Гроза над океаном

— Вы говорили, что вашего брата зовут Пьетро, — внезапно напомнила Патрисия, хотя сейчас это не имело значения. — Почему?

— Эдуардо Пьетро Бенционни. Я солгал, потому что… считал, что это не мое дело.

Она подняла голову, встретив его настойчивый взгляд. Мучительная боль утраты исказила его черты.

— Почему он не хотел рассказать мне, что мы родственники? — спросила она.

— Эдди, очевидно, имел на это причины, — ответил он неловко.

— Думаю, он стыдился меня и моей семьи.

— О нет! Вы ошибаетесь, у него не было для этого никаких оснований. — Марио отвел глаза.

— Знаю, что стыдился, — глубоко вздохнула она. — Должно быть, очень трудно для вас было прийти сюда?

— Это был мой долг. Вы его жена.

— Спасибо.

Она провела трясущимися руками по лбу, откидывая назад соломенные пряди волос. Мысли путались. Она думала: «Бедный Эдди», но ничего не чувствовала. Может быть, горе придет позже? Печаль Марио казалась неподдельной. Она посмотрела на него с состраданием.

— Он был вашим братом, — сказала она охрипшим голосом. — Такое горе. Может, что-нибудь выпьете?

— Я? — Марио нахмурил брови, как будто не мог объяснить что-то самому себе. — Это неважно. — Он запнулся. — Мы, в сущности, были не очень-то близки. Встречались пару раз в год и всегда ссорились. Я виделся с ним приблизительно неделю назад и…

— Тогда и была сделана фотография?

— Да. Нас снял уличный фотограф. Эдди послал ее мне как напоминание о нашей не очень дружеской встрече. Вот почему я был в скверном настроении в тот день, когда вы появились у меня в офисе, — признался он. — Как раз перед тем, как сфотографироваться, мы отчаянно спорили о… его образе жизни.

— Вы имеете в виду его работу? Или… вы знали, что он женат на мне, и вам это не нравилось? — спросила она, напряженно ожидая ответа.

Он уставился на свой перстень.

— Мне не нравилось, что он делает, — сказал он в конце концов, — я и не знал, что вы… Я догадывался, что есть женщина, которую он регулярно навещает, но, что он женат…

— Я была тайной для его семьи, а его семья — тайной для меня. Как он мог так поступать!

— Я понимаю ваше возмущение. Меня тоже раздражали его постоянные недомолвки. Я спрашивал его о личной жизни, но он всегда отшучивался.

— Так, значит, Эдди вам не рассказывал обо мне? — спросила Пат в надежде на то, что ошибается.

— Нет, никогда.

— Вы не ладили. Как грустно.

Она вглядывалась в несчастное лицо Марио и почувствовала желание погладить его по голове, поддержать, сказать, чтобы он не корил себя за то, что не любил Эдди. Но она знала, что не удержится и скажет правду — что его брат был эгоистичным, беспечным, порой неприятным, чем причинит ему лишнюю боль. Он выглядел таким потрясенным. Кровные узы очень сильны, решила она. Сильнее супружеских.

— Мы ведь встречались, только чтобы обсудить важные семейные дела, — произнес Марио тихо, — тогда как вы, — он задумчиво коснулся пальцем ее нежной щеки, — делили с ним стол и кров.

Видя, что Марио ждет хоть какой-нибудь реакции, она сделала над собой усилие.

— Я ничего не чувствую, — сказала она честно, виновато глядя на него печальными серыми глазами.

— Я тоже поначалу словно окаменел. А мне надлежало решить множество вопросов, сделать кое-какие распоряжения, моя мать может подумать, что я бессердечный…

У него есть мать… Пат почувствовала горькую печаль. У Слая, оказывается, есть другая бабушка, которая даже не подозревает о существовании внука. Почему? Какая-нибудь семейная ссора, которая оборвала все связи таким странным способом? Эдди рассказывал ей, что он один во всем мире. Он лгал.

— Лучше бы я плакала, — сказала она резко, отнимая у него руки и поправляя воротничок платья дрожащими пальцами.

— Осознание горя придет позже, когда вы поймете, что произошло, — сказал Марио мягко, — вы ведь до сих пор не поняли, что я ваш родственник.

