Грехи распутного герцога (ЛП)

Неисправимый. Фэллон фыркнула и подумала о мужчине в карете и о женщинах с обеих сторон от него. Слово «неисправимый» замечательно описывало его, а еще лучше – «ненасытный». Разумеется, дворецкий не мог упомянуть склонность своего хозяина к оргиям в списке его недостатков.

Мистер Адамс остановился на лестнице, сощурив свой единственный глаз. Слишком поздно Фэллон поняла, что фыркнула слишком громко.

— Хороший слуга держит язык за зубами и отводит глаза, если ты понимаешь, о чем я.

Ага, так вот, значит, формула хорошего слуги?Она подавила ухмылку. Неудивительно, что ее отовсюду увольняли.

— У его светлости склонность… к потаканию всякого рода прихотям, – продолжал тем временем дворецкий. – Ты наверняка слыхал, как его окрестили в городе. С тех пор, как он вернулся, все только об этом и судачат, – заметив непонимающий взгляд Фэллон, он уточнил: – Герцог–демон.

Герцог–демон?Фэллон покачала головой. Вот уж точно. Дворецкий пронзил ее рентгеновским взглядом:

— Надеюсь, ты не возражаешь против работы на такого человека, парень.

Итак, экзаменационный вопрос задан. Она на мгновение задумалась. Возражает ли она против работы на такого «неисправимого» господина? Фэллон чуть не закатила глаза: а знала ли она других? Теперь, когда она работала под маской мужчины, а не женщины, которую все хозяева считали легкодоступной, то, как работодатель проводит свои дни, не должно иметь для нее значения. Как лакея, ее не будут замечать. Она станет невидимкой, и это обеспечит ее безопасность, как она и хотела.

— Кто я такой, чтобы возражать? – Фэллон махнула рукой. – Я всего лишь скромный слуга.

— Вот именно, – пробормотал мистер Адамс. – Мы все глубоко преданны его светлости. Для нас большая честь – служить ему. – Большая честь?– Надеюсь, со временем ты станешь чувствовать то же самое.

Преданность? Такому развратнику?Она уставилась на мистера Адамса, не в силах понять, как такой негодяй смог заслужить верность своей прислуги. Фэллон, как никто, знала, что слугам совершенно не обязательно должен нравиться их хозяин, чтобы они могли выполнять свои обязанности. В ее практике такое случалось крайне редко. А может быть, его поведение тогда было исключением из правил, из ряда вон выходящим случаем, свидетелем которому ей не повезло стать. Подумав об этом, она решительно отказалась от этих мыслей. Она знала таких, как он. Ее отец работал на такого человека. Злой, аморальный тип, который способен на все – даже на убийство.

Мистер Адамс стоял на лестнице, сверля Фэллон немигающим глазом.

— Мы с тобой оба мужчины, Френсис, поэтому я скажу тебе прямо, – Фэллон кивнула и расправила плечи, стараясь выглядеть мужественно и мрачно под отрезвляющим тоном дворецкого. – Мы закрываем глаза на выходки хозяина, а утром убираем за ним. И мы не выносим сор из избы, – он указал кривым пальцем на стену. – И ничего не говорим женщинам в доме. Нет никакой нужды испытывать их тонкую натуру. – Тонкую? Ха!– Репутацию его светлости марают за стенами этого дома и без нашей помощи, ясно?

Что же это за место? Содом и Гоморра?Фэллон коротко кивнула:

— Да, мистер Адамс.

Пока у нее есть горячая еда, теплая постель и приличный заработок, который она сможет откладывать на свой собственный – настоящий – дом, она готова практически на все. Мистер Адамс развернулся и зашагал вверх по лестнице. Фэллон последовала за ним.

Глава 5

Улыбаясь, Фэллон растянулась на свежих хрустящих простынях. В течение долгого мгновения она прислушивалась к тишине, завоеванной с таким трудом. Она внимательно оглядывала окружающие ее четыре стены. Стол, комод, шкаф. Ее взгляд замечал превосходную мебель в комнате для простого слуги. И все это – ее. По крайней мере, до тех пор, пока она живет здесь. В своей собственной комнате.

Одиночество. С тех пор, как не стало отца, у нее никогда не было собственной комнаты, а значит, и благословенного покоя и тишины, которые она могла дать. Но Фэллон не обманывала себя и не считала это место домом.

