Доверься мне

Карла Бланк

Доверься мне

1

Несмотря на повторные предупреждения со стороны судьи Кристофера Фултона, атмосфере в зале суда недоставало тишины и той торжественности, что обычно ассоциируется с отправлением правосудия. Жадная до зрелищ толпа замирала от предвкушения необычного действа, словно на карнавальном шоу, где в качестве главного действующего лица выступал Максимилиан Саверо.

Николас Роббинс, государственный обвинитель, поднялся со своего кресла, посмотрел в сторону подсудимого и тут же поспешно отвернулся. Невозмутимо спокойная и самодовольная, несмотря на некоторую бледность от долгого пребывания в камере, физиономия Макса Саверо вызвала у прокурора чувство тошноты. Уж кто-кто, а этот тип, по мнению Роббинса, заслуживал самого жесткого наказания.

Два года назад Ник Роббинс выиграл процесс против Саверо. Статья: предумышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Макс был приговорен к пожизненному заключению.

Теперь, принимая во внимание новые показания, а также якобы допущенные злоупотребления в полицейском управлении Хьюстона, а возможно, даже подкуп присяжных, похоже было на то, что Саверо получит еще один шанс. Повторное слушание дела? Неслыханно, тем более в случае преднамеренного убийства.

Однако на сегодняшнем утреннем заседании стало ясно, что десятки апелляций, составленных высокооплачиваемой артелью адвокатов Саверо во главе с непобедимым Стэнли Корффом, принесут свои плоды. После долгих недель юридических свар предотвратить пересмотр дела могло разве что заключительное изложение обстоятельств дела перед судьей.

— Ваша честь… — Роббинс расхаживал взад и вперед, пытаясь подавить нарастающее ощущение безысходности.

Повторное расследование казалось неминуемым, но молодой прокурор не сдавался. И вот сейчас — его последний шанс оставить приговор в силе.

— Это произошло три года назад, — говорил Роббинс, — пятнадцатого декабря тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Максимилиан Саверо вошел в зал ресторана "Афродита", взвел курок и выстрелил в упор. Он убил собственных родителей.

В серо-стальных глазах судьи Фултона отчетливо читалось нетерпение. Для себя судья уже все решил: пересмотр дела неизбежен.

Но Роббинс продолжал:

— Макс Саверо совершил убийство. Он был осужден на основании показаний пяти очевидцев. Пятеро граждан исполнили свой долг. Они отказались от налаженной жизни, пожертвовали карьерой, приняв условия программы защиты свидетелей. Новый суд над этим человеком — насмешка над принесенной ими жертвой, издевательство над правосудием. Вся его защита — не более чем дорогостоящий набор юридических уловок. Это фальсификация, ваша честь, состряпанная на основе заявления весьма кстати подвернувшегося первостатейного мошенника Карло Андриани.

Произнеся это имя, Роббинс едва не поперхнулся. Когда поганец всплыл с идиотской историей о подготовке фактов и алиби, его следовало бы вышвырнуть пинком под зад из здания Окружного суда. Но вместо этого новые показания запустили невидимые колеса, и элитная команда адвокатов Саверо стала подливать масла в огонь до тех пор, пока машина правосудия не покатилась прямехонько к пересмотру дела.

— Ваша честь, мы не имеем права впустую расходовать время суда и деньги налогоплательщиков. Макс Саверо виновен, и неважно, сколько он затратит на свою защиту. Виновен, как Каин. Позволяя провести еще один судебный процесс, мы тем самым дадим понять всему округу, что убивать не возбраняется, если тебе по карману лучшие законоведы. В штате Техас справедливость продается и покупается.

Судья Фултон чуть заметно поморщился: Роббинс понял, что задел нужную струну. Может, и судья подкуплен? Судья Фултон, который носит мантию вот уже двадцать четыре года?..

— Не бесчестите наш суд этой баснословно дорогой пародией на правду, — подвел итог молодой прокурор. — Не идите на поводу у лжецов, мошенников и убийц, не позволяйте втянуть себя в очевидное мерзкое разбирательство по делу убийцы!

