Pomegranates (СИ)

========== Seeds ==========

Семена

Истории. Так много разных историй.

Любой знает, что океан состоит из капель, а слова из букв. Крохотные звенья выстраиваются в цепочки, по кирпичику воздвигаются башни и замки, то же и с историями.

Все они, одна за другой — создают мир.

Кайло Рэн еще помнит то время, когда был Беном Соло.

Правда, память — на редкость мстительная сука и постоянно подсовывает ему те моменты, которые ему хочется забыть. Свои унижения и нелепые выходки, оскорбительные наставления, которые пытались вдолбить в него, маленького и упертого мальчика, у которого уже тогда было собственное мнение.

И еще он помнит пустоту. Нет, не так — Пустоту. Громадную и всепоглощающую, усевшуюся в груди тяжелым грузом.

С тех пор ничего не изменилось, и никто так и не смог его понять, хотя бы попытаться. Бессмысленные тупые взгляды из-под пластиковых шлемов, устремившиеся на него в едином порыве слепого обожания, напоминают камни. Они такие же мертвые, как и корабль — здоровенная глыба металла и проводов, подчиняющаяся любому требованию, но никогда не способная на свое личное мнение.

Они все мертвы, и даже на лице Хакса, слишком белом под ярко-рыжими волосами, проступают трещины столетий как на мраморе.

Хотя иногда он вспоминает кое-что другое.

Ночные вылазки, когда все думали, что он спит, а он запросто вылезал из окна и спускался по веткам вниз, ныряя в темноту. Туда, где никто не мог видеть его. Туда, где он видел лучше всего.

Книги. Те самые, которые никто никогда не читал ему на ночь. Строчки, которые он заучивал наизусть и повторял раз за разом, стоя на скользком камне во время медитации. Книги и были его медитацией. Истории и были его спасением.

В людях собраны все те недостатки, которые он так ненавидит — их тупость, леность, покорность и смирение перед неминуемым роком, но только одно мирит Кайло Рэна с тем, что он один из них. В людях есть эта странная, совершенно напрасная и бессмысленная вера, не подкрепленная ничем.

Она дает силы выдержать любые невзгоды, она превращается в стальную клетку, за которой скрывается слабое сердце.

Люди верят в чудеса. И он тоже.

Великая Сила проявляется в каждом по-своему. Кто-то получает возможность читать чужие мысли так ясно, словно может слышать их. Другие восстают из мертвых, залечивая смертельные раны, держатся на одном только упорстве и желании выжить. Создатели и разрушители. Сила говорит в каждом, она переливается по крови миллиардами крошечных мидихлориан, но талант дает только один.

У Бена это прикосновения. Он может слышать чужие мысли через пальцы, стоит ему только прикоснуться к чему-то.

Отголоски эхо других веков отзываются, когда он проводит рукой по поверхности стола. Это всего лишь предмет, но он вобрал в себя столько чужих воспоминаний, что невольно начал звучать сам. Воспоминания не всегда хорошие, чаще всего Бен чувствует чужие смерти, боль, слезы и ненависть. А еще то, что учитель Люк относит к Тьме, хотя на самом деле это прекрасные чувства — страсть, желание и стремления. Они звучат по-особенному ярко, вкусно и тают внутри его разума, оставляя свой след.

Но хуже всего с людьми. Когда Бен касается их, чувств гораздо больше, и они сильнее. Они даже способны обжечь его, поэтому он начинает привыкать ходить с руками, засунутыми в карманы, подавать вещи не в руки, а класть их на любую попавшуюся поверхность и ждать, когда же их заберут.

Это отчуждает его, словно окружает незримой границей, и младшая сестренка, Джейна, уже не так сильно любит его. Она жалуется матери, что Бен обижает ее, а он не знает, стоит ли вообще объяснять то, что виноват не он. Это не его вина, а их.

Лучше не стоит.

А когда он берет себе имя Кайло Рэн, то в первый же день надевает перчатки, плотные и непроницаемые, закрывает обнаженные участки кожи между локтем и ладонью, наматывая кожаные ремни, чувствуя себя безжизненной мумией, готовой к погребению.

