Нефертари. Царица египетская

— Я тебя уже несколько дней не видел. Ты не представляешь, каково сидеть в тронном зале, — оправдывался Рамсес-Каждый день новая забота. Помнишь, в прошлом году озеро обмелело?

Я кивнула. Рамсес прикрыл рукой глаза от солнца.

— Это потому, что Нил не выходил из берегов. А без разлива земля не орошается, и урожай очень плох. В некоторых городах уже начинается голод.

— Но в Фивах же нет голода, — возразила я.

— В Фивах — нет, есть в других частях Египта.

Я попыталась представить, что такое голод. Завтра во дворец придут тысячи людей. В кухнях сейчас готовят говядину, жарят уток и ягнят, а в Большом зале уже стоят бочки с гранатовым вином.

Рамсес перехватил мой взгляд и кивнул.

— Понимаю, поверить трудно, но за пределами Фив люди сильно голодают. У нас тут прошли хотя бы небольшие дожди, а в Эдфу и Асуане и того не было.

— Так Фивы поделятся с ними зерном?

— Только если его хватит. Советникам фараона не нравится, что в Египте стало так много хабиру [28]. Говорят, их уже шестьсот тысяч, и теперь, считают советники отца, когда еды не хватает и самим египтянам, нужно принять меры.

— Какие?

Рамсес смотрел куда-то в сторону.

— Какие меры? — повторила я.

— Избавиться от сыновей хабиру, чтобы…

У меня перехватило дыхание.

— Что?! Ты же не позволишь?..

— Разумеется, не позволю. Но визири об этом поговаривают. По их мнению, дело не только в численности хабиру. Рахотеп предлагает поубивать у них сыновей, и тогда их дочери станут выходить замуж за египтян и вскоре сольются с нашим народом.

— Не сольются! Наш наставник Амос — из хабиру, и его народ живет здесь уже сто лет. Мой дед привез людей хабиру в Фивы, когда завоевал Ханаан…

— Рахотеп утверждает, что хабиру, как и фараон-еретик, признают только одного бога. — Рамсес понизил голос, чтобы не услыхали снующие мимо слуги. — Он считает хабиру еретиками!

— Конечно, он так скажет. Сам он еретик — бывший верховный жрец Атона. А теперь хочет показать двору, как чтит Амона.

Рамсес кивнул.

— То же самое я сказал отцу.

— А он?

— Хабиру составляют шестую часть его войска. Их сыновья сражаются бок о бок с сыновьями египтян. Но народ все больше недоволен. Каждый день приносит новые беды. Засухи, упадок в торговых делах, морские разбойники. Сейчас идут приготовления к свадьбе, к нам прибывают тысячи иноземных сановников. Сегодня утром прибыл ассирийский царевич, и визирь Анемро поместил его в западных покоях.

Я прикрыла рот рукой.

— Он разве не знает, что ассирийцы спят, обратив лицо к восходящему солнцу?

— Нет. Мне пришлось ему объяснять. Он отвел царевичу другие покои, но ассирийцы уже разобиделись. Ничего подобного не случилось бы, согласись только Пасер стать визирем.

— Наставник Пасер?

— Мой отец уже дважды ему предлагал. Он стал бы самым молодым визирем Египта… но притом самым умным.

— И он два раза отказывался?

Рамсес кивнул.

— Не могу его понять. — Он посмотрел на свитки у меня в руках. — А это что? — У Рамсеса даже глаза заблестели — наверное, ему уже надоело говорить о свадьбе и политике. — Мне бы тут хватило работы на несколько дней, — заметил он и схватил один. — Ты что, пропускала уроки?!

— Отдай! — крикнула я. — Я болела.

— Хочешь забрать — попробуй отними!

И он стал носиться по двору, а я пыталась догнать его с кучей свитков в руках.

На камни вдруг легла чья-то тень, и Рамсес остановился.

— Что ты делаешь? — сурово осведомилась Хенуттауи.

Вокруг ее ног взметнулся подол красного платья. Она выхватила у Рамсеса свиток и протянула мне.

— Ты — царь Египта! — резко напомнила она, и ее племянник вспыхнул. — Ты бросил Исет совсем одну, и ей самой пришлось выбирать музыкантов для участия в празднестве.

Исет стояла в другом конце двора. Мне она вовсе не показалась такой уж одинокой. Она о чем-то шепталась с толпой подружек. Рамсес замялся: ему не хотелось вызывать недовольство сестры фараона.

