Дьявол в маске

Герцог взял ее за руку, в которой она держала цветок.

— Да, конечно. Только знайте: я — человек нетерпеливый.

— Терпение — это одна из главных добродетелей, ваша светлость, — заметила Люсинда, высвобождая свою руку. — И хорошо бы вам проявить его, если хотите продвинуться в этом… этом…

Герцог взглянул на нее с веселой улыбкой.

— В ухаживании, леди Люсинда? Вы ведь это хотели сказать?

Она молча кивнула. И тут же, вскинув подбородок, зашагала к дому.

«Господи, помоги!» — мысленно воскликнула она, входя в бальный зал.

Глава 4

Легкий ветерок шевелил темно-красные шелковые занавеси, закрывающие приоткрытое окно в спальне Люсинды. Ее лондонский дом на Гросвенор-сквер был элегантен и прекрасно обставлен, и она всегда чувствовала себя в нем очень уютно.

Но только не сегодня ночью.

Даже свежий воздух не помогал — ей по-прежнему было ужасно жарко.

Люсинда сняла бриллиантовые серьги, браслет и длинные бальные перчатки и теперь ожидала, конца Мэри расстегнет застежку ее сверкающего ожерелья.

Служанка управилась с застежкой, а затем быстро и ловко расстегнула бледно-розовое платье, и оно с шорохом упало на пол.

Чуть позже Люсинда была уже свободна от нижнего белья и одета в свою любимую ночную рубашку из бледно-голубого шелка, украшенную кружевами такого же цвета, Мэри проворно извлекла шпильки из прически своей хозяйки и покинула спальню.

Люсинда же, встряхнув волосами, взяла щетку и провела ею по длинным прядям. Обычно эти ритмичные движения успокаивали ее, но сегодня вечером ничто ее не успокаивало. Она быстро заплела свои пышные волосы в толстую косу и принялась расхаживать по комнате.

Хождение тоже не успокаивало.

Ей все еще было очень жарко.

Она свернулась клубком на постели, упираясь подбородком в колени.

От мыслей о предложении герцога — и о самом герцоге, что очень расстраивало ее, — она вся пылала. Одно его прикосновение вызвало больший хаос в ее упорядоченной жизни, чем настойчивые ухаживания всех пылких женихов от Лондона до Шотландии.

«А ведь он едва прикоснулся ко мне! Что же я наделала?!».

Она живо вспомнила прикосновение его теплой руки к ее талии и задумалась: а не было ли ее решение держать его на расстоянии вытянутой руки всего лишь пустой бравадой?

— Ну, моя милая, какие новости в свете?

Люсинда вздрогнула, услышав голос своей тетки.

Обернувшись, воскликнула:

— Тетя Бесси, ты напугала меня до смерти!

Направляясь к племяннице, Элизабет Брэдшоу, маркиза Моубрей, не спеша шагала босиком по толстому персидскому ковру, бежевому с красным. В правой руке она осторожно несла блюдо из веджвудского фарфора, доверху наполненное миндальным печеньем. На ней был пеньюар из темно-розового шелка, облегающего ее изящную фигуру. В свои пятьдесят с лишним Бесси больше всего гордилась именно этим — прекрасной фигурой, которая вызывала благоговейный трепет у мужской части светского общества с того самого дня, как ей исполнилось шестнадцать.

— Хмм… Думаю, на твои слабые нервы подействовало не столько мое появление, сколько то, что у тебя сейчас на уме, — заметила Бесси со свойственной ей проницательностью. Она поставила блюдо на столик у постели и села на стоящий рядом пуфик.

Стараясь не встречаться взглядом с тетушкой, Люсинда сосредоточенно обвела пальцем красный цветочный узор, вышитый у нее на покрывале.

— Тетя, что навело тебя на такие мысли?

Дверь ее спальни внезапно с шумом распахнулась.

— Еще слово без нас — и мы никогда в жизни больше не обмолвимся ни словом ни с одной из вас!

Люсинда улыбнулась своим тетушкам: Виктория и Шарлотта, сестры Бесси, спешили к ее постели.

Обе они были в ночных рубашках, на которые ушло немало метров белого муслина, и обе закутались в прекрасные кашмирские шали. При этом средняя и младшая сестры Грей выглядели настолько чопорно, что Бесси закатила глаза, как бы выражая свое неодобрение.

