Чужая вина (Пленник) (Другой перевод)

— Ах да, конечно. Я не знала его имени. — Женевьеве удалось сохранить равнодушное выражение лица. Она помнила, как Джек говорил, что надзиратель называл заключенного «ваша милость». Отец Женевьевы был виконтом, а бывший жених — графом, так что ее не подавляли звучные титулы, а намеки на якобы сопутствующее им моральное и интеллектуальное превосходство она и вовсе считала нелепыми.

Тем не менее мысль о том, что обнаженный мужчина, чье израненное тело она всю ночь протирала влажной тряпкой, был маркизом, вызывала некоторое смущение.

— Моя горничная рассказала мне, когда вернулась из тюрьмы вчера вечером, что бежал заключенный из камеры Джека. — Женевьева сдвинула брови в притворном беспокойстве. — Я надеялась, что вы его уже поймали.

— Можете не сомневаться — далеко ему не уйти, — ерзая на стуле, заявил Томпсон. Жилет так обтягивал его объемистую фигуру, что казалось, пуговицы вот-вот оторвутся. — Тем более в таком состоянии.

Начальник тюрьмы как будто старался убедить в этом не только Женевьеву, но и себя самого. Побег опасного убийцы из его тюрьмы накануне казни никак не делал ему чести. Женевьева подумала, что Томпсон рискует потерять должность, и это не доставило ей особой радости. Несмотря на все его недостатки, она дорожила их многолетним партнерством. Томпсон всегда сообщал ей, когда очередного ребенка приговаривали к тюремному заключению. Женевьева отнюдь не была уверена, что новый начальник окажется таким же услужливым — или таким же продажным.

— Не бойтесь — я найду его, — в голосе констебля Драммонда звучала суровая решимость. — Еще до ночи он снова окажется за решеткой, а завтра утром отправится на виселицу.

Его слова встревожили Женевьеву, но она постаралась изобразить подобие ослепительной улыбки.

— Рада это слышать. Женщине, живущей с маленькими детьми, страшновато, когда убийца бродит по улицам. Пока вы его не поймаете, мне придется тщательно присматривать за всеми моими домочадцами. Спасибо за то, что пришли и предупредили меня. Это очень любезно с вашей стороны.

— Вообще-то это не единственная цель нашего визита. — Томпсон вновь заерзал от смущения. Женевьева, несмотря на явную нависшую над ними опасность, чуть не расхохоталась, так похож был мистер Томпсон на огромное желе, трясущееся на блюде. — Мы бы хотели поговорить с парнем…

Женевьева недоуменно приподняла брови.

— С Джеком? Зачем?

— Возможно, ваш новый… — констебль Драммонд сжал губы, подыскивая подходящее определение, — подопечный кое-что знает о том, куда мог отправиться лорд Рэдмонд. — Слово «подопечный» было произнесено с явным презрением.

— Почему вы так думаете?

Драммонд откинулся назад и соединил кончики пальцев, внимательно наблюдая за Женевьевой. Она спокойно встретила его взгляд.

— Должны же они были о чем-то говорить друг с другом, мисс Макфейл. — Его манеры были раздражающе снисходительными, как будто он пытался объяснить очевидные вещи слабоумному. — Лорд Рэдмонд родом не из Инверэри. Он был арестован за жестокое преступление вскоре после прибытия сюда. Это несколько ограничивает круг наших поисков. Учитывая его ослабленное состояние во время побега, мы не думаем, что он смог далеко уйти. Известно, что в гостиницу, где остановился перед арестом, он не возвращался и в таверне, где напился в ночь убийства, тоже не был. Поэтому мы хотели узнать у парня, не упоминал ли лорд Рэдмонд каких-нибудь знакомых в Инверэри или место, куда он мог бы отправиться в случае бегства.

— Я совсем недавно знаю Джека, но могу сказать, что он не из разговорчивых. — Женевьева добавила беспечным тоном: — Но если вы считаете, что он может оказать какую-то помощь, то, конечно, вам нужно с ним побеседовать. Пожалуйста, Оливер, найди Джека и приведи его сюда.

Оливер недовольно мотнул седой лохматой головой.

— Ладно.

Он вышел и вскоре вернулся вместе с Джеком.

