Флорис. «Красавица из Луизианы»

— А как действовала ты, Красавица, чтобы стырить кошелек? — спросила однажды Дядюшка, всегда сгоравшая от желания обучиться каким-нибудь новшествам.

Вопрос был поставлен прямо в лоб и на несколько секунд привел Батистину в замешательство. Она молчала, а девицы уставились на нее и уже было начали недовольно пожимать плечами и презрительно кривить губы.

— Да оставь ты ее в покое, Дядюшка! Не видишь, что ли? Она же нам не — доверяет! Не хочет делиться секретами! — с видом оскорбленной герцогини бросила девица по прозвищу Дитя.

— Да нет же! Нет! Вы же мои подруги… Понимаете, у меня есть много способов… Вот я и задумалась… Про какой же вам рассказать… — тянула время Батистина, а сама лихорадочно искала выход. — Ну вот один из них, мой любимый, самый лучший, он чаще всего приносил мне удачу… Надо было проникнуть в церковь, а еще лучше — в дворцовую часовню. Я всегда бывала роскошно одета и проскальзывала в самую гущу придворных… Я делала вид, что молюсь, придвигалась к какому-нибудь ротозею как можно ближе, запускала руку в карман и вытягивала кошелек или табакерку… Вот и все! — закончила Батистина, довольная собой. Девицы одобрительно смотрели на нее, лишь одна Иностранка бросала на девушку подозрительно-проницательные взгляды.

Девицы восхищенно загудели:

— Ничего не скажешь! Здорово! Ну еще бы! У племянницы Картуша были славные предки! Такая наследственность! Мастерство-то в крови! Есть чему позавидовать, да и поучиться!

А что еще могли сказать эти бедняжки, ведь они осмеливались орудовать только в лесу Сен-Жермен или в узких грязных улочках около Нового моста!

Девицы, разумеется, упросили Батистину продемонстрировать свое искусство. Она довольно удачно справилась с этой задачей с помощью Жоржа-Альбера — он с удовольствием сыграл роль придворного растяпы со свойственными ему достоинством и артистизмом.

Пираты заставляли девиц ежедневно, при любой погоде, прогуливаться вокруг грот-мачты. Однажды, прогуливаясь, Батистина обнаружила, что Гонтран д’Обинье остался на борту «Красавицы» и пользуется определенной свободой. Затем она частенько видела шевалье беседующим со Смертью-в-штанах, который каждое утро появлялся в новом наряде.

— Какие хорошенькие кумушки! — потихоньку издевательски хихикали Дядюшка и Макрель, косо посматривавшие как в прямом, так и в переносном смысле, на элегантного пирата и изнеженного пассажира.

— Странная дружба! И как быстро они сошлись! — невинно заметила Батистина.

— Ты можешь заливать нам сколько угодно, Красавица, но уж нас-то ты не обманешь своим невинным видом! — заржали обе девицы, не вдаваясь в дальнейшие объяснения. Батистина заговорщически подмигнула подругам, хотя и не понимала причины их столь бурной веселости. Она не хотела Низко пасть в глазах девиц, продемонстрировав им свое полное незнание жизни.

Девушка отмстила про себя, что Фоккер-Дьявол редко показывается на палубе. Похоже, знаменитый пират расположился в кают-компании и в капитанской рубке как настоящий адмирал и не снисходит до того, чтобы показываться слишком часто Перед командой, предоставив право распоряжаться своему помощнику. А сам, вероятно, упивается роскошью, к которой еще не особенно привычен.

Пираты занимались своими делами. Они были относительно вежливы, но не шли ни на какие контакты, не завязывали знакомств и даже не отвечали на игривые шуточки девиц. Макрель пустила в ход все свое остроумие и с необыкновенным пылом расписывала тайные достоинства товарок, а также их таланты в любовных утехах, но происходило нечто непонятное: пираты внимательно ее выслушивали и оставались непреклонными. Ни один из них не предпринял ни единой попытки устроить тайное свидание с кем-либо из девиц. Макрель страшно сокрушалась по поводу столь необъяснимого равнодушия мужчин — ее репутация знаменитой сводни оказалась под угрозой!

— Бог мой! Да что же это творится?! Неужто на борту одни скопцы или педики? — хныкала Макрель, у которой от всех этих неприятностей даже случился сердечный приступ.

