Генерал Его Величества

– Нет, – ответила я, – других планов у меня нет.

Он поднялся со стула и, подойдя к окну, принялся разглядывать гавань. Волосы у Джонатана совсем поседели, спина согнулась, теперь он тяжело опирался на палку. Сквозь окно до нас доносились крики чаек, которые кружили над морем, то спускаясь к самой воде, то взмывая ввысь.

– «Франсис» отплыл сегодня в пять утра, – медленно произнес он.

Я молчала.

– Парень, который собирал верши, сначала зашел в Придмут, чтобы забрать пассажира. Тот ждал уже на берегу. Он выглядел очень уставшим и измотанным, по словам рыбака. Но в остальном, все сошло, как нельзя лучше.

– За пассажиром? – спросила я. – Он был один?

– Конечно, один, – Джонатан уставился на меня. – Что случилось? У. тебя такое странное лицо.

К крикам чаек за окном теперь присоединились голоса и смех ребятишек, игравших на набережной.

– Ничего не случилось, – проговорила я наконец. – Продолжай, пожалуйста.

Джонатан поднялся, подошел к столу, стоявшему в углу гостиной и, открыв ящик, вынул из него кусок веревки, к которой с одного конца была прикреплена ржавая петля.

– Перед тем, как сесть на корабль, – продолжал мой зять, – он передал рыбаку эту веревку и попросил, чтобы по возвращении тот вручил ее мистеру Рэшли. Сегодня утром, когда я сидел за завтраком, парень принес мне ее, а также эту записку: «Передайте Онор, что самый слабый из Гренвилей избрал свой собственный путь спасения».

Джонатан протянул мне клочок бумаги.

– Что это значит? – спросил он. – Ты понимаешь?

Довольно долго я не могла произнести ни слова, просто сидела, сжимая записку в руке, а перед глазами у меня стояло черное пепелище, под которым – теперь уже навеки – был погребен вход в туннель. Потом я вспомнила мрачную камеру, похожую на могилу.

– Да, Джонатан, – сказала я наконец. – Кажется, понимаю.

С минуту он смотрел на меня, затем вернулся к столу и убрал веревку обратно в ящик.

– Что ж, слава Богу, все уже позади. И опасности, и тревоги. Больше мы ничего не можем сделать.

– Больше ничего, – отозвалась я.

Он вынул из буфета два бокала, графин и налил вина. Потом протянул один бокал мне.

– Выпей, – сказал он, ласково коснувшись моей руки. – Тебе столько пришлось пережить. – Он взял свой бокал и высоко поднял его, глядя на макет корабля, на котором его отец сражался с Непобедимой Армадой. – Выпьем же за другое судно, тоже «Франсис», и за генерала Его Величества. Дай ему Бог обрести покой и счастье в Голландии.

Молча я отпила и поставила бокал на стол.

– Ты не выпила до конца, – заметил Джонатан. – Это сулит несчастье тому, за кого мы пьем.

Я взяла бокал со стола и подняла вверх – огненно-красное вино заискрилось на свету.

– Ты слышал когда-нибудь слова, которые Бевил Гренвиль написал однажды Джону Трелони?

– Что за слова?

Вновь у меня перед глазами возникла наша компания, собравшаяся в длинной галерее в Менабилли: Ричард у окна, Гартред на кушетке, Дик в дальнем темном углу. Глаза мальчика прикованы к отцу.

– «Для себя же более всего желаю, – медленно начала я, припоминая слова, – обрести честное имя или честную смерть. Я никогда не ставил свою жизнь и покой выше долга, исполняя который предки мои отдали жизнь, и если бы я не последовал их благородному примеру, то недостоин был бы звания, которое ношу».

Я осушила свой бокал до дна и вернула его Джонатану.

– Прекрасные слова, – сказал зять, – а Гренвили – великие люди, и пока будет живо в памяти это имя, мы в Корнуолле будем ими гордиться. Но Бевил все же лучший среди них. Я не могу забыть его мужества в последнем бою.

– Самый слабый из них тоже проявил необычайное мужество.

– Кто же это?

– Всего-навсего мальчик, чье имя никогда не будет внесено в их семейные архивы в Стоу, и чьей могилы мы не найдем на кладбище в Килкгемптоне.

– Ты плачешь. Тяжелое это было время. Наверху для тебя приготовлена постель, попроси Матти, пусть она отнесет тебя. Ну же, веселей. Самое страшное позади. Хуже уже не будет, а лучше – кто знает? Наступит день, когда король вернет себе трон, и Ричард возвратится.

