Вето на брак

Кей Мортинсен

Вето на брак

1

Потирая ушибленную коленку, Граси едва сдержала крик боли, с досадой оглядывая раскинувшуюся перед ней картину: опрокинутый журнальный столик, осколки некогда стоявшей на нем вазы, цветы в луже разлившейся воды, опрокинутая вместе со всем остальным чашка, валявшаяся теперь на полу рядом с коробкой конфет, медленно впитывающей в себя остатки сладкого горячего кофе.

Торнадо по имени Граси вновь обрушивается на город, грустно подумала она. И почему только такие вещи случаются чаше всего именно со мной? По крайней мере, только у меня руки и ноги сразу же превращаются в лопасти ветряной мельницы, стоит мне хоть капельку заволноваться.

Граси моргала длинными темными ресницами, словно это могло помочь ей справиться с внезапно подступившей тошнотой, и не обращала никакого внимания на доносящуюся из телефонной трубки болтовню своей мачехи Пилар.

Да, Граси могла под действием собственных эмоций превращаться в неконтролируемое оружие, опасное сколь для себя, столь и для окружающих. Но ее неловкость, по крайней мере на этот раз, имела более чем достаточные оправдания. Помимо того, что всего четыре месяца прошло с тех пор, как умер ее отец, ей вскоре предстояло уехать из Мадрида, оставив любимую работу и друзей, чтобы жить вместе с мачехой в Барселоне.

К тому же как раз в этот момент Пилар сообщала падчерице довольно неожиданную новость:

— У меня… у меня есть мужчина, Граси.

Ваза с цветами, стоявшая недалеко от телефонной тумбочки, непонятным образом стала падать, так что Граси пришлось изловчиться и броситься вперед в попытке поймать его, что привело лишь к тому, что в суматохе она задела коленкой тумбочку и через секунду оказалась похороненной под градом валящихся отовсюду предметов.

Будто не замечая шума на другом конце провода, Пилар продолжала беззаботно щебетать:

— Дорогая, он просто чудо! Такой сильный, остроумный, сексуальный…

Поток эпитетов, лившийся в ухо Граси, казался бесконечным. Зажав телефонную трубку между плечом и подбородком, она принялась растирать сильно ноющую от ушиба голень.

— Подожди-ка, Пилар, — сказала она, наконец собравшись с мыслями, — ты сказала, у тебя… есть мужчина?

— Ну да! Молодой… и уже знающий, как по-настоящему проводить время!

— Даже так… — Граси с трудом подавила непроизвольно поднимающуюся волну зависти.

— Дорогая, да он просто играет с жизнью!

Граси задумалась. Эта восторженность обретенным совсем недавно любовником оскорбляла память ее отца, что было, естественно, верхом бестактности. В то же время она в какой-то мере понимала Пилар, которая хлебнула горя в последние недели жизни мужа.

Но… любовник! Граси нахмурилась, пытаясь понять, как именно должна к этому отнестись. Мачехе было, прямо сказать, рановато обзаводится мужчиной: овдовев всего четыре месяца назад, Пилар могла бы и подольше находиться в трауре. Граси тотчас устыдилась своих ханжеских мыслей. Она думала в точности как старая одинокая брюзга, стремящаяся испортить жизнь и другим. Да, с ее стороны было глупой ошибкой попасться на удочку ухаживаний Маноло Морадильо. Отец ведь всегда говорил ей, что она стремится видеть в людях лишь хорошее, вот и оказалось, что Маноло был на самом деле мелочным плутишкой, а не тем мужчиной, о котором она мечтала всю жизнь.

Продолжая страдать из-за трагической размолвки с Маноло, Граси, всегда стремившаяся к независимости, фактически ушла из дому после того, как отец женился в третий раз. Устроившись работать сиделкой, она появлялась в роскошной мадридской квартире, полновластной хозяйкой которой стала, лишь в выходные. При этом ей наравне с мачехой принадлежала квартира отца в Сан-Андрее-де-Паломар, считавшимся одним из самых фешенебельных районов Барселоны.

Естественно, такое наследство не могло не привлекать внимания, и женихи слетались как светлячки на огонек. И вот теперь, получив половину состояния Науреса, Пилар, ее мачеха, снова становится одной из самых привлекательных невест, имеющей в качестве приданого лакомый кусочек — частную клинику с передовыми технологиями и высокооплачиваемыми консультантами.