— Благодарю вас, мистер Роббинс. — Судья Фултон кивнул в сторону защиты: — Вы хотите возразить, мистер Корфф?

Роббинс скрипнул зубами. Спросить Стэнли Корффа, не хочет ли он возразить — все равно что спрашивать пулю, не изволит ли она покинуть ствол после того, как спущен курок. Пройдоха-адвокат за последние семнадцать лет снискал себе репутацию блестящего оратора. Обращаясь к судье, он снимал очки и смахивал с глаз крокодиловы слезы. Красноречивый Стэнли соловьем разливался о несомненных достоинствах своего подзащитного.

— А теперь о Карло Андриани, — обратился адвокат непосредственно к Роббинсу. — Стыдно вам, господин прокурор, порочить столь храброго человека. Невзирая на грозящую ему опасность, Андриани выступил с новыми сведениями по делу, подтверждающими невиновность моего подзащитного. Показания Карло Андриани — это веха на светоносной дороге к истине!

Роббинс с трудом сдержал саркастическую усмешку. Мало того, что Карло Андриани — мошенник, каких мало, его так называемая "веха" — не более чем маловразумительное заявление, все имена в котором тщательно вычеркнуты. Обвинителям не разрешили привести этих людей к присяге, поскольку Андриани, видите ли, окажется в опасности, как только имена станут известны.

Стэнли картинно возмущался несправедливостью, якобы допущенной во время первого судебного разбирательства. Он то бушевал, то понижал голос до шепота, умолял и требовал одновременно. Завершил он речь патетическим жестом в сторону сестры Макса, Стефании, темноглазой красавицы, стойко поддерживающей брата. Именно Стефания подтверждала алиби Макса на момент убийства. Разумеется, Роббинс знал, что девица бесстыдно лжет, однако даже он признавал: Стефания Саверо прямо-таки излучает искренность и сестринскую скорбь. Ее присутствие в зале суда — сильный ход.

— Бодритесь, Стефания! — воскликнул Стэнли. — Ваши родители уже не вернутся в любящие, нежные объятия, но скоро, дорогая леди, справедливость восторжествует. Мы верим: суд мудр, суд назначит повторное разбирательство. Вам возвратят брата, Стефания!

И Стэнли Корфф возвратился на свое место рядом с Максом Саверо. Какие-то мерзавцы зааплодировали.

— К порядку! — Судья Фултон постучал молоточком. — Благодарю вас, мистер Корфф. Я удаляюсь. Слушание продолжится после перерыва.

Прокурор пересек зал суда и спустился по мраморной лестнице. Он старался шагать не спеша, чтобы не создалось впечатление панического бегства; раздвигая толпу журналистов, Роббинс решительно продвигался к порталу парадного входа.

Снаружи моросил январский дождик, унылый, под стать настроению молодого человека. Леденящие мерзкие капли, падающие с низких серых небес, не несли в себе очищения. Как всегда, разительный контраст между великолепным зданием суда и замусоренными улочками Хьюстона напомнил Роббинсу, что высокие идеалы слишком часто возводятся на грязи и слякоти. Повторное слушание окажется пакостным делом.

Пресса постепенно отстала. Вместо того чтобы преследовать Роббинса и его помощников, журналисты устремились вдогонку за неистовым Стэнли — у этого всегда наготове скандальные разоблачения. Только растрепанный Джон Бартон из "Хьюстонз тайм" по-прежнему трусил рядом: это из-под его пера в прошлом месяце вышла статья о коррупции в полицейском управлении. Журналист обогнал Роббинса и шагнул ему навстречу.

— А что свидетели, мистер Роббинс? Они готовы давать показания?

— Повторное слушание еще не назначено. Догадки строить рано.

— Да бросьте вы, Роббинс! Все знают: пересмотр дела состоится. Вы единственный человек во всем Хьюстоне, который отказывается это признать!..

Только публично, подумал про себя Роббинс, обгоняя Бартона и подходя к старинному каменному особняку, где располагался офис прокурора.

— Прости, Бартон. Комментариев не будет.

— Сью Гарднер взяла самоотвод. Как насчет остальных свидетелей? — крикнул Бартон ему вслед.