Дом – это нечто постоянное. То, что никто и никогда не сможет отнять. То, что однажды, поклялась она себе, она обязательно обретет.

И, тем не менее, эту комнату несомненно можно было назвать достижением.

Отдаленный визг разрушил покой раннего утра. Голоса добрались до комнаты Фэллон, и она села в постели.

— Да она совсем спятила! Уберите ее от меня! На помощь! Помогите!!!

Слабый утренний свет с трудом проникал в комнату сквозь занавески. Выскользнув из теплой постели, Фэллон поспешно натянула ливрею, задержалась перед зеркалом, напомаживая волосы, связала их в узел на затылке и нахлобучила колючий парик. Этот предмет ее одежды практически полностью скрывал ее женственность.

Шум за дверью становился все громче. Взявшись рукой за дверную ручку и прикусив губу, Фэллон раздумывала над тем, не лучше ли остаться в комнате и спрятаться, пока что бы там ни было не уляжется. Вчера она прибыла сюда довольно поздно, поэтому ей еще только предстояло познакомиться со всей домашней челядью, и Фэллон никак на могла унять нервную дрожь. Кто–нибудь может раскрыть ее маскарад… возможно, даже сам хозяин, если он сейчас там, за дверью. Дрожь другого рода пронзила ее. Вряд ли. Сейчас рано, и он наверняка спит.А ей рано или поздно все равно придется столкнуться со своим новым миром.

Глубоко вздохнув, Фэллон открыла дверь, шагнула в коридор и тут же обнаружила, что не ее одну этот шум вытащил из постели. По коридору неслась целая толпа слуг. Едва она успела что–либо рассмотреть, как толпа подхватила ее и понесла вверх по служебной лестнице. Воздух, наполненный гулом взволнованных голосов, служил аккомпанементом громким крикам, доносившимся со второго этажа.

— Что он натворил на этот раз? – сверкая глазами, захихикала служанка за спиной Фэллон.

— Наверное, это как–то связано с той девкой, которую он притащил сюда прошлой ночью, – предположила другая и покраснела, поймав взгляд Фэллон.

И тут наступила очередь Фэллон покраснеть. Она больше не Фэллон, а Френсис. Френсис. Она стала мысленно повторять это имя, как мантру. Расправив плечи, она последовала примеру остальных слуг, которые вытягивали шеи в надежде увидеть, что же там происходит.

Миссис Дэвис, экономка, которой мистер Адамс представил ее вчера, размахивая метлой, гнала вниз по лестнице женщину в ярко–красном вечернем платье. Огромные, как дыни, груди норовили вот–вот вывалиться из низкого до неприличия декольте.

— Вон! Вон отсюда, грязная воровка!

Несколько слуг бросились на помощь экономке, на ходу выкрикивая оскорбления в адрес взъерошенной женщины. Фэллон медленно поворачивала голову, оглядывая слуг, замерших по обе стороны лестницы. Несмотря на их опрятный внешний вид в чистых ливреях, она вдруг почувствовала себя в самом центре кровожадной толпы, которая с возбуждением наблюдает за несправедливой казнью.

Крики стали громче, когда экономка швырнула метлу прямо в голову женщины. Несчастное создание завопило и схватилось за голову, тщетно пытаясь вытащить из спутанных волос сломавшиеся прутики.

— Я научу тебя, как красть серебро его светлости!

— Миссис Дэвис! Что это Вы делаете? – прогрохотал голос мистера Адамса из нижнего зала с мраморными полами.

Уперев руки в свои узкие бедра, он наблюдал за развернувшимся перед ним спектаклем с меньшей долей юмора, чем остальные слуги.

— Зовите охрану, мистер Адамс! У нас тут воровка!!!

— Миссис Дэвис, это… гостья его светлости, – сказал дворецкий, одним глазом глядя на попавшую в немилость женщину.

— Гостья, тьфу! Разве он пригласил ее, чтобы она ограбила его, пока он ничего не видит?

Внезапно послышался глубокий низкий смех.

Фэллон замерла, дрожь прокатилась по ней, когда она и дюжины других слуг повернули головы, чтобы увидеть человека, обладавшего этим теплым бархатным голосом. Попав в сети приятного мужского смеха, Фэллон провела рукой по парику, радуясь, что по–прежнему на своем месте. Он точно не узнает ее. Да она и сама с трудом узнавала себя в зеркальном отражении. Однако все же опустила плечи, инстинктивно стараясь слиться с толпой слуг.