Генерал Его Величества

Сначала я так удивилась, что не могла вымолвить ни слова, потом меня охватило такое облегчение, я почувствовала себя такой слабой и беспомощной, что расплакалась. Джонатан молча взял меня за руку. Минуты через две, придя в себя, я подняла на него глаза и увидела, что с ним стало за эти годы. Сколько времени прошло с тех пор, как он уехал в Лондон? Два года, а выглядело так, будто он провел там лет двадцать. Ему должно было быть около пятидесяти восьми лет, а походил он на семидесятилетнего старика. Волосы побелели, плечи, прежде такие широкие, опустились. Даже глаза запали.

– Что случилось? Почему ты вернулся?

– Долг выплачен, – ответил он. Даже голос его звучал теперь по-стариковски, тихо и устало. – Имение очищено от долгов. Мне разрешили вернуться в Корнуолл.

– Плохое время ты выбрал для возвращения.

– Да, меня предупредили, – сказал он сдержанно.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и в ту минуту я поняла, что он был посвящен в планы Ричарда. Это значило, что все гости, пробиравшиеся к нам в дом тайно, как разбойники, делали это с его ведома и разрешения, и он, живя в Лондоне под надзором, рисковал ради них своей головой.

– Как тебе удалось проехать по дорогам? – только и спросила я.

– Я плыл морем, – ответил он, – на моем собственном корабле «Франсис», на том самом, что курсирует между Фой и континентом. Ты должна его помнить.

– Да, я помню.

– При помощи перевезенных им товаров мне и удалось выплатить долг. Неделю назад, после того, как Комитет по делам графства дал мне разрешение уехать из Лондона и вернуться в Фой, корабль взял меня на борт по пути из Грейвсенда. Мы причалили всего несколько часов назад.

– Мери с тобой?

– Нет, она сошла на берег в Плимуте, чтобы заехать к Джоанне в Маддеркоум. Солдаты в Плимуте сказали нам, что в Корнуолле назревает восстание, и поэтому сюда прибыли дополнительные войска для подавления. Я тогда не стал задерживаться, а отправился в Фой, потому что боялся за тебя.

– Значит, ты знал, что Джона здесь нет? Знал, что я – одна?

– Да, знал, что ты – одна.

Мы замолчали, посмотрели на двери.

– Они схватили Робина и, боюсь, Питера.

– Да, так мне сказали.

– На тебя не пало подозрение?

– Пока нет, – ответил он как-то странно.

Я заметила, что Джонатан смотрит в окно, где широкая спина часового загораживала свет. Потом он медленно достал из кармана сложенную бумагу, и когда развернул, то оказалось, что это объявление о розыске преступника, какие обычно расклеивают по стенам домов. Он прочел его вслух.

– «Всякий, кто когда-либо укрывал у себя роялиста Ричарда Гренвиля или посмеет предоставить ему убежище в будущем, будет обвинен в государственной измене и арестован, его земли конфискованы, а семья заключена в тюрьму».

Джонатан сложил бумагу.

–Вот такие объявления расклеены на каждой стене в каждом городе Корнуолла.

Минуту мы помолчали.

– Дом уже обыскали два часа назад. Они ничего не нашли, – сказала я.

– Утром сюда снова вернутся, – Джонатан отошел к камину и задумался, опершись на палку.

– Мой корабль «Франсис» будет стоять в Фой только одну ночь. Завтра, с первым приливом он уйдет в Голландию.

– В Голландию?

– «Франсис» везет легкий груз во Флушинг. Капитан корабля – честный человек, он точно выполнит любое поручение, которое я ему дам. Сейчас на борту находится молодая женщина, которую мне хотелось бы назвать родственницей. Будь обстоятельства другими, она бы тоже сошла на берег в Фой. Но судьба распорядилась иначе, и ей придется отплыть во Флушинг вместе с «Франсис».

После короткого замешательства я спросила:

– А какое отношение эта молодая женщина имеет ко мне? Пусть отправляется в Голландию.

– У нее было бы легче на душе, если бы рядом с ней был ее отец.

Я все еще не понимала, что он хочет сказать, и тут Джонатан достал из нагрудного кармана записку.

Я развернула ее и прочла несколько строчек, написанных второпях юной рукой.

