Нефертари. Царица египетская

До сих пор я слушала, затаив дыхание, но тут вдруг начала задыхаться. Я села в кресло и вцепилась в деревянные подлокотники.

— Бросить вызов Исет? — Я представила себе, что пойду против Хенуттауи, и мне стало плохо. — Я не смогу. Не смогу, даже если бы и хотела. Мне только тринадцать лет.

— Тебе не всегда будет тринадцать. Но веди себя, как положено царевне Египта. Прекрати бегать по дворцу, словно девчонка из гарема.

— Я — племянница Отступницы, — прошептала я. — Сановники никогда меня не примут. Рахотеп…

— Рахотепа можно обойти.

— Я хотела обучаться в эддубе и стать посланником…

— А кто назначает посланников?

— Фараон.

— Представь, что моего брата не станет. Не забывай: фараон Сети на двадцать лет старше меня. Когда его призовет Осирис, кто будет назначать посланников?

— Рамсес.

— А если он отправится на войну?

— Визири? — гадала я. — Или верховный жрец Амона. Или…

— Главная супруга фараона?

Я уставилась на мозаику на стене, изображавшую реку. По ярко выкрашенным плитам прыгали рыбы, а рыболовы праздно лежали на берегах. Какая у них спокойная жизнь! Никаких сомнений. Сыну рыболова не нужно заботиться о том, кем он станет, когда ему исполнится пятнадцать. Судьба его решена богами и предопределена сменой времен года. Ему не нужно бродить в лабиринте выбора.

— Я не могу начать борьбу с Исет и Хенуттауи, — решила я.

— Начинать тебе и не придется, — возразила жрица. — Борьбу уже начала моя сестра. Ты хочешь быть посланником, но как тебе это удастся, если в Фивах будут править Исет и Хенуттауи?

— Я не справлюсь с Хенуттауи, — твердо сказала я.

— Ты не одна. Я могу тебе помочь. Не только тебе придется плохо, если главной женой станет Исет. Хенуттауи будет рада изгнать меня в какой-нибудь храм в Файюме.

Я хотела спросить почему, но в тоне Уосерит было что-то такое, что я не посмела. Я вдруг вспомнила, что она никогда не разговаривает с сестрой в Большом зале, хотя и сидит с ней за одним столом.

— У нее ничего не получится, — продолжала Уосерит. — Я восстану против ее плана и помешаю ей. Много раз я приходила на пиры к своему брату, затем только, чтобы не дать ей опорочить мое доброе имя.

— Не хочу принимать участие в дворцовых интригах.

Уосерит изучала мое лицо, стараясь понять, всерьез ли я говорю.

— Скоро все сильно изменится. И ты, возможно, передумаешь и захочешь бросить вызов Исет. Если это произойдет, ты знаешь, где меня найти.

Она протянула мне руку и медленно подвела меня к дверям. Снаружи по-прежнему суетились слуги, расставляя подсвечники и кресла для свадебного пира. Уже десять дней во дворце только и разговоров было, что про Исет. Неужели так будет всегда и вся эта суета из-за невесты и, возможно, будущего наследника означает, что Рамсес потерян для меня навсегда? Фигурка Уосерит двигалась через зал, а слуги, натиравшие плиты пальмовым маслом, поспешно вскакивали, кланялись верховной жрице и тут же снова начинали судачить про грядущее празднество. Сквозь их болтовню до меня донесся голос моей няни:

— Госпожа!

Я повернулась и увидела Мерит, которая несла в корзине мои лучшие наряды.

— Госпожа моя, где же ты была? — воскликнула она. — Я уже посылала слуг в эддубу! Тебя переселяют в другие покои!

Она взяла меня за руку, как это только что сделала Уосерит, и торопливо засеменила по лабиринту коридоров; я едва за ней поспевала.

— В твоих покоях поселится госпожа Исет. По велению царицы Туйи Исет больше не будет жить в гареме.

— Но во дворце полно комнат! — возмутилась я. — Есть и пустые.

— Исет считает, что твои больше всего подходят для супруги фараона. Теперь она станет самой важной госпожой в Малькате и требует для себя твои покои.

Я остановилась под изображением богини Маат [29], держащей в руках весы истины.

— И царица не стала возражать?

— Нет, моя госпожа. — Мерит отвела взгляд. — Исет сейчас переселяется, и я забираю, что могу. Она желает спать там уже сегодня.

