Любовь Илги: осень, лето.

Жили мы с братом как обычные дети: дрызгались летом в прохладном булькающем смешливом ручейке, кричали, когда играли в бирюльки, горелки и жмурки, ссорились из-за чепухи до драки, дулись друг на друга, потом снова мирились. Я была счастлива необыкновенно светлым счастьем детства и ни в коей мере не думала о том, что чем-то отличаюсь от других мальчишек и девчонок в нашей деревне. Только иногда ловила на себе странные взгляды взрослых, а один раз даже услышала шепот женщин за моей спиной «перворожденная», удивилась, но особенно не задумалась о том, что обозначают эти слова, да и к чему они были сказаны, а может и не обо мне вовсе.

Я хорошо помню то лето, когда мне исполнилось семь лет. Очень горячий тогда был июль: безжалостное колючее солнце на выгоревшем почти до белизны душном небе донимало всех с утра и до вечера, только после того, как вечером пылающий оранжево- красный круг заваливался за лес, становилось чуть прохладнее, но было настолько сухо, что росы по утрам почти не выпадали.

В этот день Олея отправила Рысь с деревянными бадьями за водой на ручей, я, конечно же, увязалась следом. Сходить за водой - дело не быстрое: сначала наши ведра надо было хорошенько промочить, чтобы дерево набухло и перестало пропускать воду, и только потом тащить их по тропинке вверх к нашей избе. Но мы и этому были рады: засунули бадьи в воду в самое глубокое место намокать, потом возле сверкающего серебристого ручейка выкопали большую вытянутую ямку, песчаное дно ее засыпали гладкими камешками, в избытке валявшимися по берегу, подождали, пока ручеек наполнит ямку прохладной светлой водой, и, сняв рубашонки, уселись в нее, довольные.

- Поклянись, что никому не скажешь,- сказал Рысь после некоторого молчания.

Я удивилась: он редко доверял мне свои мальчишеские тайны; потом вытащила правую руку из воды и, пригнув средний и безымянный палец к ладони, сделала из пальцев рожки.

- Не скажу.

- Я видел своего отца, Славмира.

Тут уж я совсем ничего не поняла.

- У тебя же нет отца.

- Конечно есть, глупая ты девчонка, отец есть у всех.

Я немного поразмышляла над его словами. Может быть, он и был прав, по крайней мере об окружающем мире знал гораздо больше меня, это точно.

- Ну и ладно,- примиряющее пробурчала я, слегка обидевшись на его мальчишеское высокомерие, - а где ты его видел?

- Помнишь в Кипень-день пошла мать на Плещин озеро с бабушкою и братьями, а нас с дедом оставила? Вот тогда он и приходил.

- А! – сказала я.- Помню! Бородатый дядька, такой худой, что на нем даже кольчуга болталась. Дед тогда орал на него, чуть не дрался. Это был твой отец?

Рысь кивнул. Потом поболтал ногами в воде. Я как завороженная смотрела ему в лицо: вот это тайна!

- Они с дедом сидели на лавке и говорили, а я за окном спрятался и слушал. Это мой отец был, Славмир, дед потом бабуле говорил, что я похож на него.

Я искоса взглянула на него: интересно, как мог быть похож этот юркий веселый мальчишка с вечно красными щеками, поцарапанными локтями и коленками на того бородатого длинного худющего дядьку в проржавленной кольчуге. По крайне мере я ничего общего в них не увидела и пожала плечами.

- А почему он тогда Олею бросил? Понятно, когда отец умер, как мой, а твой как же?

- В том-то и дело, что не бросил. Когда мать мной ходила, они жили совсем плохо, голодно, и отец решил наняться мечником к князю Радомиру, чтобы заработать. С княжьей дружиной они пошли на могутов, но те их побили, а на моего отца в бою аркан кинули и поймали. Еще многих тогда они захватили и увезли в свои вежи. Отец рабом стал. Заковали его в цепи и заставили вместе с другими железную руду в болотах добывать черпаками на длинных ручках и на телеги складывать. Два года в воде жили. Грязь и гнус всех замучили, еще кормили скверно. Всего тогда в плен с ним попало двадцать три ратника. Никого из болотин не выпускали. Потом от работы, холода и сырости все заболели, и отец заболел. А тут напал князь Радомир на могутов и отбил своих. Только четверо в живых остались. Остальные перемерли. Отец тогда совсем был плох, его сам князь Радомир на своем коне привез. Еле выжил.

