О чем базар? (СИ)

Что мы имеем?

Я незаслуженно обидела близкого друга и вычеркнула его из жизни на десять лет. Это раз.

Примерно через час Ванькина квартира наполнится запахами пиццы, и парень окончательно подобреет. Подобреет и забудет о нашей школьной ссоре. А я останусь наедине со своей виной. Это два.

Близкое присутствие Ваньки как-то странно на меня влияет. Это три.

Пока мы ждали курьера, я все-таки пожарила оголодавшему парню яичницу из трех яиц - чтобы заморить червячка, но не объедаться.

А пицца, особенно под шампанское, оказалась шикарна. От одного только запаха итальянского лакомства в прямом смысле потекли слюнки. Когда мы приговорили по кусочку, Ванька закричал:

-    Мы чуть Новый год не проворонили! Пять минут всего осталось!

Он наполнил шампанским опустевшие бокалы и произнес:

-    За то, чтобы в наступающем и всех последующих годах между нами не осталось недопонимания.

Мы столкнулись бокалами и осушили их содержимое.

-    А теперь подарок! - радостно известила я и убежала в прихожую к сумочке.

Вернувшись в комнату, я протянула Ване новогодний сувенир и произнесла:

-    Это мой должок с учетом процентов и твоих нынешних пожеланий.

Сперва он не понял моих слов, а затем заливисто захохотал:

-    Матрасова, это не совсем то, о чем я мечтал, но спасибо!

За те дни, что мы не виделись, я успела заказать большую плитку шоколада с засушенными ломтиками клубники. Но самый сок - это обертка. На ней были изображены красотки Плейбоя вокруг трона, на котором восседал Хью Хефнер. Вот только его лицо я попросила заменить на Ванькину фотку. Получилось весьма органично!

Отсмеявшись, Ваня ответил:

-    Что ж, теперь моя очередь.

Я заметно смутилась, потому что не предполагала наличие у него подарка для меня. Мы же не договаривались о встрече...

Ваня вложил в мою ладонь лаконичную маленькую коробочку.

-    Надеюсь, там не бомба? - неуместной шуткой я пыталась скрыть волнение.

-    Как знать, Настя, как знать...

Открыв упаковку, я уставилась на две крошечные сережки-гвоздика с каким-то зеленым камушком. Ох, мама дорогая, только не говорите, что это...

-    Это ведь не изумруды? - с нескрываемой надеждой спросила я.

-    Они самые. Не стал бы я тебе в серьги вставлять бутылочный осколок.

-    Вань...

В любой другой ситуации я бы запричитала, что это слишком дорогой подарок и я его не приму. Но совсем недавно, вручая билеты на балет Алисе, я внутренне тряслась от страха, что она скажет примерно то же самое. К тому же с Ваней мы не общались десять лет. Можно представить, что серьги - это подарок, стоимость и ценность которого накапливались весь этот долгий срок.

Я мысленно уговаривала себя не отвергать сережки, но прикоснуться к ним боялась.

-    Примеришь? - прервал мои терзания Ваня.

- А? Да, конечно...

Он провел к зеркалу и выжидательно вглядывался в мое отражение. Я достала серьги из коробочки и уже поднесла их к ушам, как Ваня сказал:

-    Подожди.

Правой рукой он собрал мои непослушные волосы, чтобы я справилась легче. Видимо, трясущиеся руки спрятать не удалось. К тому же сосредоточиться мешали теплые пальцы Вани, которыми он мягко прикасался к шее. Тело предательски выдавало истинные эмоции, запуская непрошеные мурашки.

Я скоро застегнула сережки, чтобы сосредоточиться на маленьких камушках в ушах. Ваня отпустил волосы, и они рассыпались по спине и плечам. Но он не отходил, продолжая гипнотизировать моего двойника из зеркала.

-    Ну, как? - я прервала затянувшееся молчание.

-    Прямо как раньше, - однобоко улыбнулся.

-    Я раньше не носила изумруды.

-    Но уши в зеленую крапинку у тебя уже были. Самые классные каникулы в жизни и самые красивые уши!

Я поняла, что изумрудные гвоздики - это повторение тех пятнышек зеленки, которые Ванька рисовал на моем теле, в том числе и на ушах. Мы болели, беспрестанно чесались, но были бескрайне счастливы. Почти как сейчас.

-    Точно, - отозвалась я. - Какой символичный праздник получается.

-    М? - Ваня осторожно приближался ко мне, будто спрашивая разрешения. А когда не получил отказа, то слегка приобнял за талию. Он щекотал дыханием мои волосы на затылке.

-    Старый Новый год. И мы встретились спустя десять лет. Вроде и новая встреча, но старые друзья. Старые новые друзья.

-    Ох, Настя, если бы не твоя непонятливость, дурацкий характер и запрет называть сына Иваном, я бы на тебе давно женился.

Я хотела съязвить и повернула голову, но тут же наткнулась на его губы. Даже многими годами ранее, когда Ваня начал превращаться из долговязого подростка в мужчину, я не грезила о поцелуе с ним. Когда мерзла на елочном базаре и узнала в случайном помощнике бывшего друга, не думала, что захочу греться в его объятьях. Но он все решил за меня. Одним лишь прикосновением.

Мы целовались бесконечно долго и крайне нежно, боясь разрушить хрупкость момента. Ни один из нас не решался отстраниться, но мой мобильный посчитал, что так тесно липнуть друг к другу неприлично.

Я горестно простонала и схватила телефон:

-    Да! - рявкнула в трубку.

-    Настасич, а ты где? - полюбопытствовал Макс. - Ночь на дворе, а тебя дома нет. Родители волнуются.

-    Я вкушаю последствия твоей мести. Всё. Спать иди. Я не приеду сегодня, - и отключилась.

Ваня тепло улыбался, а я решилась на признание:

-    Знаешь, а после утренника в Маришкином садике я уже не против имени Иван.

- Значит... Да?

- Да.

Зачем оговаривать условия, если я заранее согласна на все, что он предложит? Но тут же пригрозила: - Только, чур, больше не пропадать на десять лет!

- О чем базар, Настя? Иди сюда, целоваться будем. Надо наверстать упущенное.