Я уставилась на няню.

— И куда я теперь денусь? Я там живу с самого рождения. С тех пор, как моя мать…

Глаза мои наполнились слезами.

— О госпожа, не плачь. Не плачь.

— Я не плачу, — возразила я, хотя по щекам у меня катились горячие слезы.

— Тебе нашли другие покои, тоже удобные. И тоже в царском дворце. — Мерит поставила корзину и обняла меня. — Госпожа, я по-прежнему буду с тобой. И Тефер.

Я подавила рыдания и с горечью сказала:

— Пойдем скорее, а то еще Исет захочет забрать мои ларцы черного дерева.

Мерит выпрямилась.

— Ничего у тебя не пропадет! — пообещала она. — Я велела слугам глаз не спускать: знаешь, как она смотрит на украшения твоей матери и на зеркало в раме из лазурита!

— Неферт!

С другого конца зала к нам устремился Рамсес. Мерит схватила краешек полотна и быстро вытерла мои слезы, но Рамсес все равно понял, что я плакала.

— Что случилось, Неферт?

— Госпожа Исет переселяется из гарема в покои царевны, — объяснила Мерит. — Моя госпожа всегда жила только в этих комнатах — стены там расписаны изображениями ее матери, и Нефертари, само собой, расстроилась.

Рамсес снова посмотрел на меня, и лицо у него покраснело от гнева.

— Кто же позволил?!

— Думаю, сама царица, государь.

Рамсес уставился на Мерит, потом резко повернулся и приказал:

— Ждите меня здесь!

Я посмотрела на няню.

— Он что, хочет уговорить царицу?

— Конечно! Ведь Исет может занять любые комнаты! Почему ей понадобилось выбрать именно твои?

— Они ближе всего к покоям Рамсеса.

— А с какой стати ее покои должны быть ближе всего к покоям Рамсеса? Она ведь не главная жена!

— Пока нет, — робко ответила я.

Наконец Рамсес вернулся. Я посмотрела на него, схватила Мерит за руку и прошептала:

— Она не согласилась.

Рамсес старался не смотреть мне в глаза.

— Моя мать сказала, что все улажено и говорить больше не о чем — она не может взять свое слово назад.

Я встретила его взгляд и поняла, как сильно он расстроился.

— Мне очень жаль, Неферт.

Я кивнула.

— Мать ждет меня в тронном зале. Если тебе что-то понадобится… — Рамсес запнулся. — Все слуги в твоем распоряжении.

Я покачала головой.

— У меня есть Мерит.

— Моя мать обещала, что ты останешься во дворце. Я на этом настоял.

Я слегка улыбнулась.

— Спасибо.

Рамсес, похоже, не хотел уходить первым. Я подняла корзину и бесстрастно сказала:

— Нам пора. Нужно собирать вещи.

Он смотрел нам вслед, потом повернулся и удалился. Когда шаги его затихли, я закрыла глаза.

В моих комнатах царил беспорядок. Благовония и украшения, которые тринадцать лет хранились в ларцах из черного дерева, свалили как попало в корзины, не позаботившись даже завернуть их, чтобы ничего не разбилось и не сломалось. Доску для игры в сенет уже унесли, но слуги выронили фигурки, и они валялись на каменных плитах.

— Это еще что такое?! — воскликнула няня.

Служанки Исет содрогнулись и замерли, не выпуская ларцов. Даже дворцовые слуги воззрились на Мерит с изумлением и страхом.

— Кто это натворил? — спросила она, но никто не ответил. Няня протолкалась через завалы из корзин и сундуков и подбоченилась. — Придется вам все собрать! Никто не смеет так обращаться с вещами царевны Нефертари!

Слуги бросились собирать рассыпанные фигурки.

Еще в дверях я увидела, что вещи Исет разложены на новом столике. Тут был и веер из слоновой кости и страусовых перьев, и наряд из нитей с нанизанными фаянсовыми бусинами. «Кто-то ей все это подарил, — догадалась я. — Наверное, свадебный подарок Рамсеса. В гареме никто не может позволить себе такую роскошь». У стены, где раньше стояла моя кровать, уже поставили золоченое ложе и к столбам прикрепили длинный серебристый полог. Ночью его будут опускать, чтобы на Исет не падал свет луны, который льется на стены, выложенные синими плитками. На мои стены.