9 причин почему (СИ)

========== Кассета 1. ==========

12:15

Я смотрю на стопку кассет и не понимаю, откуда она взялась. Еще утром этот угол был занят разве что стопкой книг, которые теперь куда-то пропали, а их место занимали вещи, которые я видел впервые – коробки, заполненные женскими и детскими вещами, запечатанными конвертами, счетами за квартиру или же статуэтками. Подхожу ближе и опускаюсь на корточки, чтобы прочитать названия хотя бы кассет, но на них ничего кроме цифр. Я бы назвал это датами, если бы их странная последовательность не шла вверх.

2014-1. 2014-2. И так по нарастающей. Последняя кассета, прямо на полу под всей стопкой, была обозначена самой крайней датой – 2014-9. Оглядываю комнату, стараясь понять, как же все это добро здесь очутилось, но не могу даже представить, кому понадобилось это оставлять.

Беру в руки первую кассету – 2014-1, и рассматриваю ее со всех сторон, пытаясь понять, в чем же подвох. Любопытство пересиливает осторожность, от того я бегу к телевизору, только на пол пути вспоминая, что уже давно выбросил старый видеомагнитофон, заменив его на DVD-проигрыватель. Резко останавливаюсь и возвращаюсь к коробкам, надеясь, что владелец оставил не только кассеты, но и устройство, с которых их можно было бы посмотреть. И вот он! Прямо под мягким белым пледом с вышитым именем «Лукас» в углу голубыми нитками.

Подсоединяю видеомагнитофон к телевизору и сажусь на диван, сам не зная чего ожидая. Вот она моя участь, как путешественника во времени – никогда не знать, что же ждет меня за следующим углом, оставаясь лишь в догадках и предположениях. Зачем я вообще взял эти кассеты в руки?

Все проясняется, когда я вижу ее. Она улыбается мне с экрана, и я замираю, как замираю всегда, когда эти потрясающие голубые глаза смотрят на меня сквозь пелену этого мира. Делая меня живым настолько, что эта энергия переполняет все мое естество. Но что-то в ней не так, что-то изменилось, стало неуловимым. У ее глаз залегли едва заметные морщинки, и в глубине ее взгляда читалась тоска, которая была мне совершенно непонятна.

- Привет, - слышится из динамиков.

По моему телу чествуют мурашки, ведь ее голос полон любви, которую я совершенно не заслуживал. Это голос моего ангела и он доносится до меня сквозь целые эпохи.

- Привет, - отвечаю ей я.

Я не знаю, получится ли у меня провернуть все это, но я надеюсь, что ты смотришь эти записи и искренне не понимаешь, что происходит.

Я ухмыляюсь и киваю ей, будто она и вправду видит меня. Все же искренне не понимая, как она и сказала. Что ты хочешь донести до меня кассетами, когда ты просто можешь сказать мне все в лицо? Мы были вместе вчера и собирались встретиться вечером, чтобы обсудить летние каникулы, которые мы планировали провести с моей семьей во Франции.

Не пугайся, мало ли странностей произошло с нами за все эти годы? Воспринимай это как еще один кувырок судьбы, которую ни я, ни ты, не способны принять в свою жизнь, от того она и пинает нас периодически, не давая привыкнуть к сладкой участи.

Действительно, как много произошло всего лишь за три недели в самом странном октябре, который выпал на мою и ее судьбу. Но я не знал о тех годах, о которых она говорила. Это невозможно: дата, что написана на корке кассеты вяжется с моей реальностью, ведь на дворе еще только май 2014ого, безумно холодный и пасмурный, но все же очень счастливый, ведь мы идем с ней рука об руку.

Прежде, чем я объясню тебе причину этой странности, я хочу, чтобы ты пообещал мне одну вещь. Ты ни за что и ни при каких обстоятельствах не покажешь эти записи мне самой. Было бы нечестно сваливать все это на ее голову, а твоя достаточно крепкая, чтобы переваривать ту историю, которую я хочу до тебя донести.

Это не фарс и шутка, это наша с тобой жизнь и я прошу тебя сделать ее искренней и важной.

Кассеты, которые ты найдешь – это не игра твоего воспаленного воображения и даже не розыгрыш, так что не жди, что из-за угла выскочит ведущий телепередачи и объявит, что ты прекрасно справился.

