Дар любви

Кара Уилсон

Дар любви

1

Улла Эстрем сидела в городской библиотеке Гётеборга и, честя себя на все корки, листала энциклопедию.

«Мартин»… «Мартинес»… «Мартинес де ла Роса»… «Мартинес де Перон»… «Мартини Джованни Батиста»… «Мартини Симоне»… Ну, наконец-то!

«Мартиника, о-в в группе Наветренных островов, в Вест-Индии. Владение Франции (с 1946 г. „заморский департамент“). Площадь — 1,1 т. км 2. Население — 320 т. ч. (1970), главным образом мулаты и негры. Официальный язык — французский. По религии в основном католики. Административный центр — г. Фор-де-Франс. Глава исполнительной власти — префект, назначаемый французским правительством. Имеется выборный Генеральный совет. Во французском парламенте Мартиника представлена 3 депутатами Национального собрания и 2 сенаторами. Действующие вулканы (Монтань-Пеле, 1397 м). Тропическое земледелие (сахарный тростник, бананы). Населенный индейцами остров в 1502 г. был открыт Христофором Колумбом и объявлен испанским владением. С 1635 началась французская колонизация, сопровождавшаяся вытеснением испанцев, истреблением индейцев и ввозом негров-рабов для работы на плантациях. В 17 — нач. 19 вв. за о-в боролись Великобритания и Франция. По Амьенскому миру 1802 был признан французским владением».

Официальный язык — французский… Все из-за него. Не будь сестра переводчиком с французского, она не полетела бы на тот симпозиум представителей сахарной промышленности, где выступал этот напыщенный тип Поль Вальдонне. А вот она, Улла, знает английский, да и тот с грехом пополам. Черт бы все побрал! Правда, Юлия сказала, что по-английски там говорят не хуже, но… Главным образом негры и мулаты, это же надо! Впрочем, с неграми и мулатами в Гётеборге тоже проблем нет. Сахарный тростник, мать твою! Плантации, сахарные заводы, наследство предков… Если бы не это наследство, Юлия бы на него не клюнула, не вышла бы за Поля замуж, не уехала бы на Мартинику, не родила бы Хельгу и ей, Улле, сейчас не пришлось бы лететь за тридевять земель…

Все началось достаточно невинно и очень типично. Однажды вечером Юлия позвонила, когда кондиционер в квартире Уллы сломался в очередной раз, одежда липла к телу, как влажная бумажная салфетка, и настроение у хозяйки было хуже некуда.

— Как поживаешь, сестричка? — весело прощебетала Юлия. — Я так соскучилась! Мы не разговаривали целую вечность! — Но вскоре с предисловиями было покончено и Юлия перешла к делу. Поль Вальдонне решил поиграть отцовскими мускулами и потребовал права на встречи с ребенком. — Черта с два я соглашусь выполнять приказы его высочества! — прошипела Юлия. Ее тон из любезного превратился в стальной, и из микрофона с громкоговорителем, которым она воспользовалась, чтобы в беседе мог принять участие ее новый муж Гуннар, донеслось громкое эхо. — Во всяком случае, никаких писем от него я не получала.

— Не понимаю, зачем ты отпираешься, — возразила Улла. — Ты же сама в прошлый раз сказала, что письмо было заказное и его доставил курьер агентства. Ты должна была за него расписаться.

— Мне все равно! К чертовой матери всемогущего месье Вальдонне! Пусть он богатый француз, живущий на Мартинике и обладающий там кучей добра, но в Стокгольме он никто!

Раздался шелест бумаги, а потом заговорил Гуннар.

— Милая, наверно, лучше договориться с ним. Судя по тону его письма, речь идет о деле. Либо ты летишь к нему — и тогда у тебя будет возможность покончить с этим легко и быстро, либо он прилетит сюда и будет торчать здесь столько невесть сколько. А ведь нам это ни к чему, правда?

— Дорогой, если ты думаешь, что мое появление с Хельгой положит конец его требованиям, — ответила Юлия, — то ты ошибаешься. Это только начало, помяни мои слова.

Последовала пауза, а затем снова заговорил Гуннар.

— Улла, что ты об этом думаешь?

