Якорь спасения

Фанни Райдер

Якорь спасения

Пролог

О молодом наследнике ранчо Ламберти в округе ходили самые противоречивые слухи. Кое-кто из окрестных фермеров полагал, что парень геройски воевал во Вьетнаме и пережил там такое… Словом, навсегда выбился из колеи. Другие строили причудливые версии, связанные с таинственной женитьбой Флойда Ламберти на какой-то девчонке из Чикаго. Однако ж ничего себе девчонка! Чуть ли не принцесса мафии. Предполагалось, что бедный парень еле ноги унес от ее крутых родственников. И теперь залег на дно. Живет себе с бабушкой Карен, вкалывает на ферме да благодарит Бога, что остался цел. Местные кумушки, впрочем, придерживались иного мнения.

Кошмары войны, угрозы гангстеров… Это все, конечно, легко понять. Но почему красавчик Флойд, который до своего исчезновения слыл страстным покорителем женских сердец, вернувшись в родные края, прячется в кусты от каждой юбки? Может быть, он принял тайное монашество? Семейка такая, что исключать подобного нельзя.

Говорят, его прадед, француз Мишель де Ламберти, хотя и был отъявленным кутилой и бретером, отличался необыкновенной набожностью. У старого Брюса тоже причуд хватало. Не стоит слишком верить Карен, когда она поет гимны своему «идеальному мужу». Да и Флойд вернулся домой как раз на похороны «любимого дедушки», будто несколько лет дожидался этого часа.

Не случайно же фамильное гнездо Ламберти прозвали когда-то «волчьим логовом». Только Карен у них и прижилась: видимо, очень любила ставшего с годами совсем ручным Брюса. Что ж, сердцу не прикажешь… А вот жена ее сыночка Майкла не выдержала. Кстати, до сих пор никому из соседей не известно, куда и при каких обстоятельствах она исчезла.

Справедливости ради надо отметить, что криминальных делишек за Ламберти не водилось. Люди они по-своему благородные, порядочные, известны своим трудолюбием и бережливостью. Но словно злой рок преследовал «волчат», не позволяя спокойно пройти отмеренный провидением земной путь. Даже самый кроткий из них, Брюс, то богател так, что в состоянии был сделать из своей развалюхи дворец, то годами сидел на бобовой похлебке. О смерти Майкла лучше и не вспоминать, настолько нелепо все произошло. Оставалось только надеяться, что это не самоубийство. Чего же можно ждать от Флойда с такой наследственностью? Рано или поздно притаившийся, замкнутый «волчонок» должен выкинуть какой-нибудь трюк.

Семейство Ламберти явно обречено на вымирание. Последнее время в этом не сомневались даже искренние доброжелатели. Таков общий итог многочисленных гипотез, досужих вымыслов, о которых Флойду до сих пор было совершенно невдомек. А если бы узнал сейчас?…

Флойд последний раз проверил самолет перед вылетом.

— Поторопись-ка, железная леди! — не слишком почтительно обратился он к своей пожилой спутнице и с завидной легкостью подсадил ее в кабину.

— Не забывайся, Фло, — в тон ему буркнула Карен. — И не срывай на мне свое плохое настроение. Я не виновата, что кузен Гарри Осмонда заподозрил тебя в склонности к мужчинам. Правда, на твоем месте я бы доказала этому хлюпику…

Внезапно повеселевший Флойд в течение всего полета напропалую смешил свою пожилую спутницу, блестяще пародируя джазовые песенки о любви. Импровизированный концерт оборвался на каком-то незатейливом блюзовом куплете:

—  «Мой якорь спасения в той бездне отчаянья…»— Флойд зевнул, вглядываясь в сигнальные огоньки аэродрома. — Вот что, старушка… Пусть твоего внука принимают хоть за буро-малинового мерина. Это даже забавно. Мне другое не нравится. Такое дурацкое предчувствие… Как будто со дня на день все в нашей жизни перевернется вверх дном.

1

Когда пожилая женщина в рассеянии ступила с тротуара на мостовую, почти под колеса автобуса, который, кстати, ждала и Элис Редфорд, времени раздумывать не оставалось. Элис рванулась вслед и, обхватив эту сонную бабульку за плечи, потянула ее назад.