Но я ничего и не жду, кроме объяснений. Вот он я, нервно грызущий ногти в ожидании продолжения, пока она что-то пишет на клочке бумаги и приклеивает это к экрану компьютера, закусывая губу. Она волнуется, это видно по ее виду. За ее кутерьмой я замечаю, что у нее в кровь искусаны пальцы и сломаны ногти. Это выводит меня из себя еще сильнее, заставляя дергаться из стороны в сторону. Не уверен, что я смогу досмотреть это до конца, но любопытство пересиливает, и я продолжаю слушать ее прекрасный, но такой усталый голос.

Жизнь – это не просто взлеты и падения, но одновременно и череда вызовов и спокойствия. Наша была больше наполнена вызовами, но мы никогда не рассчитывали на что-то другое. Мы просто отдались во власть времени, тем ни менее все равно продолжая идти всем наперекор. Если я правильно рассчитала время, то именно сегодня ты проснулся с мыслью, что слушать Фалька себе дороже, от того мы полетим во Францию без него, чтобы провести там летние каникулы.

На мгновение я застываю, не веря своим ушам. Откуда она могла это знать? Именно с этой мыслью я проснулся. Именно с этой мыслью шел завтракать. На холодильнике все еще висел стикер с совершенно новым номером дяди, который я так и не успел набрать из-за внезапно замеченных кассет.

Я запомнила это, потому что именно в этот день все начало рушиться, даже если нам казалось, что впереди для нас уготованы самые лучшие моменты нашей жизни.

Она замолкает, и я замечаю в ее глазах слезы, которые она тут же смахивает рукавом своего блейзера. Что-то во мне ломается и мне хочется протянуть к ней руку и стереть с лица земли ее боль, утешить, стать опорой и защитой. Только девушка с экрана явно не ждет этого, а продолжает говорить, словно это ее последний шанс.

Это был наш вызов, после очень долгого спокойствия. Сейчас, именно в этот момент, я понимаю это больше, чем ты, смотря эти кассеты. Лето во Франции! Мы мечтали об этом весь год! Это прозвучит странно. Но если бы я знала точно, что случится, что впереди меня ждет самый прекрасный и безумный момент в моей жизни… Я бы отказалась.

Да, ты правильно расслышал. Я бы отказалась. Вновь и вновь я бы отвечала отказом, предпочитая пыльные и однообразные вечера в 1956, в подвалах Темпла. Это подтолкнуло меня на мысль… А что если бы я и вправду сказала в тот вечер нашим каникулам «нет»?

Есть очень много способов поменять свою собственную жизнь, но не каждый способен это сделать так, как это можем сделать мы. Я бы никогда не подумала, что мне придется сидеть здесь и решать, готова ли я отказаться от всего, что я знаю, от всего, что мне дорого, ради кого-то другого, ради кого-то, кто значит намного больше, чем я сама. Спросите меня об этом в шестнадцать, и я опять отвечу вам отказом. Но сегодня мне двадцать пять.

И сквозь стиснутые зубы я готова идти напролом, не сдаваться, не давая течению, что движется так же, как и всегда, сдвинуть меня с пути.

Многие назвали бы это храбростью, но это не более чем желание избавиться от будущей боли.

И в этом поступке нет ничего храброго.

Я трусиха, Гидеон.

Я хочу сказать ей, что это не так, что она самый храбрый человек, которого я когда-либо знал. Но ее вид пробуждает во мне панику, которую я ничем не могу объяснить. О чем она говорила? Откуда эти кассеты и отчего мне так страшно от того, что она может сказать дальше?

Прости, я запуталась.

Она закрывает лицо ладонями, а я мысленно умоляю их убрать, желая видеть ее бледное лицо. Теперь я понимал, что же было не так с ее изображением, что пугало и завораживало меня одновременно. И дело было даже не в морщинках у глаз или невероятной тоски в них.

Гвендолин, что сидела передо мной, запертая в четырех углах экрана, была старше.

Ей было двадцать пять.

И ей было невыносимо больно.

Мне хочется кричать, потому что я не понимаю, что происходит. Как эти кассеты отказались в моем доме, как вообще возможно, что они попали сюда из будущего, прорезали во времени черную дыру шириною в семь лет и теперь мучили меня своей правдивостью? Невозможно! Это просто невозможно…