— Ох, девочки… — Бесси сокрушенно покачала головой. — Вы что, уже такие старые, что вам нужно закутываться с головы до ног? — С этими словами она выпрямилась, так что даже Шарлотта, у которой было отнюдь не самое лучшее зрение, не смогла не заметить впечатляющую грудь своей сестры.

Люсинде же стало смешно, но она постаралась скрыть улыбку.

— Леди всегда остается леди, моя дорогая Бесси, — с легкой иронией ответила Виктория Сент-Эйнсбери, герцогиня Хайбери. Отодвинув свою старшую сестру, она уселась рядом с племянницей.

Леди Шарлотта Грей похлопала Люсинду по плечу и уселась у нее в ногах. Откашлявшись, заявила:

— Рассказывай, дорогая, мы слушаем.

Люсинда оглядела своих тетушек-фурий, как их прозвали в свете. Будучи внешне совершенно не похожи, сестры имели одну общую черту характера — непреодолимое упрямство. Все их различия отходили на задний план, стоило им прийти к единому мнению, и тогда уж ничто не могло помешать им получить желаемое.

— Это касается… Царя Соломона, — начала Люсинда. И сразу заметила бурную реакцию тетушек при одном упоминании знаменитого жеребца. — Мне представился шанс выиграть его.

— Как славно! — взвизгнула Бесси. — Руфус позеленеет от зависти! Ведь потомство от Царя Соломона практически гарантирует успех. Во всей Британии не будет лучшей племенной породы.

Виктория прервала восторженные возгласы сестры, осторожно прикрыв ей рот ладонью.

— Да, Бесси, мы все знаем, что может нам дать этот жеребец, — проговорила Виктория, — но ты не торопись сообщать новость своему сыну. Люсинда, но как же ты сможешь выиграть его?

— Ну… довольно просто. — Люсинда подергала свою толстую косу. — Мне только нужно позволить кое-кому поухаживать за мной определенное время. Если к концу этого срока он не завоюет мое сердце, конь станет моим.

Тут Бесси выпрямилась и заявила:

— Учитывая, что ты отказала большинству мужского населения Англии, проблемы тут не будет. Поэтому, — она потянулась к блюду с миндальным печеньем, — не отпраздновать ли нам это событие небольшим полночным пиршеством?

Шарлотта тоже взяла печенье с блюда. Потом, усевшись поудобнее, проговорила:

— Люсинда, дорогая, у меня всего один вопрос: кто он?

— Да-да, кто этот мужчина?! — оживилась Виктория. — Боюсь, я потеряла след Царя Соломона после того, как болван Уитхем проиграл его в карты этому бесстыжему Железному Уиллу.

Люсинда незаметно утерла капельки пота с висков.

— Ну… — Она откусила кусочек миндального печенья. — В общем, можно сказать…

— Так кто же он? Герцог Клермон? — Шарлотта посмотрела на сестер, потом перевела взгляд на Люсинду. — Это Железный Уилл, да?

Виктория, положив оставшийся у нее кусок миндального печенья на блюдо, уставилась на Люсинду круглыми глазами.

— Нет, конечно, это не он. Люсинде никогда не пришло бы в голову…

— Я так и знала! — перебила сестру Бесси. — Открытое окно, твои напряженные нервы, предательские капли пота… Он тебе понравился! Это Железный Уилл!

Виктория решительно покачала головой:

— Нет-нет! Что ты можешь знать о молодых людях? Веди себя достойно! Вспомни о своем возрасте, Бесси! Или тебя опять подвела память? Ведь твоему сыну уже…

— Хватит, Виктория! Стоит посмотреть на тебя, и сомнения в нашем возрасте исчезают. Так что спасибо тебе большое. — Бесси поджала губы и отвернулась.

Воспользовавшись стычкой тетушек, Люсинда встала и прошлась по комнате. Усевшись за письменный стол, принялась обмахиваться ладонью точно веером. Причем на теток старалась не смотреть.

— Дамы, полагаю, мы говорили о том, подходит ли Люсинде его светлость в качестве жениха. Может, вернемся к теме разговора? — минуту спустя проговорила Шарлотта, поднимаясь с кровати. — Я, конечно, знаю его родителей, но с мальчиком, боюсь, не знакома. Люсинда, дорогая, а он достоин твоего внимания?

Виктория тоже встала с кровати и подошла к племяннице.

— Распутник высшей пробы! — заявила она.