому он налил воды из-под крана – она была тепловатой, зато чистой. В здешних краях отродясь не слышали о загрязнении воды, потому как ни одно вредное предприятие сюда так и не добралось…

Рик честно обрызгал Джеки с головы до ног и стал легонечко дуть ей в лицо, одновременно совершая некие махательные движения руками. Больше никакие реанимационные меры в голову не приходили.

Бледная и измученная фея лежала в кресле – такая маленькая, такая несчастная, ничего общего с победительной золотоволосой красоткой со снимков в «Космо».

Кожа у нее была светлая, чистая и какая-то… прозрачная, что ли. Рику очень хотелось провести по этой нежной щеке пальцем, но он боялся.

Губы тоже побледнели, но все равно – чистый коралл. Ресницы длиннющие, темные, но не черные, а темно-каштановые. Да и волосы у самых корней отливают золотом – бедная Козявка Джеки просто покрасилась и стала не принцессой, а ведьмой…

Впрочем, ей идет быть ведьмой. Крупные кольца черных волос оттеняют белизну кожи.

Самое главное! У нее не было никакого живота! Ни семи-, ни шести-, ни даже трехмесячного. Она была сложена, как фарфоровая статуэтка, которую Рик видел в музее в Нью-Йорке сто лет назад.

На девушке было надето светлое платье из очень тонкого материала, голубые колокольчики по кремовому фону, очень симпатично. Ткань струилась мягкими складками, повторяя каждый изгиб тела Джеки, и Рик смущенно отвел глаза, стараясь не пялиться на ее грудь очень уж пристально.

Джеки О’Брайен открыла глаза, их изумрудная зелень вновь ослепила Рика.

– Это вы. Черт бы побрал эту пиццу. Я должна была догадаться. Где курьер? Вы его закопали в саду?

Рик ухмыльнулся.

– Нет, спустил вниз по реке. Тут недалеко есть обрывчик, вполне подходящее место. Джеки, вы только не пугайтесь…

Зеленые глаза немедленно заледенели.

– Пардон, но я не Джеки. Я – Джемайма.

– Ага. А я – Эбенезер Килкаутер.

Она прыснула, не удержалась.

– Врете! Таких имен не бывает.

– Ого какие бывают, вы просто не знаете, какая у ирландцев тяга к красоте. Эбенезер – это так, для простолюдинов. Кстати, Джемайма – так себе погонялово. В качестве псевдонима нужно выбирать что-нибудь общепринятое. Джейн, Дженни, Джеральдина… Джеки!

Джеки села и сердито посмотрела на громилу, преспокойно развалившегося в кресле напротив нее. Ох, как же хочется прыгнуть ему на руки!

Она ворчливо заметила:

– Между прочим, я вас в дом не приглашала…

– Вы просто не успели. В обморок упали.

– Еще чего!

– Хорошо, прилегли на минуточку. Джеки…

– Джемайма! Никаких Джеки я не знаю!

– Хорошо-хорошо-хорошо! Дже… майма, а когда вы в последний раз ели? Я это к тому, что у вас в холодильнике мышь повесилась.

– Я ела… Не ваше дело! А вообще – весь вечер и всю ночь, потом еще немножко доела – и собиралась поесть сейчас, но упала… то есть прилегла на минуточку.

– Ясно. Пицца, пицца и еще раз пицца. В вашем положении…

– Не напоминайте мне о моем положении, ясно? Я его терпеть не могу, мое положение! Меня тошнит от него в самом прямом смысле слова!

Рик даже охнул – такой яростью полыхали эти зеленые очи.

– Да вы не волнуйтесь, это бывает. Только вот… Джеки…

– Джемайма!!!

– Да-да, извините, забылся… Насчет вашего положения – а куда оно, собственно, делось?

Мгновение она смотрела на него, искрясь от ярости, потом перевела глаза на свой живот, опять на Рика… и ответила уже совершенно спокойно:

– Сушится в ванной на полотенцесушителе.

– Что?!

Джеки О’Брайен потрясла головой, выставила вперед обе руки и сказала железным голосом Настоящего Вице-Президента, Хоть И Бывшего:

– Слушайте меня, Ричард. Произошла некоторая путаница, и если мы не разложим все по полочкам сейчас, то запутаемся еще больше потом. Давайте еще раз и сначала. Я – Джемайма, вы – Ричард. Я – приезжая, вы – местный. Я приехала по своим делам, вы за мной почему-то следите. Здесь остановимся и проясним детали. Зачем вы за мной следите?

