Незримый гений (СИ)

Медленно открыв рот и выпятив подбородок, Брилл нахмурилась: ее разум начал проясняться. До нее начал доходить смысл ситуации. «Нет… это неправильно… все совсем не в порядке… не в порядке…» — выкрикнул другой голос, сильный голос, к которому она привыкла. Возникшее было малодушие увяло от силы прежнего духа, который она подавляла все эти месяцы. Ярость, вызванная поступком Эндрю, вскоре охватила все ее существо. Легендарный характер Брилл вернулся во всей своей красе.

Когда гнев рассеял туман в голове, Брилл вновь скрестилась с Эндрю взглядами. Тот ждал ответа. И когда она, сжав губы, оттолкнулась от стола, то была готова предоставить ему таковой.

— Это не было ошибкой, Эндрю. Ты взрослый человек! Ты не сможешь назвать мне ни одной возможной причины, по которой я приму то, что ты поднял на меня руку подобным образом!

Шокированный ее неожиданным нападением, Эндрю мог лишь, моргая, смотреть на свою невесту, которая яростно тыкала в его сторону пальцем. По бессмысленному выражению его лица было ясно, что он ждал от нее тихого согласия. Впервые с момента помолвки темперамент Брилл просочился наружу, и, по-видимому, Эндрю не знал, что с этим делать.

— И учти, Эндрю, никакие извинения не заставят меня отмахнуться от произошедшего!

— Брилл, почему ты ведешь себя подобным образом? Я сказал, что мне жаль. Чего еще ты от меня ждешь? — ответил Эндрю: робкое выражение его лица истаяло в злобном взгляде. Раздраженно поджав губы, он скрестил руки на груди.

Брилл практически видела, как в его голове завертелись колесики. «Прямо сейчас он удивляется, что за муха меня укусила. Я должна постоять за себя. Я не должна позволить ему увериться, что всегда буду соглашаться с ним. Он всегда говорил, что любит меня… но любит ли он настоящую меня или ту личность, которую я демонстрировала? Ох! Какой я была дурой».

Впервые за долгие месяцы ощутив себя самой собой, Брилл позволила своему гневу вырасти, счастливая тем, что наконец чувствует что-то еще помимо оцепенения, владевшего ею с того момента, как она приняла предложение Эндрю. Она медленно сжала кулаки и уперла их в бедра, ощущая странное головокружение от привычного действия. Она была готова к битве, а что насчет Эндрю?

— Ты можешь объяснить, что моя личная переписка с братом делает в ТВОЕМ столе? — прорычала она: слова буквально выстреливали из ее рта — быстрые и опасные, как летящие пули.

— Брилл… — начал Эндрю с ноткой покровительственного вздоха. — Я тебя умоляю. Нам обязательно разбираться со всем этим прямо сейчас? Уже поздно, и тебе следует лечь спать. — Наряду с тревогой в его темные глаза вновь проскользнуло раздражение. Раньше он никогда не сталкивался с этой стороной Брилл.

— Ты можешь ответить мне, когда я спрашиваю, имеешь ли ты отношение к поспешному отъезду Эрика? — продолжала та, как будто он и слова не сказал, ощущая, как к лицу вновь приливает кровь, затем сделала шаг вперед и потрясла кулачком под носом у Эндрю. При упоминании имени Эрика в его глазах подобно отблеску пламени свечи на долю секунды промелькнула вспышка холодной ярости, но эта эмоция сгладилась так быстро, что Брилл не успела ее даже заметить, не то что испугаться. — Отвечай же!

Скрестив руки на груди и слушая возгласы Брилл с холодным раздражением в глазах, Эндрю стоял на своем. Трещина, возникшая на миг в его спокойствии и выдержке, плотно закрылась.

— Я не стану сейчас участвовать в этом ребячестве, Брилл. Уже поздно. Ты должна…

— Перестань говорить мне, что я должна делать, — прошипела она. — Я сыта этим по горло.

В ответ на такую несговорчивость Эндрю сощурился, одним неуловимым движением схватил запротестовавшую Брилл за руку и выволок ее из кабинета.

— Ты будешь делать, как я скажу. Ты моя невеста. Ты будешь делать, как я скажу, и пойдешь спать!

