Грехи распутного герцога (ЛП)

— Ну, я пока еще не ослеп, миссис Дэвис, – произнес знакомый голос, от его бархатистого тембра внутренности Фэллон завязались узлом.

Женщина с всклокоченными волосами посмотрела вверх. Прижимая одну руку к груди, а второй все еще пытаясь извлечь из волос свидетельства досадного столкновения с метлой, она взмолилась:

— Дамон, дорогой! Спаси меня! Прикажи этой ведьме, чтобы перестала меня бить, – она полосонула взглядом экономку. – Уверена, у нее где–то припрятан котел с зельями.

Слуги зашипели и загомонили в ответ. Лицо миссис Дэвис приобрело невообразимо пунцовый оттенок.

— Ваша светлость! Наверняка Вы привели эту… женщину не для того, чтобы она обокрала вас.

Фэллон проследила за взглядом миссис Дэвис вместе со всеми остальными и узрела славноизвестного герцога Дамона. У нее перехватило дыхание. Он стоял наверху лестницы в одних темно–коричневых брюках. Сплошь покрытая мышцами грудь была выставлена на всеобщее обозрение. Татуировка в виде змеи покрывала верхнюю часть груди и, извиваясь, спускалась на плечо. Фэллон была поражена. Ничего подобного ей не доводилось видеть раньше. Тем более, на герцоге. Темные волосы, почти такие же длинные, как ее собственные, прямыми прядями обрамляли его лицо и спадали на широкие мускулистые плечи. Он был больше похож на пирата, чем на джентльмена. Взгляд Фэллон вернулся к его телу – его груди и разноцветной змее, которая, казалось, извивалась в танце вокруг плоского коричневого соска. Ее глаза скользнули ниже, проследив узкую полоску темных волос, исчезавшую где–то под брюками. Открывшееся взору зрелище заставило ее покраснеть, но она тут же напомнила себе, что была, как все полагали, мужчиной, и это не должно ее смущать, как однозначно смущало покрасневших служанок, стоявших рядом с ней.

— Селеста, – медленно проговорил он, – а я уже стал волноваться, куда это ты подевалась, – в глубоком голосе слышался затаившийся смех. Он провел рукой по груди, медленно, лениво и как–то… эротично. – Я проснулся в холодной постели.

— Умоляю, скажи этому зверю в женском обличии, чтобы она перестала меня бить, – раздраженно сказала женщина и протянула руку, чтобы забрать у миссис Дэвис метлу.

— Я поймала ее за кражей серебра, ваша светлость.

Экономка покопалась в карманах в поисках доказательств своей правоты и принялась выкладывать их на ступеньку – подсвечник, соусник, подставку для салфеток.

— Селеста, – герцог с упреком поцокал языком, в его глазах плясало что–то дьявольское. – А я–то думал, что моя компания стала достаточной наградой для тебя.

— Любимый мой, дорогой, я бы никогда не стала красть у тебя, – ответила Селеста с мольбой в глазах.

— Лживая потаскушка, – прохихикала служанка рядом с Фэллон.

Внезапный звук тяжелых шагов заполнил пространство.

— Ваша светлость! Ваша светлость!

Мужчина с расстроенным выражением лица подошел к герцогу, смущаясь и краснея при виде полуобнаженного хозяина дома. Его взгляд порхал по слугам от одного к другому, как дикая птица, наверное, потому, решила Фэллон, что ему странно видеть так много людей сразу, собравшихся, чтобы стать свидетелями этого безобразного зрелища. Глубоко вздохнув, он высоко поднял подбородок над накрахмаленным шейным платком и обеими руками пригладил пиджак темно–сливового цвета, как будто одно это движение могло помочь ему взять себя в руки.

— Кто это? – шепотом спросила Фэллон у стоявшей рядом служанки.

Симпатичная девушка скользнула взглядом по Фэллон, и ее карие глаза потеплели от интереса.

— Этот задавала – камердинер, мистер Дидлсворт, – ответила она.

— Прошу вас, ваша светлость! – камердинер описал рукой маленький изящный круг и согнулся в глубоком поклоне. – Позвольте сопроводить вас в вашу опочивальню. Я приготовил для вас кашемировый пиджак с шелковым жилетом…

— Ради бога! – оборвал его герцог и потряс головой, темные волосы разметались. – Ты же не собираешься опять обсуждать со мной одежду?