«Если Вам все еще нужна дочь, которая готова ухаживать за своим престарелым отцом, она ждет Вас на борту корабля „Франсис“. Климат Голландии, я слышала, здоровее английского. Не хотите ли вместе со мной посмотреть, так ли это?

Мать нарекла меня Элизабет, но я хочу подписать это письмо

Ваша дочь Бесс».

Я молча держала в руках записку. У меня на языке вертелась сотня вопросов, для которых не было ни времени, ни подходящих обстоятельств. Вопросы были женские, и ответить на них смогла бы только сестрица Мери, которая меня бы поняла. Хороша ли она собой? Добра ли? Похожа ли лицом на отца? Такие ли у нее рыжие волосы, как у него? Сумеет ли она понять причину его плохого настроения? Станет ли смеяться вместе с ним, когда ему весело? Но ни один из этих вопросов не имел теперь смысла, и задавать их было неуместно. Я ведь никогда ее не увижу.

– Ты дал мне записку, чтобы я передала ее по адресу? – спросила я Джонатана.

– Да, – и он опять посмотрел на часового за окном. – Я уже сказал, что «Франсис» покинет Фой с первым приливом и отправится в Придмут, чтобы собрать верши для крабов, заброшенные в море между берегом и скалой Каннис. В ранние часы нетрудно без помех принять на борт пассажира.

– Не трудно, если пассажир ждет на берегу.

– Твоя задача, Онор, чтобы он оказался там. Джонатан догадался, что Ричард прячется в подземелье, это я поняла по тому, как пристально он глядел мне в лицо.

– Часовой охраняет мощеную дорожку, – сказала я.

– Только эту часть, но не противоположную.

– Риск очень велик даже ночью, даже ранним утром.

– Знаю, но тот, о ком мы говорим, не побоится риска. Он снова достал из кармана бумагу с объявлением.

– Если тебе удастся передать письмо, отдай ему и это. Я молча взяла бумагу и спрятала в складках платья.

– Хочу попросить тебя еще кое о чем, – начал Джонатан.

– Что еще?

– Постарайся уничтожить все следы. Завтра сюда прибудут настоящие ищейки. Их чутье не сравнить с теми вояками, что были здесь сегодня.

–В доме ничего обнаружить нельзя, ты сам это знаешь. Когда твой отец сооружал контрфорс, он устроил все очень хитро.

– В доме, действительно, все в порядке, а вот со стороны парка секрет нетрудно открыть. Я разрешаю тебе доделать то, что было начато парламентом в 1644 году. Полагаю, мы больше не станем пользоваться летним домиком.

Кажется, я догадалась, что он имел в виду. Джонатан внимательно следил за моим лицом, опираясь на палку.

–Дерево хорошо горит в сухую погоду, – сказал он. – Все остальное обрушится, а крапива и чертополох растут летом очень быстро. Ни мне, ни Джону не придет в голову эту крапиву уничтожать.

– Но почему бы тебе самому не сделать эту работу? – прошептала я.

Тут дверь в столовую открылась, и на пороге появился один из приехавших с Джонатаном военных.

– Простите, сэр, – сказал он твердо, – но вместо отпущенных вам десяти минут вы говорите уже пятнадцать. Я не могу нарушать приказ. Прощайтесь, и мы вернемся в Фой.

Сердце мое упало. Я глядела, ничего не понимая.

– Как? Разве мистер Рэшли все еще не на свободе?

– Времена нынче тревожные, дорогая Онор, – сказал Джонатан тихо, – власти решили, что пока я должен находиться если не в заключении, то под наблюдением. Мне придется ночевать в моем городском доме в Фой. Жаль, что я не объяснил тебе все с самого начала.

Он повернулся к военному.

– Благодарю вас за то, что мне было позволено повидаться с моей невесткой. У нее слабое здоровье, и мы все очень за нее волновались.

И не говоря больше ни слова, он ушел. А я осталась сидеть с запиской в руке и объявлением, спрятанным в складках платья. Теперь от моего ума и изобретательности зависела не только жизнь Ричарда и его сына, но жизни всех членов семьи Рэшли.

Я ждала Матти, а ее все не было. В конце концов я дернула за шнур звонка, и в комнату вбежал взволнованный слуга, который сказал, что Матти нигде нет. Он смотрел и на кухне, и в ее спальне.