Сентябрьская луна

– Если я вам когда-нибудь понадоблюсь, не стесняйтесь, Камилла. Я в долгу перед вашим отцом, а значит – и перед вами тоже.

– Я это запомню, Нелли. Надеюсь, и вы вспомните обо мне, как о своем друге, когда вам понадобится помощь.

Нелли кивнула ей на прощанье и стала выбираться из дилижанса, шелестя юбками из красной тафты. Потом настал черед Камиллы. Накинув на лицо вуаль и подхватив клетку с Цезарем, она оперлась на руку возницы и спустилась на землю.

Последним, отряхивая на ходу пыль и грязь с серого дорожного костюма, спустился со своего высокого насеста мистер Уоткинс. Он бросил на Камиллу злобный взгляд, повернулся и пошел прочь, всем своим видом изображая негодование.

Глядя, как Нелли шествует через дорогу к «Золотому самородку», Камилла внезапно почувствовала себя одинокой и всеми брошенной. Никто не обращал ни малейшего внимания на затянутую в черное фигуру! Когда ее сундуки и чемоданы выгрузили на тротуар, она почла за благо скрыться под навесом конторы почтовой компании.

Странно, что Сантоса до сих пор нет. Ведь он должен знать, что она прибудет этим дилижансом! Почему же никто ее не встречает? И что ей делать, если он так и не покажется?

Джек Морган приподнял шляпу, прощаясь с Камиллой по пути в контору, и ей стало совсем одиноко. Казалось, весь мир позабыл о ее существовании. Не такой встречи она ожидала!

В эту самую минуту ее внимание привлек дребезжащий фургон, кативший по улице на большой скорости. Когда фургон остановился у почтовой конторы, в туче поднявшейся пыли Камилла с облегчением узнала Сантоса. Когда старший вакеро Валье дель Корасон направился к ней, позванивая при каждом шаге испанскими шпорами, она улыбнулась и медленным движением стащила с головы вуаль.

– Разрази меня гром, сеньора Камилла! – воскликнул Сантос, нерешительно поглядывая на стоявшую перед ним прелестную молодую женщину.

Пять лет назад он, не раздумывая, крепко обнял бы ее. Но теперь перед ним была совсем другая Камилла – не та маленькая девочка, которую он когда-то обожал. Не зная, как ее приветствовать, Сантос тронул широкие поля своего сомбреро.

– Разве так полагается встречать хозяйку после долгого отсутствия, Сантос? – насмешливо спросила Камилла.

Сантос всегда был частью ее жизни; он и его семья сроднились с Валье дель Корасон точно так же, как и она сама. Предки Сантоса жили в Техасе задолго до того, как там впервые появились белые переселенцы с Севера: его дед прибыл в Новый Свет вместе с прадедом самой Камиллы. Здесь, в Валье дель Корасон, Сантос обзавелся семьей и вырастил детей. С незапамятных времен семья Рамиресов служила семье Монтесов.

Камилла со смехом бросилась ему на шею.

– Можно подумать, что ты не рад меня видеть, Сантос!

Он с облегчением обнял ее, чувствуя, как сердце переполняется радостью.

– Будь вы по-прежнему маленькой девочкой, я бы знал, как с вами себя вести. Но вы выросли и стали настоящей леди, сеньора Камилла.

– Я такая же, как прежде, Сантос. И все так же привязана к тебе.

Отступив на шаг, Камилла заглянула в обветренное морщинистое лицо старшего вакеро, с грустью отмечая, как он изменился за это время. Волосы Сантоса, прежде густые и темные, теперь поредели и были как будто присыпаны солью. Раньше у него была прямая и гордая осанка, а сейчас его плечи ссутулились. Но черные глаза по-прежнему искрились весельем. А главное – не могло быть никаких сомнений в том, что он рад ее видеть.

Сантос обернулся к молодому человеку, стоявшему позади него.

– Сними шляпу, дуралей! Сеньоре Камилле надо оказывать должное уважение, – вновь повернувшись к Камилле, старик расплылся в горделивой улыбке. – Сеньора, этот нахальный щенок – мой младший сын Хуан.

– Как поживаешь, Хуан? – приветливо кивнула Камилла. – Ты был совсем мальчишкой, когда мы виделись в последний раз.

Молодой человек проворно сдернул с головы шляпу и приветствовал ее широкой улыбкой.

– Я рад, что вы наконец вернулись домой, сеньора. Мы долго ждали этого дня.

