Сквозь время (СИ)

— Бетти?

— Джагхед…

Бетти застывает, пронизываемая внезапным холодом, исходящим от его прямого взгляда. Кровавый рубец, едва затянувшийся, выжженный клеймом на разбитом сердце, расходится по швам, и боль, такая тягучая, почти невыносимая, застилает глаза. Бетти пошатывается и крепко сжимает кулаки, до крови давя на побледневшие шрамы-полумесяцы, чтобы не упасть и не сломаться пополам, словно обгоревшая спичка на ветру. Колени дрожат, и Бетти жадно вдыхает, заставляя лёгкие наполняться холодным воздухом, считая каждый вдох, боясь забыть и просто задохнуться.

Джагхед не двигается. Смотрит на белокурый мираж — не верит в реальность, отказывается верить. Он несколько раз моргает, медленно, сжав челюсть, но Элизабет Купер, девочка — ангел, его Бетти, никуда не исчезает, остаётся стоять перед ним, бледная, притягательно красивая и такая взрослая. Её длинные волосы, длиннее, чем он помнит, волнами спадают на плечи; небесные глаза блестят в тусклом фонаре от проступивших слез, и не смотря на темноту ночи, Джаг видит теплый лучистый свет, чувствует его так реально и отчётливо, как чувствовал долгих пять лет назад, когда видел её в последний раз. Она так же стояла перед ним, хрупкая и беззащитная, дрожащая от холода ранней осени, в своём легком розовом платье. Ему отчаянно хотелось её защитить, от этого мрачного города, от самого себя; сохранить белоснежные крылья за её спиной, уберечь свет, что спасал его, был путеводной звездой среди густой холодной темноты. Бетти плакала, возмущённо рассказывая о том, что мать подала её документы в престижный колледж Нью-Йорка, но она не поедет. Сбежит. Останется с ним.

— Ты поедешь, — ледяным тоном прерывает Джонс, заставляя себе сделать несколько шагов назад, чтобы не сорваться и не передумать. Это её шанс на спасение. Шанс выбраться из тёмной бездны, куда он безвольно утягивает её за собой.

— Что? — Бетти смотрит на него, удивлённо и потерянно. Не верит, что он всерьёз. Но во взгляде Джагхеда нет привычной нежности — холод.

— Ты должна поехать. Ты не можешь упустить такую возможность.

— Да плевать мне на эту возможность. Что ты такое говоришь? — Купер делает несколько шагов к парню, но он пятится, не давая ей возможности коснуться его.

— Все кончено, Бетти, — сквозь зубы выдавливает Джаг. — Между нами все кончено.

Бетти силится что-то сказать, но лишь поджимает дрожащие губы. Слезы стекают по бледным щекам, и она ждёт, что Джагхед передумает, посмотрит на неё с той же безграничной любовью, как раньше, и эта вспыхнувшая боль растворится. Он молчит. Ему хочется выстрелить себе в голову, вырвать сердце из груди дрожащей рукой, только бы не чувствовать того, что чувствует, смотря на то, как Бетти обнимает себя за плечи, в попытке спрятаться от грянувшего ливня, смотря на него почти с мольбой.

Он ушел, бросив через плечо безжалостное «прощай». Ушёл, будто ничего не было. Словно никогда не тонул в омуте лазурного океана её глаз, не ждал её прихода, считая каждую прошедшую секунду, не залезал в окно её комнаты по ночам, в тайне от Элис. Уходя, он молился, чтобы она не ринулась в след за ним, тогда бы он точно не отпустил её. И она позволила ему уйти. Бетти ждала, что в день её отъезда он хотя бы придёт попрощаться, но Джаг не пришёл — напился до беспамятства в своём трейлере, сбив кулаки в кровь о металлическую стену. Бетти звонила, но он сменил номер; не ответил ни на одно письмо из тех, что она отправила ему из Нью-Йорка, и Бетти обречённо перестала ждать. Она изо дня в день заставляла себя жить дальше: дышать, вставать с постели по утрам, делать вид, что не разучилась улыбаться.