Я взглянула на модель корабля на полочке, потом перевела взгляд за окно, на лазурную гавань, где поднимали паруса рыбацкие суденышки, а в небе кружили шумливые, белокрылые чайки.

– Наступит день, – сказала я, – когда растает снег, когда зазвенит капель, когда придет весна…

ПОСТСКРИПТУМ

В 1824 году мистер Уильям Рэшли из поместья Менабилли, расположенного в приходе Тайвардрет в Корнуолле, затеял кое-какие перестройки в доме: на месте внешнего двора было решено возвести новые кухонные помещения и кладовые. Приглашенный для этого архитектор заметил, что контрфорс, пристроенный к северо-восточному углу здания, не несет никакой нагрузки, и приказал рабочим снести его. Однако, как только были вынуты первые несколько камней, их удивленным взглядам открылась лестница, ведущая вниз к крошечной камере. Здесь они нашли скелет молодого человека, сидящего на табурете рядом с дощатым столом. На скелете сохранилась одежда, какую носили роялисты в период гражданской войны. Когда об этом рассказали мистеру Рэшли, он приказал с почестями похоронить останки на тай-вардретском кладбище. Сам хозяин и его семья были в таком ужасе от находки, что попросили рабочих заложить подземный тайник, с тем, чтобы никто в будущем не смог на него наткнуться. Дом перестроили, рядом с контрфорсом возвели кладовые, и точное местонахождение тайника стало секретом, известным лишь хозяину и архитектору.

Покопавшись в семейных архивах, мистер Рэшли узнал, что во время восстания 1648 года в Менабилли скрывались несколько членов семьи Гренвиль, и он предположил, что один из них спрятался в тайнике, и о нем забыли. В таком виде эта легенда дошла и до наших дней.

Дафна Дюморье

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ДАЛЬНЕЙШЕЙ СУДЬБЕ ЛЮДЕЙ, СТАВШИХ ГЕРОЯМИ ЭТОГО РОМАНА

СЭР РИЧАРД ГРЕНВИЛЬ

Генерал Его Величества никогда больше не вернулся в Англию. В Голландии он купил себе дом и поселился там со своей дочерью Элизабет. Он умер в 1659 году, всего года не дожив до Реставрации. За границей генерал предложил свои услуги принцу Уэльскому (будущему Карлу II), но тот отклонил предложение из-за вражды Гренвиля с сэром Эдвардом Гайдом, впоследствии графом Кларендоном. Точная дата смерти генерала неизвестна. Говорят, что он умер в Гекте, озлобленный и всеми покинутый. На могиле у него высечены лишь следующие слова:

«Сэр Ричард Гренвиль, генерал Его Величества».

СЭР ДЖОН ГРЕНВИЛЬ (ДЖЕК) БЕРНАРД ГРЕНВИЛЬ (БАННИ)

Оба брата много сделали для восстановления на престоле Карла II, который неизменно был к ним благосклонен. Они женились и были счастливы. Джон впоследствии стал графом Батским.

ГАРТРЕД ДЕНИС

Она так больше и не вышла замуж, но, покинуи Орлн Корт, переехала жить к одной из своих замужних дочерей, леди Гэмпсон из Теплоу. Она прожила долгую жизнь и умерла в возрасте восьмидесяти пяти лет.

ДЖОНАТАН РЭШЛИ

Он был вновь брошен парламентом в тюрьму, на этот раз за долги, однако ему посчастливилось дожить до Реставрации. Он умер в 1675 году, через год после своей жены.

ДЖОН РЭШЛИ

Умер в 1651 году всего тридцати лет от роду, возвращаясь в Менабилли из Лондона, где занимался делами отца. Его вдова Джоанна жила в Фой до своей кончины в 1668 году в возрасте сорока восьми лет. Их сын Джонатан унаследовал после смерти деда поместье Менабилли.

СЭР ПИТЕР КОРТНИ

Он вернулся к жене, понаделал долгов, женился во второй раз.Умер в 1670 году.

ЭЛИС КОРТНИ

Остаток жизни провела в Менабилли, где и умерла в 1659 году в возрасте сорока лет. В церкви в Тайвардрете есть плита с ее именем.

АМБРОС МАНАТОН

О нем почти ничего не известно, кроме того, что он в 1668 году был членом парламента от Камельфорда. Его поместье Трекаррель пришло в упадок.