- Вот как случилось,- покачала я головой, сожалея не о незнакомом мне Славмире, а о том, что Рысь долгое время жил без отца, а милая моя Олея без мужа.- Он теперь к нам жить придет?

- Я бы хотел, - грустно произнес братец.- Плохо одному, у всех есть отец, а у меня нету. Но он деда просил пока матери о нем не говорить, сказал, сам скоро придет поговорить с матерью, боится выгонит она его, что весть ей о себе не подал.

Только я хотела расспросить его поподробнее, как услышала голос Олеи. Она кричала нам с берега, чтобы мы скорее несли воду. Накинули мы свои рубашонки и потащили тяжелые бадьи наверх, нес-то, конечно, Рысь, он сильный был, хоть и маленький, а я так, за бадью держалась.

Рядом с Олеей на берегу стояла странная женщина, лет тридцати, очень высокая, светловолосая и красивая. Ее белая рубаха из тонкого льна была вышита золотыми нитями по вороту, длинным рукавам и подолу, меня просто заворожило сверкание на солнце столь тонко и искусно сделанной вышивки. Поясок из скрученных полосок кожи с вплетенными в него блестящими желтыми камешками подвязывал тонкую талию. Но больше всего меня поразило, что волосы ее очень светлые, красивые и блестящие не были заплетены в косу, как волосы наших девушек и женщин из деревни Волков, а просто распущены по плечам и спине. На голове же не было ни платка, ни повязки. Наши соседки да и Олея никогда не ходили простоволосыми, а сверху рубах они всегда одевали либо сарафан из двух полотен льняной ткани, либо грубую домотканую запашную юбку. Только девочки вроде меня бегали в рубашонках.

Рысь тоже удивился необычной гостье. Он плюхнул бадьи с водой у ног матери и уставился на женщину.

Она же пристально смотрела на меня большими светло-голубыми, прозрачными как вода глазами. Мне показалось, что от нее исходит странное ощущение свежести и прохлады, как от нашего ручейка в жаркий день. Я даже несколько раз вдохнула поглубже, завороженная ее странной чистотой. Гостья долго молчала, я этому тоже удивилась и немного испугалась, а Рысь так вообще даже рот открыл.

- Ты очень похожа на свою мать, девочка. Такая же красавица, - наконец сказала женщина. - Я думаю, Боги выберут тебя. Твой возраст тот, который нужен. Завтра утром ты пойдешь со мной.

Я оглянулась на Олею и скривила губы. Она недовольно покачала головой, а гостья улыбнулась.

- Ну не надо капризничать, Илга. Ты уже взрослая девочка, и ты нужна нам. Я завтра приду,- она легкими пальцами погладила меня по щеке, улыбнулась Олее и Рыси.- Помогай вам Бог Камня,- повернулась и пошла тропинкой сначала вдоль леса, потом ее белая рубашка замелькала среди деревьев, а потом ничего не стало видно в темно-зеленой волнующейся глубине.

- Кто она?- спросила я у кормилицы.

- Это твоя сестра, Велса, дочь Бога Камня. Она Хранительница.

- Сестра? Почему она намного старше меня? Как так может быть? Что такое Хранительница? Почему я ее никогда не видела раньше? Я тоже дочь Бога Камня! Их что, много? Какой он, Бог Камня? Это Дольмей-камень? - засыпала я Олею вопросами.

- Велса - Волхва - Хранительница. Она отведет тебя в твое племя. Они хотят посмотреть на тебя.

- Для чего им, Олея, смотреть на меня?

- Я не знаю этого, дорогая, но надо идти, раз сказано.

- Не хочу я никуда уходить от тебя и братца! - я поняла неизбежность случившегося и заплакала, уткнувшись головой в живот кормилицы и обхватив ее руками. Олея гладила меня по голове и молчала.

- Что за глупая девчонка, всегда ревет!- буркнул Рысь и толкнул меня.

Я плюхнулась на землю и заплакала пуще прежнего.

- А я бы пошел,- бормотал братец, слоняясь вокруг меня.- Ну не реви. Хочешь я пойду с тобой?

- А можно?- я посмотрела на Олею.

- Вряд ли. Но если Боги тебя не выберут, ты вернешься к нам. Может быть это и ненадолго,- сказала она. Потом, посмотрев на мое расстроенное лицо, усмехнулась.- Ты еще не видела, что сестра тебе принесла.