Поймать молнию

Она заглянула в их синеву, потом закончила его намыливать и отставила миску в сторону.

– Видите ли, честно говоря, ни разу в жизни. Но я видела, как мой отец брился, так что я вполне уверена, что смогу сделать это – если вы не будете двигаться.

– Вы пытаетесь убить меня, не так ли? – простонал Джейк.

Его кислый комментарий заставил Ренату улыбнуться, и на мгновение она забыла, что он угрожает перевернуть весь ее мир с ног на голову.

– Думаю, что, если бы я хотела вашей смерти, я могла бы придумать более удачный и менее хлопотный способ, чем этот. – Она подняла лезвие.

Рената слегка наклонилась вперед и неожиданно твердой рукой соскребла небольшой участок намыленной бороды. Дальше дело пошло лучше. Она вытерла бритву льняным полотенцем, лежавшим у нее на колене, и продолжила свою работу. Джейк был хорошим клиентом, он оставался совершенно неподвижным, пока она медленно сбривала его бороду.

Джейк беззвучно обругал себя. Рената медленно, с усердием сбривала недельную щетину на его лице. По крайней мере, она перестала кусать себе губы, а руки ее больше не дрожали. Все ее внимание сосредоточилось на работе, и он смог открыто рассматривать ее.

У нее были мягкие руки. Она случайно, бессознательным движением дотронулась до его плеча, но, как только поняла, что касается его, убрала ладонь. Она была так близко. Он мог слышать запах ее волос, этот цветочный аромат, который он не мог распознать, но который уже начал связывать с ней.

Она соскребла еще один кусочек намыленной бороды, и Джейк снова выругал себя. Он мог бы сделать это сам или позволить своей бороде еще расти. Но ее намек на то, что он боится разрешить ей коснуться бритвой его лица, заставил Джейка бросить вызов. Глупо. И вот сейчас она так близко к нему, что он ощущает ее дыхание. Ее пальцы терлись о щеку Джейка, а сверкающие зеленые глаза устремились к его лицу.

Она была поглощена работой и не осознавала, что он откровенно изучает ее… в этом-то он не сомневался. В ней было нечто такое, что беспокоило, волновало его. Улыбка? Никто раньше так не улыбался ему. Ее голос? Сейчас она молчала, сосредоточив все внимание на своих усилиях, но обычно она беспрерывно разговаривала с ним. То, как она смотрела на него, когда думала, что он спит?

– Ну вот, – сказала она удовлетворенно. – Все готово, и ни единой царапины. – Рената взяла чистое полотенце и вытерла ему лицо, стирая остатки мыла, рассеянные по щекам. – Вы выглядите гораздо лучше.

Джейк провел рукой по щекам, пытаясь нащупать места, которые она могла пропустить. Но лицо его было гладко выбрито, и она ни разу не порезала его.

– Неплохо, – хмуро заметил он.

– Вы, кажется, разочарованы, что я вас не порезала?

Он следил, как она собирает инструменты и собирается покинуть комнату. Движения ее были слегка торопливыми, лицо пылало, розовое от явного смущения. Она обвела взглядом маленькую комнату, бросив взгляд на все, кроме него.

– Я удивлен, – тихо заверил он ее. – Я не разочарован.

Рената выпрямилась в полный рост и посмотрела на Джейка сверху вниз, устремив на него надменнейший взгляд.

– Отныне вы будете бриться сами.

– Хорошая мысль, – с облегчением вздохнул Джейк.

Рената, побледнев, отвернулась от него, и, прежде чем она выбежала из комнаты, он успел заметить смятение на ее лице.

Джейк лежал в мягкой кровати, находясь между сном и бодрствованием. За последние две недели он спал слишком много, и теперь, несмотря на то, что была ночь и в доме стояла тишина, он не мог погрузиться в глубокий сон.

Его бок заживал быстро, он был сейчас перевязан ровной белой повязкой. Рената наконец разрешила ему обедать за столом и понемногу ходить по дому. Разрешила ему – так она сама говорила, и, хвала Господу, именно так он это и ощущал. На восстановление сил у него уходило гораздо больше времени, чем он хотел бы. Наверное, он был ближе к смерти, чем представлял себе.

Рената весь день напролет суетилась вокруг него, промывала его рану, порой облачко брезгливости пробегало по ее лицу, но руки были мягкими и нежными, как легкий бриз. Прикосновения ее были почти неощутимыми.