Это потрясло ее: родственными связями объяснялось сострадание Бенционни. Но он не догадывался, что она не любила мужа. И сейчас Пат не могла признаться ему в этом.

— Да, придет позже, — согласилась она.

— Я узнал это раньше вас и все еще не могу опомниться, — сказал он хмуро.

— И надо же было именно мне ворваться в ваш кабинет, — заметила Патрисия. — Представляю ваше удивление, когда вы поняли, кто я.

— Больше, чем удивление, — скривил он губы. — Наверное, вы хотите побольше узнать об Эдди, о нас, о нашей семье? Ну что ж, спрашивайте. Я готов все рассказать вам.

Пат задумалась.

— Я… я не знаю, хочу ли я, — ответила она неуверенно.

— Это ваше право.

Она молча кивнула. Марио внимательно смотрел на нее, и ни одно движение не могло ускользнуть от его глаз. Она понимала, что он все еще ждет от нее вопросов о прошлом Эдди, которые теперь для нее были не очень-то важны. Но один вопрос она задала:

— Когда похороны?

Марио хмуро наблюдал за ее руками, которые нервно теребили поясок платья.

— Через десять дней. Разумеется, на Сицилии. Потребуется время, чтобы уладить все формальности, да и собрать нашу семью, разбросанную по всему свету.

Их глаза встретились. Она отчетливо поняла, что он что-то скрывает от нее, и ее пальцы задрожали еще сильнее, пока он не накрыл их своей рукой и не заставил успокоиться.

— Десять дней… — повторила она без всякого выражения.

— Это глубокое потрясение для вас, я понимаю. Вы должны сказать, чем я могу помочь вам. Может, организовать здесь службу в церкви в день его похорон.

— Здесь? Почему вы думаете, что я здесь должна идти в церковь? — Пат не могла сдержать крик изумления. — Я поеду на Сицилию!

Черные брови Марио удивленно поднялись.

— У вас ведь много работы, не так ли? И большие расходы…

— Работа? Моя работа подождет, — сказала она возбужденно. — Как вы могли так подумать обо мне! Он был моим мужем. Я обязана быть на его похоронах.

— Боюсь, что это страшно расстроит вас, — сказал он мягко.

— Так всегда случается с людьми, когда они хоронят своих близких. Не надо уговаривать меня, я поеду, — отрезала она. — Может быть, есть еще какая-то причина?

— Это слишком далеко. Очень непростой перелет, да и деньги, — сказал он доверительно. — И потом, как вы доберетесь из аэропорта до отдаленной деревни?

— Возьму автомобиль, — парировала она, сама с трудом представляя, как справится с этой проблемой, и слегка задетая тем, что он не предложил ей, чтобы кто-то из их семьи встретил ее.

— Сицилия не Англия, это совершенно другое. И я очень советую вам оставаться дома. Дороги там ужасные, вы не представляете, что вас ждет.

Пат нахмурилась. Он с ума сошел!

— Я считаю необходимым поехать туда. — Она начала злиться. — Я выдержу все. Займу деньги у моего дяди и оплачу проезд. Знаю, это будет тяжело, но я должна поехать. Вы не можете помешать мне в этом. Я имею право.

— Ну что ж. Вы сделали выбор. Я не могу переубедить вас, но здравый смысл подсказывает, что вам лучше остаться здесь, в Англии. Вы пожалеете о своем решении.

Это прозвучало скорее как утверждение. Марио понял, что ее не переубедить.

— Почему?

— Потому, что хотите слишком много знать.

И вдруг до нее дошло, почему он так настаивает на том, чтобы она осталась в Англии.

— Вы не хотите встретиться со мной на Сицилии? Вас раздражает мой акцент, мое поношенное платье, вы говорите про себя: «Она вульгарна!» Просто-напросто вы боитесь, что я шокирую вашу семью!

— Уверяю вас, вы ошибаетесь, — перебил он, стараясь говорить как можно более убедительно. — Как вы одеты, не имеет никакого значения. Ваша одежда — наименьшая из проблем…

Глаза Пат расширились, сердце отчаянно застучало, разные мысли лихорадочно проносились в ее голове. Долг? Может быть, Эдди остался должен брату большие деньги? Как она их отдаст?

— Вы пугаете меня, — прошептала она, хватаясь за сердце. — Честное слово. — Марио знает правду, ужасную правду. — Он завяз в долгах?