Какого дьявола она вообще подошла к телефону?! Улла прекрасно знала, чем ей грозят неприятности, которые так и сыпались на голову Юлии. Она вздохнула и ответила:

— Юлия, судя по тому, что я слышала, Гуннар прав. Либо ты летишь на Мартинику, либо Поль летит к тебе. Выбор за тобой. Ясно, что он хочет видеть своего ребенка и, честно говоря, имеет на это полное право.

Юлия наверняка капризно надула губы, как делала это с четырех лет. Тон у нее тоже был капризный.

— Раз так, девочку придется везти тебе. Я не хочу, чтобы он околачивался здесь, и не собираюсь возвращаться на Мартинику. И не вздумай отказываться. Кто приезжал в Гётеборг ухаживать за твоим вонючим старым котом и поливать цветы, пока ты месяц загорала на Канарах?

— Ради бога, это было пять лет назад! Горана нет на свете уже два года, и он вовсе не был вонючим. Посмотрим, как будешь пахнуть ты в сто сорок лет по человеческому счету! А что касается цветов, то все они засохли!

— Все равно ты у меня в долгу.

У Уллы чесался язык напомнить кузине, что той самой требовалось удрать из Стокгольма, где запахло жареным. У Юлии возникли слишком теплые отношения с клиентом, жене которого надоели похождения супруга. Но разбивать иллюзии Гуннара в отношении молодой жены не следовало, поэтому Улла ограничилась тем, что решительно сказала:

— Юлия, я прекрасно знаю, что за редкие услуги, которые ты кому-то оказываешь, приходится платить втридорога. Но если ты думаешь, что я позволю спихнуть мне на руки ребенка, то…

— А почему нет? — быстро парировала Юлия. — Ты же сама говорила, что хочешь с ней познакомиться. У тебя будет шанс наладить с ней родственную связь.

— Ты рехнулась!

Похоже, Улла была не единственной, кто так думал. Бедняга Гуннар, который в этой истории был крайним, чуть не подавился.

— Милая, это уже чересчур!

— Значит, ты хочешь, чтобы я полетела на Мартинику в момент, когда твое будущее как писателя висит на волоске и я должна помогать тебе? Гуннар, как ты думаешь, кто для меня важнее: ты или Поль?

— Ну, если ты так ставишь вопрос… — промямлил новоиспеченный супруг.

— А как же иначе? — с жаром ответила Юлия. — Послушай, Улла, будь умницей. Ты лучше всех знаешь, как трудно таскать грудного ребенка из одного городка в другой, когда кругом страшная духота и влажность!

— Чтобы увезти ребенка из страны, недостаточно купить билет на самолет, — возразила Улла. — Нужен паспорт и разрешение родителей. Или ты думаешь, что я смогу пронести ее на борт в спортивной сумке?

— За документами дело не станет. Ты только присматривай за Хельгой и не забывай говорить, что мамочка ее любит.

— И как я, по-твоему, это сделаю?

— Придумаешь что-нибудь. Я бы не доверила ребенка незнакомому человеку. В конце концов, у тебя есть диплом. Ты все время имеешь дело с детьми, в том числе и с грудными… — Юлия сделала глубокий вдох, а потом выложила на стол козырную карту. — Улла, подумай как следует! Тебе нужно отдохнуть от этого круглосуточного магазина, который ты называешь работой. Ты нуждаешься в отдыхе больше всех на свете. А я даю тебе возможность провести отпуск на самом роскошном острове Карибского моря. Как бы я ни злилась на бывшего мужа, но должна признать, что в скупости его обвинить нельзя. Тебя ждет полет в салоне первого класса, и примут вас как дорогих гостей. Только последняя дура может отказаться от такого предложения!

Только последняя дура могла от него не отказаться… Именно из-за собственного идиотизма она стояла с коляской, в которой спал ребенок, ожидая встречи с неприятным и совершенно незнакомым месье Вальдонне. Юлия окрутила его так быстро, что родные узнали о свадьбе лишь тогда, когда все было кончено. А едва они привыкли к этой мысли, как было покончено и с этим браком.

«Высокий, смуглый, красивый и очень властный. Иди к тому парню, который ведет себя как хозяин здешних мест…»

Так Юлия охарактеризовала бывшего мужа. Но в зале ожидания не было никого, кто подходил бы под это описание. К ней подошел седой чернокожий мужчина средних лет в мятых белых брюках и синем блейзере с вышитой на нагрудном кармане золотой эмблемой.