Протяжные крики слились с визгом тормозов и отборной бранью шофера. Ритмическая какофония в иррациональном пространстве жизни и смерти. На мгновение Элис показалось, что все это происходит не с ней, что она лишь случайный свидетель нелепого уличного происшествия. Потом слепая боль оттеснила все, она стала погружаться в темноту.

Силуэт у окна был освещен таким розовым отблеском, который может дать только солнце, встающее в безмятежное и прозрачное летнее утро. Элис наблюдала за ним уже несколько минут. Кто он и зачем находится здесь? Это касалось и комнаты, в которой она очутилась. Без сомнения, больничная палата… Но почему? Элис понятия не имела.

— Ага, вы уже пробудились, — с умеренной дозой любезности констатировал незнакомец.

Странно, будто статуя заговорила. Настолько всем обликом своим напоминает этот тип надменного римского патриция, увековеченного для потомков тысячелетия назад.

Элис робко кивнула и тут же почувствовала, что лучше было бы не приходить в сознание. Казалось, внутри ее бедной головы заиграл и двинулся маршевым шагом оркестр в сотню человек. Она постаралась вжаться в подушку.

— Вам больно? — «Римлянин» обеспокоенно шагнул к койке. — Может, вызвать сестру?

— Нет, не надо, — Она доверительно дотронулась до рукава его темного костюма. — Если не делать резких движений, чувствую себя вполне сносно.

— Вы уверены, что это так на самом деле?

И опять Элис попалась. Стоило лишь слегка повернуть голову, как боль вновь пронзила ее.

— Клифф предупреждал, что после того, как вы придете в сознание, могут начаться неприятные сюрпризы.

Элис кисло улыбнулась.

— Клифф — это ваш врач, — пояснил незнакомец. — Мой близкий приятель… Клиффорд Хадли.

— Что я здесь вообще делаю? — поинтересовалась Элис, сочтя его вполне осведомленным в «неприятных сюрпризах».

— Неужели вы ничего не помните?

— Нет, как это ни печально… А, кстати, если вы не врач, то что вы здесь делаете?

— Я пообещал моей бабушке, что побуду с вами до тех пор, пока не возвратится она. — «Римлянин» улыбнулся, и его ледяные голубые глаза несколько согрелись.

— Кто эта ваша таинственная бабушка?

— Карен Ламберти. — На смуглом, породистом лице под маской нарочитой серьезности мелькнула ирония. — Неужели не вспоминаете ее? Она ведь почти всю ночь провела тут рядом с вами.

— Карен Ламберти! — Это имя вызвало из сокровенного тайника подсознания лучистые небесные глаза, а затем и весь облик пожилой женщины, с которой незнакомец имел какое-то неуловимое, фатальное сходство. Заботливая, сказочно нежная сиделка… И еще… Она же — на автобусной остановке!

Сердце Элис забилось часто-часто. Она невольно зажмурилась, когда память причудливо вернула ей все, что произошло в те злополучные минуты.

— Ну что, теперь вы все вспомнили?

— Так вот почему я здесь! — вырвалось у Элис.

Он утвердительно кивнул.

— А как ваша бабушка? С ней все в порядке?

— У нее несколько царапин и ссадин, но, учитывая, что могло случиться, она в прекрасной форме. Весь удар вы приняли на себя.

— У меня, кажется, тоже все не так плохо… Могло бы быть… гораздо хуже. Разве не так? — закончила она, сбиваясь.

В его глазах мелькнуло двусмысленное выражение.

— Вы вовсе не так плохи, как следовало ожидать.

Ну что ж, если бы он принялся уверять, что она прекрасна, несмотря на синяки и ссадины, то это вряд ли прозвучало бы убедительно.

— А может, на самом деле все гораздо хуже? — Элис вспомнила о недавней жуткой боли.

— Вас сбил автобус. Но последствия могли бы быть гораздо хуже… А так… — «Римлянин» приподнял зеркальную крышку стола и она таким образом смогла увидеть свое отражение.

— Вот убедитесь сами, что все не так плохо.

Сначала Элис смогла опознать только свои глаза. Они расширялись и становились все больше и больше по мере того, как неожиданный помощник поднимал ее голову, подсовывая под нее подушку. Вся правая часть лба была разбита. На одной из скул — жуткий огромный кровоподтек.