Рик смотрел в эти зеленые глазищи и видел очами души своей белобрысую пигалицу, орущую в голос среди стеблей крапивы. Где были его глаза двадцать один год назад? А может, это все благодаря ему? В смысле такая прозрачная и чистая кожа? Крапива – природный антисептик, в результате никаких подростковых прыщей, шрамов…

– Ричард!!! Вернитесь в мир живых. Я задала вам вопрос.

– Я отвечу, только уж и вы потом ответьте на мой.

– Мы двигаемся поэтапно, сейчас ваша очередь. Итак?

– Хорошо. Я следил за вами, потому что подозревал, что отцом вашего ребенка является… член моей семьи.

Она на секундочку вытаращила глаза – а потом рассмеялась.

– Вряд ли, если только у вас нет родственника по имени Алджернон. И вообще я в Монтане впервые. Что ж, интерес ваш ко мне понятен, идем дальше. Что…

– Минуточку, сейчас моя очередь. Еще сегодня утром… да и вчера вечером вы были сильно беременны, сейчас – нет. Куда делся живот?

Она вздохнула и чуточку покраснела.

– Не знаю, почему я вам об этом рассказываю… я действительно беременна, Ричард, но срок у меня небольшой. Честно говоря, я понятия не имею, какой именно. Что-то около месяца… – В этот момент какая-то тень пробежала по ее лицу, словно девушка вспомнила что-то важное и до глубины души ее удивившее… Впрочем, она справилась с собой довольно быстро. – Так получилось, что мне приходится передвигаться по стране инкогнито, если вы знаете значение этого слова…

Рик хмыкнул.

– Подумаешь! Я еще знаю слова «несессер», «штангенциркуль», «дихлордифенилтрихлорметилметан» и без запинки выговариваю имя Навуходоносор!

– Счастливчик! Мне такого нипочем не осилить. А вообще – простите, схамила. Продолжаю. Так вот, уехать из дому мне пришлось быстро и тайно, так что живот – накладной. Из подушки. Я привязала его веревочками и не снимала три дня, поэтому он слегка… вспотел.

Рик понимающе кивнул:

– Ясно. Решили простирнуть униформу. Вполне похвально.

– Что ж, теперь, когда все недоразумения счастливо разрешились, позвольте мне остаться одной и…

– Извините, не позволю.

– Почему еще?!

– Потому что я подозрителен и недоверчив. Потому что я в детстве был бойскаутом. Потому что… никакая вы не Джемайма! Вас зовут Джеки О’Брайен, и вы уже пятые или шестые сутки скрываетесь от полиции.

Она побледнела и вжалась в спинку кресла.

– Н-нет… неправда! Я никакая не…

– Ваши фотографии каждые полчаса показывают в новостях. Вас ищут по всей стране.

– Я тоже видела ту девушку, она блондинка…

– Вы тоже. У вас корни волос светлые.

– Ох… Я торопилась…

– Удрать из дому – верно? Так что же вы сделали такого, Джеки О’Брайен, что вам приходится сидеть в нашей дыре и не высовывать носа на улицу, питаясь одной пиццей и запивая ее водой из-под крана?!

И тут она заплакала, тихо, по-детски уткнувшись лицом в ладошки, а Рик внутренне взвыл, обложил себя словами, которые мы здесь воспроизвести не можем, и понял со всей ясностью, что убьет каждого – КАЖДОГО!!! – кто посмеет причинить вред Джеки О’Брайен.

Он со свистом втянул в себя воздух и сказал севшим и охрипшим, но вполне спокойным голосом:

– Вот что, Джеки. Прежде всего тебе надо нормально поесть и успокоиться. Сейчас мы с тобой поедем в центр города и поедим в одном волшебном месте. Все, как положено: суп, мясо, жареная картошка и много овощного салата, молочный коктейль, фруктовый сок…

– Я лопну…

– Нет. Ты успокоишься. Потом мы погуляем по живописным окрестностям, и я отвезу тебя домой, ты выспишься, и завтра мы что-нибудь придумаем…

Она вскинула голову и попыталась улыбнуться сквозь слезы:

– Это все замечательно, большое вам спасибо, Ричард…

– Тебе, Рик. Меня все называют Риком.

– Хорошо, спасибо тебе, Рик, но… я не могу. У меня даже денег нет наличных, и мне не стоит выходить на улицу, потому что…