— И как долго вы с ним знакомы? — холодно поинтересовалась Граси.

— Месяца два. Мне было так одиноко, и вот я встретила его…

— И, разумеется, он искал в этой жизни только тебя!

— Искал… ну да…

— Мне надо бы чаще навещать тебя, — сказала Граси с сожалением, почти извиняясь.

— О, дорогая, у тебя и своих дел хватает, — отозвалась Пилар.

Однако Граси продолжала мучить совесть.

— Я просто забыла о тебе… ведь я могла бы уволиться с работы и жить с тобой, после того как папы не стало…

Однако единственное, о чем Пилар могла сейчас говорить и думать, был ее новый поклонник, и Граси вдруг поняла, насколько изменилась ее мачеха за последние месяцы. Если раньше в ее голосе не звучало ничего, кроме тоски и безнадежной апатии, то теперь он был наполнен чем-то светлым и радостным, будто огромный камень свалился с плеч Пилар.

— Пойми, я никогда не думала, что смогу найти мужчину в моем возрасте…

— В твоем возрасте?! — негодующе воскликнула Граси. — Да тебе всего тридцать два!

— Все равно я постарела. У меня уже морщины…

— Между прочим, морщины есть и у меня, хотя я на восемь лет тебя моложе!

Граси вдруг пришло в голову, что Пилар затеяла любовную интрижку, только чтобы как-то избавиться от одиночества и неуверенности в будущем.

— И только, пожалуйста, не спеши, — попросила она, вклинившись в поток восторгов мачехи.

— Шутишь?! — взвизгнула Пилар. — Да он как динамо-машина! С ним не успеваешь опомниться! Просто сказка! Красиво ухаживает, превосходно танцует и к тому же — обожает магазины!

— Ничего себе! — присвистнула Граси, пытаясь представить дружка мачехи. — Прямо жиголо из фильмов тридцатых годов! Бьюсь об заклад — у него аккуратные черные усики!

Граси ощутила легкое беспокойство: Пилар слишком доверчива, а Барселона буквально кишит охотниками поживиться чужим состоянием. Многие мужчины готовы продать черту душу за возможность командовать богатой и красивой женщиной, носить фирменный пиджак и пару раз поздороваться с какой-нибудь второсортной знаменитостью… Раздумывая, как бы взять развитие ситуации под свой контроль и в то же время не обидеть мачеху, Граси пробормотала ничего незначащее:

— Танцы и магазины… Что ж, очень по-европейски…

— Он же испанец, — ответила Пилар и зевнула, причем, как показалось Граси, не потому что предмет разговора казался ей скучным, а именно от переизбытка танцев и магазинов. — У него атлетическое телосложение, он потрясающе силен, — будто зачитывая список, тараторила Пилар.

Граси понимала, что, овдовев, мачеха больше всего боялась снова оказаться в нищете, и, естественно, нуждалась как в материальной поддержке, так и в уверенности, которую мог ей дать сильный мужчина, находящийся рядом.

— Ну просто мечта любой женщины! — с легкой насмешкой заметила Граси. — Чем же он занимается?

— Тратит на меня деньги, милая! Он такой щедрый! И очень энергичный!

Пилар будто вещала на публику. Граси знала, что ее мачеха была приземленной и к тому же довольно застенчивой женщиной. Так зачем сейчас ломает комедию?

— Пилар, будь со мной откровенна.

— Я откровенна, — отозвалась Пилар, и в ее голосе Граси вдруг почудились тревожные нотки.

— Но почему именно он?

— О вопросы, вопросы! Честно говоря, я устала, дорогая! Мы так славно повеселились, что теперь у меня слипаются глаза. — Пилар снова зевнула. — Какой мужчина! Ты и представить не можешь, с какими людьми мне довелось встретиться!

— У меня, наверное, и фантазии не хватит, — поддакнула Граси, понимая, что разговор может затянуться на целую вечность, если Пилар начнет перечислять всех увиденных ею знаменитостей, обыкновенно составляющих цвет любой вечеринки. — К тому же у меня сегодня ночное дежурство. — У меня тоже!