Она больше не упоминала о причине приезда в Колорадо, о своей охоте на мужчин, на какого-нибудь беднягу-фермера, который, без сомнения, будет ослеплен ее очарованием, ее глазами и волосами. Джейк не мог решить, кого ему было больше жаль – владельца ли ранчо, за которым она охотилась, или саму Ренату. Она была обречена на разочарование в своих поисках совершенного мужа.

С огромным усилием он сохранял молчание в течение последних двух недель, но она и не возражала. Рената говорила более, чем достаточно, – за них обоих, иногда судачила о жителях Филадельфии, которых он не знал и никогда не увидит. Обычно Джейка раздражало непрерывное звучание голоса, особенно женского, но через некоторое время он привык к тембру Ренаты. Он успокаивал. Джейк лежал, а звуки ее голоса словно омывали его.

За последнюю неделю он каждый день брился сам, из страха, что если откажется от этого занятия, то Рената предложит ему свои услуги. Но больше он бы этого не вынес.

Низкие раскаты грома где-то в отдалении говорили о приближавшейся грозе. Прошло уже несколько недель, а у них все еще не было хорошего дождя, лето оказалось жарким и засушливым, а это было плохо для здоровья и людей, и животных. Ранчо нуждалось в хорошем дожде… и он тоже. Джейк встал с кровати и открыл окно, подперев стеклянные створки палкой, которая специально для этого лежала на подоконнике. Он хотел ощутить запах надвигающегося дождя.

Подул ветер, и порыв холодного воздуха покрыл рябью шторы, охватил его тело. Джейк закрыл глаза и глубоко вздохнул. Раненый или нет, он слишком долго остается взаперти. Ему было душно.

– Почему вы не в кровати? – спросила Рената, и Джейк обернулся; чтобы посмотреть, как она наблюдает за ним из дверного проема. Он уже привык к этому вопросу, но обычно его задавали более энергично. А этот вопрос прозвучал тихо и слегка удивленно.

– Хочу пустить немного свежего воздуха. Вы одобряете это, доктор?

Она не ответила, оправляя на себе платье. – Надвигается гроза. – Джейк отошел от окна, и сквозь облака проникла полоска лунного света, осветившая похожую на призрак фигуру в дверном проеме.

Опять послышались долгие низкие раскаты грома, и Рената вздрогнула.

– Я не люблю грозу, – тихо сказала она. – Еще до того как моя сестра Амалия вышла замуж, я пробиралась в ее комнату, когда ночью начиналась гроза. А когда она уехала из дома, я пережидала грозу в своей комнате. Мне было слишком много лет, чтобы бежать к папе и уткнуться в его плечо… я всегда так делала, когда была маленькой. – Она посмотрела ему прямо в глаза, неулыбчиво и бесстрашно. – Мне надо было оставаться в кровати и спрятаться под одеялами, но я подумала, что мне надо прийти сюда и посидеть здесь немного. Я думала, вы будете спать, так что это, видимо, было глупой затеей.

Джейк вернулся в кровать, но положил пухлые подушки поближе к спинке и уселся, вытянув перед собой ноги. Она и в самом деле испугалась, это было явно.

– Это хороший, надежный дом, – заверил он ее. – Небольшой дождь и ветер не снесут его.

Рената вошла в комнату и бросила взгляд на окно, как только сверкнувшая вдалеке молния осветила небо.

– Вы не очень-то умеете лгать, Рената Мария Паркхерст. – Джейк проследил, как она медленно прошла к окну: эту женщину гроза пугала и в то же время притягивала к себе.

Еще одна вспышка озарила комнату, и Джейк заметил, как по ее лицу стремительно пробежала улыбка.

– Вообще-то я очень хорошо умею придумывать, особенно если есть хоть кусочек правды в том, что я говорю. Я могу почти убедить себя в чем угодно… на некоторое время. Это, наверное, очень плохо, как вы думаете? – Она доверчиво и бесхитростно посмотрела на него. В глазах ее застыл вопрос. Длинная прядь упала ей на плечо, несколько локонов обрамляли лицо. Ее платье было подхвачено поясом, подчеркивавшим фигуру, от которой он трепетал почти так же, как она – от грозы. Гром между тем приближался, сопровождая все чаще вспыхивавшие молнии.