— Нет, не буду, самонадеянный ублюдок! До сих пор я давала тебе свободу действий, потому что доверяла твоему здравому смыслу, но больше не собираюсь быть твоей тихой глупо улыбающейся невестой! Слушай, когда я к тебе обращаюсь! — упираясь голыми пятками, Брилл пыталась оторвать пальцы Эндрю от своего запястья. — Пусти меня. Нам нужно поговорить об этом… скажи мне правду!

Оглянувшись через плечо, Эндрю одарил ее взглядом столь ледяным, что мог бы расколоть дерево до самой сердцевины.

— Иногда правде лучше оставаться погребенной, Брилл, — холодно заявил он, несясь дальше и волоча ее за собой к темной лестнице.

Едва ли не скача вприпрыжку, чтобы не отстать от напористого аллюра Эндрю, Брилл продолжала выдираться из его хватки.

— Мой отец часто говорил, что все тайное обязательно становится явным. Скажи мне правду сейчас, или я сама до нее докопаюсь. Это важно для меня, Эндрю. Я выставила своего брата из дома, потому что защищала тебя! — ее голос неестественно громко разнесся по безмолвной тьме коридора.

Замерев на нижней ступеньке, одной рукой крепко вцепившись в перила, Эндрю задумчиво склонил голову набок.

— Правда? — пробормотал он себе под нос со странным мрачным наслаждением в глазах. — Какая приятная неожиданность.

— Что ты сейчас сказал?

Вздрогнув, как будто забыл о ее присутствии, Эндрю быстро посмотрел ей в лицо, затем развернулся и продолжил подниматься по лестнице. Брилл уставилась ему в спину, заметив, что его сведенные плечи внезапно расслабились, и ощутила, как из хватки на ее руке исчезло некоторое напряжение. Мистическим образом настроение Эндрю повысилось, он одарил ее короткой улыбкой и замедлил шаг.

Потом, отпустив запястье Брилл, Эндрю остановился и повернулся, чтобы посмотреть на нее сверху вниз.

— Полагаю, я задолжал тебе объяснение, — наконец вздохнул он; сейчас его манеры вновь напоминали того открытого и невозмутимого мужчину, которого она знала. Полное превращение меньше чем за секунду было озадачивающим. Должно быть, что-то изменило его мнение. — Полагаю, мне следует начать с того, почему письма твоего брата оказались у меня в столе. — Поджав губы и засунув руки в карманы, Эндрю оперся бедром о перила. — Я не хотел говорить тебе, потому что боялся, что это ранит твои чувства. Эти письма были у меня, поскольку их все отослали обратно. Очевидно, адрес был неправильный. Думаю, Коннер снова уехал, не сказав тебе, и я не хотел, чтобы ты волновалась об этом за несколько недель до свадьбы. — Пожав плечами, Эндрю потупился. — Видя, как ты расстроена, я понимаю теперь, что должен был давно сообщить тебе. Что еще я могу сказать, кроме того, что совершил ошибку? — Вынув руку из кармана, чтобы потрепать Брилл по подбородку, он робко улыбнулся. — Это достаточно правдиво для тебя? Есть что-то еще, о чем тебе нужно знать?

Мысленно прокручивая объяснение, Брилл продолжала молчать, ее глаза следили за лицом Эндрю в поисках хоть какого-то знака притворства, но ничего не обнаружили: его темные глаза неотрывно смотрели на нее, ничего не отражая в тусклом свете. Его рассуждения тоже были неоспоримы, он не сказал ни единого неверного слова.

Профессия Коннера предусматривала постоянные разъезды, и он часто покидал город, не уведомив свою младшую сестру. Это не означало, что он не заботился о ней или не хотел, чтобы Брилл знала, где он был, скорее, причина была в том, что он — пустоголовый музыкант. Коннер так и не повзрослел по-настоящему после смерти отца, предпочитая проводить дни, танцуя по жизни и волочась за юбками. Игнорируя само существование боли в этом мире, он таким способом справлялся с собственной болью. «Я не должна была называть его инфантильным. Это было нехорошо с моей стороны… он заботился обо мне, насколько мог, пока я не вышла замуж за Джона».

Тот же малодушный голос, который хотел не обращать внимание на грубое поведение Эндрю этим вечером, воспользовался нерешительностью Брилл, снова предлагая легкий выход из всей этой неразберихи. «Все верно. Должно быть, Коннер забыл. Не знаю, отчего я так расстроилась, я должна была сама об этом подумать. Кроме того, зачем бы Эндрю желал украсть мои письма? Это просто глупо. Эндрю всегда заботился обо мне… он всегда был добр…»