– Не стой как пень, Хуан, перенеси вещи сеньоры в гостиницу, – ворчливо приказал Сантос, но было видно, что он гордится своим сыном.

Подхватив Камиллу под руку, старший вакеро невольно присвистнул: он только сейчас заметил птичью клетку, которую она подняла с земли.

– А это, стало быть, и есть Цезарь? Ваш отец всегда читал мне ваши письма, так что мы с этим соколом заочно знакомы.

– Да, мне пришлось взять его с собой. Цезарь умер бы с голоду, если бы я его оставила: ведь он ни от кого не принимает пищи, только от меня.

– На вид он довольно грозен, – опасливо заметил Сантос.

– Не бойся. Цезарь действительно может напасть на человека, но только по моей команде, – Камилла решила переменить тему. – А Хуан уже не мальчик, Сантос. Надо же, твой младший сын стал мужчиной!

– Он славный парень, сеньора Камилла. Как и оба его брата.

– Прошу тебя, Сантос, не надо называть меня сеньорой. Ты же прекрасно знаешь, что я никогда не была замужем за человеком по имени Кастельо, – сказала она, понизив голос.

– Хорошо, Камилла. Но нам лучше по-прежнему делать вид, что ты вдова. А как поживает твоя дочка?

Глаза Камиллы загорелись при упоминании о дочери.

– Антония просто прелесть. Такая умница! Она бы тебе понравилась.

– Мы надеялись, что ты привезешь ее с собой. Это ведь и ее дом.

– Я подумала, что ей лучше пока остаться с моей тетей…

Камилла была не в состоянии признаться Сантосу, что вернулась с намерением продать Валье дель Корасон. Она знала, что для него это будет страшным ударом.

– А как поживает твоя семья, Сантос? Все здоровы?

На мгновенье он внимательно заглянул ей в глаза, потом кивнул.

– Все здоровы и с нетерпением ждут твоего возвращения домой.

Взяв Камиллу под руку, Сантос помог ей взобраться на высокий тротуар; только тут она наконец осознала, куда он ее ведет, и замерла на месте.

– Уж не хочешь ли ты устроить меня на ночлег в Кингстон-отеле?!

– Но это единственная гостиница в Сан-Рафаэле, – смущенно пробормотал Сантос. – А до ранчо нам сегодня не добраться: уже слишком поздно.

– А куда же девался Уэйлэнд-отель? Я думаю, нам лучше заночевать там.

– Им пришлось закрыться. Когда старик Кингстон открыл новый отель, мистер Уэйлэнд не смог с ним тягаться. Никому еще не удавалось встать поперек дороги у Кингстонов и победить. Мистеру Уэйлэнду пришлось уехать из города.

Камилла заметила, что Сантос смотрит на нее как-то слишком пристально, и поняла, что он ждет ее реакции на упоминание имени Кингстона.

Она гордо вскинула голову.

– Если это единственная гостиница в городе, значит, мне придется в ней сегодня заночевать. Но Хантер Кингстон не должен знать, что я здесь! Ты говорил кому-нибудь, что я возвращаюсь домой?

– Нет, Камилла, разумеется, я никому не сказал. Но думаю, кое-кто не сомневается, что ты вернешься, поскольку твоего отца… Поскольку твой отец умер.

Едва войдя в гостиницу, Камилла застыла на месте: ее внимание привлек громадный портрет, повешенный над стойкой администратора. Отец Хантера взирал на нее с высоты! Его темные глаза словно бросали ей вызов даже сейчас, после смерти. На портрете Джекоб Кингстон был изображен сидящим на вороном жеребце, взгляд у него был пронизывающий и холодный.

До этой минуты Камилла была уверена, что больше не ощущает страха перед Кингстонами, но оказалось, что она ошиблась. Ненависть Джекоба Кингстона была настолько сильна, что достигала ее даже из могилы. Страх проник в сердце Камиллы, ей пришлось сделать глубокий вздох, чтобы овладеть собой. Увидев, какое впечатление произвел на нее портрет, Сантос торопливо позвонил в колокольчик, и из задней комнаты тут же появился клерк. Однако, завидев Сантоса, он немедленно напустил на себя важность и взглянул на посетителей свысока.

– У нас нет свободных комнат, все занято. Поищите себе пристанища где-нибудь еще, – заявил он ледяным тоном.

Камилла втянула в себя воздух и уже собиралась сказать все, что она думает об этом невеже, но Сантос, зная, каким вспыльчивым нравом отличается его хозяйка, почел за благо заговорить первым.