Бывало, какая-нибудь из девиц, зазевавшись, подворачивала ногу и падала на мокрую палубу. Тут же к ней подскакивал кто-нибудь из пиратов, бережно помогал подняться и вежливо осведомлялся, не больно ли ей. Когда девицы уж слишком возбуждались и начинали истошно орать и яростно колотить кулаками в дверь оружейного склада, пираты для острастки щелкали кнутами, но не трогали девиц. Нет, решительно, здесь крылась какая-то тайна!

Дядюшка и Золотая Ляжка щедро одаривали пиратов улыбками, осыпали их градом веселых шуток в надежде выведать, куда направляется корабль, но матросы молчали как рыбы. Сначала Батистина думала, что они и сами этого не знают, а цель путешествия известна только Фоккеру да еще, быть может, Смерти-в-штанах, но какое-то шестое чувство подсказывало Девушке, что она ошибается.

«Красавица из Луизианы» весело скользила по волнам. Ветер раздувал паруса.

«Быть может, это и есть те знаменитые пассаты, которых так ждал капитан Робино? — пришло в голову Батистине. — И мы сейчас пересекаем океан?»

Иногда из трюма доносились печальные песнопения. Каждый раз, когда раздавались эти скорбные звуки, Батистина вздрагивала. Она с огромным сочувствием относилась к несчастным неграм, занявшим в трюме место пленниц. Она уже представляла, что за ужасная участь ждала этих бедняг, да и сейчас их положению нельзя было позавидовать. Батистина и ее подруги видели чернокожих почти ежедневно. Грязные, посеревшие от духоты и усталости, они еле таскали ноги вокруг бизань-мачты; единственной радостью для них была возможность помыться, если только Смерть-в-штанах милостиво разрешал им это. Правда, они вроде бы не страдали от голода. Казалось, Фоккер-Дьявол был не так жесток, как о нем говорили, и довольно сносно кормил как саму команду, так и пленников сытной похлебкой и солониной. Высокий крепкий негр часто приветливо улыбался Батистине, и постепенно девушка стала отвечать ему тем же. Он, видимо, был умен, ловок и изобретателен и пользовался большим авторитетом среди своих соплеменников. Однажды он тайком сунул в руку Батистине чудесный плод манго, который, наверное, стащил на камбузе. Девушка, как и все пленницы, очень страдала от отсутствия свежих овощей и фруктов и чрезвычайно обрадовалась неожиданному подарку. Она по-сестрински разделила диковинный плод с Дядюшкой и Макрелью, выделив кусочек и Жоржу-Альберу. Все они долго наслаждались ароматной мякотью, стараясь продлить удовольствие.

На следующий день негр, осмелев, прошептал:

— Как тебя зовут?

Ошеломленная Батистина замерла на месте. Она и представить себе не могла, что ее новый знакомый умеет говорить, да еще по-французски.

— Батистина… — еле вымолвила она.

— А мы зовем ее Красавицей, приятель! — захохотала Дядюшка.

Негр как-то странно глянул на толстуху, ничего не сказав, и опять улыбнулся Батистине.

— А меня зовут Жанно! — гордо ударил он себя кулаком в грудь и поиграл своими мощными бицепсами.

— Довольно, черномазый! Тебе запрещено болтать с девицами! — закричал один из пиратов и вытянул негра кнутом по спине. Тот так и подскочил от боли.

— Идиот! Прекрати! Это же самый лучший из них! Ты же ему шкуру испортишь, а то еще, чего доброго, и убьешь! Какой убыток! — заорал второй пират, перехватывая уже занесенную для нового удара руку приятеля.

Батистина часто ощущала на себе дерзкий, насмешливый взгляд Иностранки. Золотая Ляжка по утрам становилась все более и более раздражительной. Батистина была уверена, что Иностранка прекратила свои ночные визиты. Однажды ночью она слышала, как Золотая Ляжка подобралась к гамаку Иностранки и стала что-то униженно канючить, но та только грубо поиздевалась над своей бывшей любовницей и послала ее к черту. Батистина, к своему стыду, испытала одновременно и облегчение, и разочарование. Когда она вспоминала о ночных забавах девиц, у нее пересыхало во рту. А Иностранка все время искала предлог, чтобы оказаться поближе к Батистине, хотя бы на секунду прикоснуться к ней, вроде бы случайно. Девушка холодно отстранялась, но всегда бывала смущена гораздо больше, чем следовало. Поведение этой странной женщины настораживало и возбуждало Батистину.