Он заматывает себя с головы до ног, только бы вдохнуть благословенный вакуум между собой и чужими мыслями, и надевает черный шлем.

Первый Орден не требует от него ничего сверх возможностей. Кайло Рэн учится убивать без жалости. Кайло Рэн учится Темной стороне Силы. Кайло Рэн торжествует, переламывая щелчком пальцев чью-то шею, а запертый внутри Бен Соло беснуется, рвется наружу, но ничего не может поделать.

Кайло Рэн стал отличной стальной клеткой, которая способна защитить своего владельца любой ценой и любыми средствами. Даже такими.

Пойманную девушку с Джакку пытают второй день подряд. Он не может не чувствовать этого — пытки и боль всегда привлекали его разум, хотя он считает их бесполезными. Физическая боль разрушает слабые человеческие тела, зато не способна противостоять крепкому разуму.

Но ему приходится самому вести допрос, потому что белые пластиковые болваны с автоматами наперевес ни к чему не пригодны.

Женщины куда слабее мужчин, им не под силу выдержать столько боли, но эта… Эта не похожа на других.

Она напоминает ему обломок звезды, принявший форму человека и закованный в кандалы. В ее глазах нет ничего, кроме решимости. И боль ее не страшит.

Кайло скользит взглядом по ее телу и отмечает огрубевшие мозоли на руках, старые шрамы и пятна от солнечных ожогов. Эта мусорщица с Джакку словно вышла из горна пустыни, она родилась в песке и сама как песок — ее мысли ускользают сквозь его пальцы, и тогда он решается на то, что не делал уже давно.

Он снимает с себя шлем, размыкая плотный вакуум тишины без мыслей, и остается беззащитным, показывая этой мусорщице свое лицо.

Это его лицо, которое он не сильно-то любит. За то, что оно так похоже на лицо отца, за то, что оно угловатое и несуразное, но теперь он может чувствовать ее.

Кайло стягивает зубами перчатку и проводит пальцами у ее лица, совсем рядом по воздуху, потому что боится. Он боится прикосновений, хотя ему до смерти хочется почувствовать песок ее кожи.

Спутанным клубком ее чувств хочется наслаждаться вечно. В нем слиты и боль, и страх, и упорство, и даже проблески любопытства, замаскированные под вызов. Эта девушка готова растерзать его в клочья, если выберется из кандалов.

Но карты там нет. Он перебирает ее воспоминания, одно за другим, и все они сливаются в бесконечную череду монотонного одиночества — день-ночь-день-ночь-пустыня. Она прикована к пустыне, вросла в нее по пояс как старинная статуя, обреченная ждать своего бога, и не может уйти.

А затем все меняется. Ее разум цепляется за его невидимые крючки и заползает уже ему в голову. Теперь она там, вгрызается в его жалкие мысли. Страхи Бена открываются перед ней, как если бы у нее были ключи ко всему.

И это пугает. Кайло пытается уйти, отпрянуть, но дуэль Силой длится до последнего. Мусорщица с Джакку с легкостью перепрыгивает через видения о многочисленных смертях его родных, она даже не оглядывается, когда он показывает ей ее же собственное изломанное мертвое тело после его пыток, но упорно идет вперед, пока не оказывается по колено во Тьме, хлюпающей черной жижей под ногами.

Ей все равно до того, что Тьмы в Кайло Рэне так много, что она заполнила его разум практически полностью. Ее руки, грязные песочные руки, копошатся в грязи, пока не достают старый изъеденный временем черный шлем.

— Ты боишься, что не достигнешь величия Вейдера, — ее хлесткие слова приземляются на его плечи, и Кайло Рэн снова помнит застарелые обиды и дразнилки — ничтожество, ничтожество — летящие ему вслед.

И он сбегает, в спешке напялив шлем, но позабыв перчатки, и когда его пальцы задевают пластиковые стенки корабля, тот кричит от боли так сильно, что у него сводит зубы. Вся выстроенная за годы защита ломается и распадается на части, оставляя его тем, кто он есть на самом деле.