— Нужно пойти помочь Исет, — смущенно сказал мне Рамсес.

— Твой отец ждет тебя в тронном зале.

Хенуттауи проводила взглядом Рамсеса до самого дворца, повернулась ко мне и неожиданно отвесила мне такой шлепок, что я еле устояла на ногах.

Свитки Пасера рассыпались по мощеному полу.

— Время, когда твоя семья хозяйничала в Малькате, давно миновало. Нечего гоняться за Рамсесом по всему двору, словно зверь. Он — царь Египта, а ты — всего лишь сирота, которую терпят здесь из милости.

Хенуттауи развернулась и устремилась к белым шатрам.

Я стала собирать свитки, и несколько слуг бросились мне помочь.

— Тебе нехорошо, госпожа? — спросил кто-то. Все видели, что произошло. — Позволь тебе помочь.

Один из поваров опустился на колени и потянулся к папирусам.

Я покачала головой.

— Не нужно, я сама.

Однако повар собрал и вложил мне в руки горку свитков. У входа во дворец кто-то взял меня за плечо. Я приготовилась к новой вспышке ярости со стороны Хенуттауи, но это оказалась ее младшая сестра Уосерит.

— Возьмите эти свитки и отнесите в покои царевны, — велела она стражникам. Потом повернулась ко мне. — Идем.

Я шла, глядя, как колышется подол бирюзового одеяния над покрытыми глазурью плитами пола. Мы вошли в приемную, где сановники обычно дожидаются фараона. Здесь никого не было; Уосерит закрыла за нами тяжелую дверь.

— Чем ты так рассердила Хенуттауи?

Я едва сдерживала слезы.

— Ничем.

— Она хочет, чтобы ты держалась подальше от Рамсеса. — Уосерит помолчала, потом продолжила: — Как ты думаешь, почему Хенуттауи так волнует будущее Исет?

Я смотрела ей в глаза.

— Н-не знаю…

— Тебе не приходило в голову, что Хенуттауи пообещала Исет сделать ее царицей не просто так?

Я нервно прижала к губам два пальца — эту привычку я переняла у Мерит.

— Не знаю. Что такое есть у Исет, чего нет у твоей сестры?

— Сейчас — ничего. Тебе Хенуттауи предложить нечего — ни положения при дворе, ни царского имени. Зато она может много чего предложить Исет. Без Хенуттауи Исет никогда бы не выбрали Рамсесу в жены.

Я все еще не понимала, почему Уосерит о них заговорила.

— Рамсес мог выбрать любую хорошенькую девушку, — продолжила она. — Он назвал Исет, потому что так предложил его отец, а предложил он ее по настоянию Хенуттауи. Почему же моя сестра так настойчива? Что надеется получить?

По-видимому, сама Уосерит отлично знала, чего хочет Хенуттауи; я вдруг почувствовала себя совершенно разбитой.

— Так ты не задумывалась? — не унималась Уосерит. — Этот двор, Нефертари, хочет предать тебя забвению, и если ты этого не поймешь, то скоро канешь в неизвестность вслед за своей семьей.

— Что же мне делать?

— Выбери свой путь. Ты — царская дочь, но Исет скоро станет царской женой, и если она сделается главной супругой, ты при дворе не останешься. Моя сестра вместе с Исет выживут тебя из дворца, и ты будешь влачить жалкое существование в гареме Ми-Вер.

Даже тогда я понимала, что для женщины, выросшей во дворце, нет худшей участи, чем кончить дни в гареме Ми-Вер, окруженном западной пустыней. Многие девушки думают, что быть женой фараона — значит наслаждаться жизнью в дворцовых садах, сплетничать в банях, выбирать, какие сандалии надеть: украшенные лазуритом или кораллами, — но на деле все не так! Конечно, некоторые женщины — самые умные или самые красивые, вроде бабки Исет, — живут в гареме, что рядом с дворцом фараона. Но гарем Малькаты невелик, и большинство женщин вынуждено жить в дальних дворцах; там ради пропитания им приходится прясть. Покои Ми-Вера полны старух, одиноких и злых.

— Только один человек может сделать так, чтобы Исет никогда не стала главной женой и не смогла выгнать тебя из дворца, — продолжала Уосерит. — Только один человек достаточно близок к Рамсесу — ты. Только ты сможешь убедить его в том, что Исет должна быть всего лишь одной из жен. Разумеется, если главной женой станешь ты.