Дидлсворт указал на голую грудь герцога и пробормотал:

— Н–но вы не одеты, ваша светлость. Я лишь предложил свою помощь…

— Не нуди, Дидлсторт, – упрекнул Дамон и наградил его тяжелым взглядом. – Меньше всего меня сейчас интересуют твои причитания по поводу моего гардероба.

Кровь прилила к щекам камердинера.

— Дидлсворт, Ваша светлость, — ворт.

Слуги захихикали, и у Фэллон появилась глубокая уверенность в том, что она попала в сумасшедший дом. Натуральный Бедлам (Бедлам — англ. Bedlam, от англ. Bethlehem — Вифлеем; официальное название Бетлемская королевская больница — англ. Bethlem Royal Hospital, психиатрическая больница в Лондоне с 1547 г. – Прим. перев.).

— Очень хорошо, – ноздри камердинера задрожали. – В таком случае мне придется осмотреть ваш гардероб самостоятельно. Но, должен заметить, ваша светлость, что кашемир великолепен, а тот гениальный портной прислал несколько пар брюк для примерки, которые польстят даже…

— Дидлстрат! – простонал герцог. – Иди уже.

— Разумеется.

И камердинер поспешил ретироваться, бормоча под нос правильное произношение своего имени.

— Дамон, любовь моя, – надув губы, прохныкала женщина на лестнице и стала подниматься к нему, покачивая бедрами в измятом шелковом платье.

Он обнял рукой большую колонну, венчавшую лестницу, и его голос снова повеселел:

— Селеста.

Легкие Фэллон сдавило от вида сильной руки, обнимающей белый мрамор. Даже темные волосы под мышками выглядели мужественно и соблазнительно. Абсурд!

Герцог смотрел, как Селеста поднимается по лестнице с каким–то отстраненным выражением лица, его глаза блестели… как лужи во мраке ночи, которые Фэллон видела из окна его кареты, словно расплавленное олово. Он улыбался. Улыбка словно застыла на высеченном из камня лице.

— Отдайте ей серебро, миссис Дэвис, – он криво усмехнулся, став похожим на отпетого грешника, и эта его улыбочка могла соблазнить любую женщину перейти на темную сторону. – Удовольствие, которое я получил этой ночью, стоит того.

По рядам слуг прошла волна, и все тихонько засмеялись. Селеста выпрямилась так, словно проглотила кочергу. Краска залила ее щеки.

— Я не шлюха, Дамон.

— Всего лишь воровка, – вставила миссис Дэвис.

Герцог поднял руку, призывая экономку к молчанию. Улыбка все еще играла на его лице, но стала какой–то другой – жесткой, неестественной и совершенно не подходящей его лицу. Волосы на затылке Фэллон зашевелились. Что–то еще скрывалось в изгибе этих идеально очерченных губ. Что–то настораживающее. Опасное. В этот момент она поняла, что каким бы распутным он ни казался, он далеко не простой и глупый нахал. Что–то сжалось внутри нее, и Фэллон снова жутко захотелось иметь шанс найти работу где–нибудь в другом месте. Но что бы ты стала делать до того, как найдешь что–нибудь подходящее? Спать на улице?

Беспечность в его голосе исчезла, и Фэллон получила возможность оценить, каким жестоким может быть герцог, когда он с издевкой произнес:

— Если нам когда–нибудь представится шанс повторить это, позволь, я избавлю тебя от лишних проблем. Просто назови цену заранее, – Селеста задохнулась, как от удара. – А пока возьми серебро. Тебе ведь оно так приглянулось, – его легкомысленность исчезла. Он отошел от колонны и бросил через плечо: – Теперь пошла вон.

С пунцовыми щеками Селеста набросилась на серебро в руках миссис Дэвис.

— Но… – начала было экономка.

— Миссис Дэвис! – отрезал герцог.

— Да, ваша светлость, – и, огорченно вздохнув, она отдала охраняемые сокровища.

Прижав серебро к необъятной груди, Селеста помчалась вниз, бросив несколько коротких взглядов через плечо, будто ожидала, что герцог станет преследовать ее.

Слуги бормотали ей вслед что–то неодобрительное.

— Гарпия, – пробурчала миниатюрная кареглазая служанка рядом с Фэллон.

— Даже не знаю, зачем его светлость тратит время на таких вот шлюх, – процедила еще одна.

— У него могла бы быть хорошая, приличная девушка, – высказала свое мнение кареглазая, снова с интересом взглянула на Фэллон и накрутила на палец толстую прядь, выбившуюся из–под чепца.