Джек теперь мало походил на того грязного мальчишку, что покинул тюрьму вчера вечером. Кожа его вспомнила, что такое душистое мыло и мочалка. Грязная и всклокоченная каштановая шевелюра была вымыта и аккуратно причесана. Хорошо скроенный сюртук, белая рубашка, черные брюки и поношенные, но начищенные до блеска туфли довершали волшебное превращение. Правда, сюртук болтался на его тощей фигуре, а короткие жесткие волосы буйно завивались, так и не поддавшись усилиям Дорин гладко зачесать их назад, но на первый взгляд он выглядел безупречно, хотя и был несколько неловок. Лишь нескрываемая враждебность в серых глазах и шрам на левой щеке портили впечатление.

— Ты ведь помнишь мистера Томпсона, Джек? — спросила Женевьева.

Джек угрюмо посмотрел на начальника тюрьмы.

— А это констебль Драммонд, — представила Женевьева, не обращая внимания на злобный взгляд своего подопечного. Хорошие манеры — это потом, а сейчас ее больше заботило, как бы Джек не вышел из себя или не сболтнул чего-нибудь лишнего, не хватало еще возбудить у этой парочки подозрения.

— Мы с ним старые знакомые, верно? — Констебль Драммонд удостоил Джека презрительным взглядом.

Джек молча кивнул.

— Эти джентльмены хотели бы задать тебе несколько вопросов о лорде Рэдмонде, — продолжала Женевьева и добавила, решив, что Джек едва ли знаком с его титулом: — О человеке, с которым ты был в одной камере. Дорин рассказывала вчера вечером, что он бежал.

Джек по-прежнему молчал.

— Ну, расскажи-ка нам, парень, что говорил лорд Рэдмонд о побеге. Ты-то небось знаешь, где этот убийца? — спросил Томпсон, как будто нисколько не сомневался в соучастии Джека.

— Нет, ничего такого он не говорил.

Констебль Драммонд едва сдерживался, чтобы не усмехнуться. Он не сомневался, что Джек — лжец и вор и верить ему нельзя ни в чем.

— А он говорил что-нибудь о своих знакомых в Инверэри?

— Нет.

— И не упоминал никакую таверну или гостиницу, где мог бы спрятаться? — допытывался Томпсон.

— Нет. — Джек отвечал коротко и зло. Констебль Драммонд задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику.

— Лорд Рэдмонд говорил о своей семье или друзьях? Джек покачал головой.

— Так о чем же вы разговаривали? — удивленно воскликнул начальник тюрьмы.

Джек молча пожал плечами.

— Должны же вы были о чем-то говорить. — В голосе констебля послышались угрожающие нотки. — Вы ведь провели вместе немало времени.

Джек бросил на него взгляд, не обещавший ничего хорошего.

— Он был болен. Все время валялся на койке, стонал. Какие уж тут разговоры. Меня посадили туда не для того, чтобы я заводил дружбу с убийцей, — с горечью закончил он.

Последовала неловкая пауза.

— Отлично, — заговорил Томпсон, смущенный напоминанием, что он посадил подростка в камеру с убийцей, приговоренным к повешению. — Думаю, это все? — он вопросительно взглянул на констебля.

— Что касается парня, пока все. — Драммонд холодно посмотрел на Джека, всем своим видом давая понять, что не верит ни единому его слову. — Но я хотел бы задать несколько вопросов мисс Макфейл.

— Спасибо, Джек. — Женевьева ободряюще улыбнулась юноше. — Можешь идти.

Джек колебался, словно ему хотелось остаться и услышать, что она скажет. Было очевидно, что он все еще не доверяет своей благодетельнице. Вероятно, подумала Женевьева, его слишком часто предавали, чтобы он мог вот так просто взять и поверить, что она сдержит слово и не выдаст беспомощного человека властям.

— Пошли, парень. — Оливер положил руку на худое плечо мальчика. — Посмотрим, удастся ли нам уговорить Юнис угостить нас свеженьким печеньем.

Джек бросил на Женевьеву настороженный взгляд и вышел из комнаты.

Констебль Драммонд брезгливо скривил губы.

— Он всегда останется лгуном и воришкой, как бы вы ни пытались его отмыть. Вам бы следовало вернуть его в тюрьму, мисс Макфейл. Железный кулак закона должен покарать преступника.

— Джек пробыл под моей крышей всего несколько часов, и его уже допросила полиция, хотя мальчик не сделал ничего дурного, — отозвалась Женевьева. — Едва ли можно ожидать, чтобы он был весел и счастлив.