OPIUM (СИ)

      — Дамы и господа! — начинает говорить Циско, а у Хантера отчего-то подкашиваются ноги и кружится голова. Он смотрит на стоящих полукругом людей и понимает, что не видит лиц: лишь размазанную акварель, закрученную разноцветную спираль в том месте, где располагается нос. Хантер трясет головой и улыбается, едва вслушиваясь в хвалебные оды, которые возносит ему агент, а после срывает с холста белое покрывало.

      Хантер давится воздухом, сглатывает тошноту и не может отвести взгляда от картины, чье авторство приписывают ему: на белоснежном фоне буро-алыми язвами расцветают маки с мятыми лепестками. Они будто гниют, и ему начинает казаться, что от них пахнет железом и солью. Маков много, маки увядают, скрывая под собой женскую руку, руку Кейтлин — он рисовал ее слишком много раз, чтобы ошибиться. Пальцы сжимают единственный не увядший мак, но сжимают так сильно, что можно видеть, как ломается стебель.

      Кто-то в толпе аплодирует. Хантер зажимает рот рукой и убегает прочь.

      Его рвет в мужском туалете.

      Когда он смотрит на то, как смывается вода в унитазе, то вспоминает, каким скользким было древко кисточки, как сильно пахло металлом, как губы разъедал привкус соли. Он сползает на пол, опирается спиной о дверцу кабинки.

      Хантер смотрит на руки и видит на них кровь. Хантер смотрит на руки и видит землю под ногтями. Хантер закрывает глаза и чувствует, как острозаточенный карандаш входит в плоть, как дергается под его ударами Кейтлин, как кричит и пытается вырваться, как царапается окровавленными пальцами и пытается убежать.

      Как она замирает под ним, безрезультатно пытаясь зажать разодранное горло.

      Кисточка выскальзывает из рук, когда он опускает ее в рану на шее, а после водит по холсту. Кровь мешается с акварелью; еще теплая кровь.

      Хантер сжимает голову в ладонях, вспоминая ее дрожащий от страха и боли голос, умоляющий о пощаде. Хантер бьется затылком о дверцу кабинки в мужском туалете, думая, какой его агент идиот — перепутал кровь на полу с разлитой краской. Хантер бьется затылком о дверцу кабинки, пытаясь вспомнить, где закопал тело и как так получилось, что никто его не заметил.

      Хантер бьется затылком о дверцу кабинки, а после начинает смеяться. Все же Циско был прав: он действительно станет знаменитым сегодня.