Публичное проявление чувств (СИ)

Они не очень-то годились для ППЧ — в смысле, для публичного проявления чувств.

В конце концов, он был Драко Малфоем, а она — Гермионой Грейнджер. Он был высокомерным слизеринским ослом, а она — властной гриффиндорской заучкой.

Просто было бы так неправильно увидеть их милующимися друг с другом прямо на глазах у всех обитателей Хогвартского замка.

Они оба были умными, прагматичными, здравомыслящими людьми, которые не видели особой важности в бесконечном заигрывании друг с другом или расточении стольких глупых фраз о вечной любви. Кто когда-нибудь слышал, чтобы Гермиона Грейнджер говорила всю эту любовно-морковную чепуху тому, кто столько лет был врагом ее лучшего друга? И кто когда-нибудь слышал, чтобы Драко Малфой называл свою грязнокровку «сладкая» или «любимая»?

По этой причине никто в действительности не верил, что слизеринец и гриффидорка в самом деле были парой.

Они не верили в это, потому что…

Ну, те совсем себя так не вели.

Никто никогда не видел, чтобы они держались за руки в коридоре. Никто никогда не замечал, чтобы они вместе проводили ленивый воскресний полдень у озера, обнимаясь в прохладной тени под ивой. Никто никогда даже не видел, чтобы они говорили друг с другом дольше десяти минут, в конце-то концов! Они даже ни разу не назвали друг друга по имени. Всегда только Грейнджер или Малфой. Никакой Гермионы. Никакого Драко.

Конечно, были тонкие намеки на перемену в их взаимоотношениях. После шестого курса Драко окончательно перестал осыпать ее оскорблениями (само собой, это не значило, что он перестал оскорблять двух ее друзей — Гарри Поттера и Рона Уизли); Гермиона небрежно приветствовала его вежливым, безразлично-благосклонным «доброе утро/день/вечер» каждый раз, как сталкивалась с ним в коридоре; каждый, кто присутствовал на их совместных уроках, мог видеть, как Драко и Гермиона обычно сидели рядом или, по крайней мере, на расстоянии одного-двух мест друг от друга; и каждый раз, как они разговаривали, они делали это вежливо — что было довольно странно и особенно шокирующе для Гриффиндора и Слизерина.

Как-то раз Драко Малфой даже подошел к гриффиндорскому столу — к той самой девушке, которую он презирал последние шесть лет, — и холодно спросил ее, не одолжит ли она ему конспекты по Древним Рунам. Все, кто в тот момент там присутстововали, были ошарашены — особенно Гарри с Роном, которые с глупым видом уставились на свою подругу, от удивления разинув рты; все выжидающе повернулись к Гермионе, с любопытством ожидая ее реакции.

И ее реакция была такой же шокирующей, как тот факт, что Драко подошел к столу врага.

Она лишь кивнула, достала из сумки конспекты, которые он просил, и покорно протянула их ему. Драко приподнял уголки губ в некоем подобии улыбки, поблагодарил ее и ушел. Гермиона вернулась к своему обеду. Казалось, оба были безразличны и равнодушны к тому, что только что произошло.

Что ж, это можно было бы объяснить тем, что они были парой, не так ли?

Но нет — это было невозможно. Этого явно было недостаточно для доказательства того, что Гермиона Грейнджер и Драко Малфой любили друг друга! В конце концов, эти двое были старостами седьмого курса: было естественно, что они делились друг с другом конспектами — учитывая то, что обычно на уроках их все равно ставили друг с другом в пару.

Всем в Хогвартсе требовалось больше доказательств, чем это. Гораздо больше.

Им нужно было что-то вроде взгляда, улыбки, объятия, поцелуя — хотя бы нескольких слов вроде сладкая или любимый.

Иными словами, Хогвартсу нужно было ППЧ.

Публичное. Проявление. Чувств.

<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px; color: rgb(0, 0, 0); font-family: Verdana, "Open Sans", sans-serif; font-size: 16px; background-color: rgb(246, 236, 218);">

&&&&&&&&

Обед.

Драко наблюдал за тем, как она входит в Большой Зал.

Все внутри него сжалось от раздражения. Или, может, это была зависть.

Гермиона, как и всегда, была со своими мальчишками — этими двумя гребаными мерзавцами, которых она называла лучшими друзьями. И, что усугубляло ситуацию, Потти и Уизел забросили руки ей на плечи, и она, вся такая невинная, совсем не возражала.

Но Драко возражал — очень сильно возражал, спасибо большое.

Сколько раз ему приходилось быть свидетелем тому, как эти трое обнимаются или щекочут друг друга? Сколько раз ему приходилось видеть, как Поттер или Уизли держат ее за руку или шепчут ей на ухо? Много, действительно много раз; что было хуже всего, так это то, что она всегда приветствовала их с распростертыми объятиями. Смеялась с ними, оживленно с ними болтала, игриво толкала их в грудь, трепала им волосы и — гребаный Мерлин — целовала каждого из них по очереди в щеку.

Этого было достаточно, чтобы Драко еще больше возненавидел двух этих чертовых идиотов. Он знал, что они, мать вашу, были лучшими друзьями — в конце концов, они были вместе с одиннадцати лет — но ладно вам. Это было чертовски неправильно.

Благословенная троица уселась за гриффиндорский стол, и к тому моменту Драко потерял весь аппетит; все, что он мог — свирепо коситься на них и презирать (кроме одной девчонки с гнездом на голове, конечно) со своего значительного расстояния.

Сегодня после обеда ему надо будет с ней увидеться.

<p align="center" style="box-sizing: border-box; max-height: 1e+06px; margin: 0px; color: rgb(0, 0, 0); font-family: Verdana, "Open Sans", sans-serif; font-size: 16px; background-color: rgb(246, 236, 218);">

&&&&&&&&