Учеба поглотила с головой, и именно это спасло её от необдуманных поступков. Джагхед с удовольствием кидался во все возможные драки, превратился в того, кого Бетти ни за что не смогла бы принять.

— Что ты здесь делаешь? — голос Джонса охрип. Бетти жадно взглядывается в его лицо — изменился.На лице ни тени той беззаботной веселости, что так нравилась Купер с первого дня их знакомства. На подбородке едва заметный незнакомый шрам, на шее ещё один. Бетти сжимается от осознания того, как он жил все эти годы.

— Приехала повидать родителей, — тихо отвечает Купер. Она почти не врет. Вот уже третий день она бродит по улицам Ривердэйла, проклиная себя за слепую надежду увидеть его. Бетти не ошиблась — Змеи доложили своему «королю» о приезде его старой подружки, которая нагло пересекла четко установленную границу, нарушение которой теперь приравнивается к самоубийству. — Ты…

— Прекрасно выглядишь, — невольно перебивает Джагхед, и неловкость повисает в воздухе. Бетти смущённо улыбается и убирает длинную прядь за ухо, от чего сердце Джага сжимается. Она такая, какой он её помнит, но и такая чужая одновременно. Светлый ангел плененный демоном по собственному желанию, спасённый им, но жаждущий снова окунутся в этот мрачный омут так же сильно, как годы назад.

— Спасибо. Ты тоже.

Джагхед усмехается, как и раньше, по старой привычке не воспринимая её слова о собственной привлекательности всерьёз. Он не успевает понять, как она оказывается рядом, на расстоянии вытянутой руки, и впервые за долгие годы Джаг чувствует слабость. Он выпрямляется, с силой сжимая ручку своего байка, блуждая взглядом по её лицу, словно стараясь выбить светлый образ у себя в памяти, жадно хватаясь за секунды рядом с ней. Джагхед убедил себя, что Элизабет Купер — его первая, самая настоящая и светлая любовь, давно в прошлом, но ничто не смогло бы переубедить его так, как её полшага вперёд, сокращающие и без того опасное расстояние.

Бетти ждёт, что Джонс отстранится, как тогда, в их последний вечер, но он позволяет ей аккуратно дотронуться до его подбородка и очертить контур глубокого шрама большим пальцем, чувствуя разряд по всему телу. Он на секунду закрывает глаза, ненавидя себя за то, что бросился ей навстречу, и уже через мгновение перехватывает её холодную руку, сжимает в своей, грубее, чем следовало, и смотрит в голубые глаза, видя в них отражение собственной боли.

— Не надо, — цедит он, в надежде оттолкнуть её своей грубостью, но Бетти прижимает свободную ладонь к его груди, вопреки всему.

— Завтра я уеду и больше никогда не вернусь. А сегодня… Я просто хочу, чтобы ты позволил мне побыть рядом. Все эти пять лет я мучалась, не понимая, как ты мог вот так просто от меня отказаться, но больше не хочу. Я хочу поставить точку.

Джагхед должен сделать то, что сделал пять лет назад, но желание снова прикоснутся к ней сильнее всего, что он чувствовал за годы её отсутствия, и он сдаётся — прижимает Бетти к себе с такой силой, что она болезненно морщится, но с жаром отвечает на его требовательный поцелуй.

Он усаживает её на мотоцикл, не разрывая мучительно страстного поцелуя и до синяков сжимая её шею. Давно забытый свет её любви пронзает его насквозь, словно острая стрела, пропитанная ядом, без которого ему не выжить. Бетти перебирает его все такие же густые спутанные волосы, готовая остановить само время лишь в этом моменте. Рубец на сердце затягивается, и впервые так легко дышать обоим, пусть дыхание и сбивается от будоражащей страсти.

Джагхеду достаточно пяти лет без неё, чтобы понять — все теряет смысл, если его Бетти нет рядом; мгновения, чтобы решить — он больше никогда её не отпустит…