Ветер разлуки

Объехав последние нагромождения досок и камней, предназначавшихся для ремонтных работ, карета остановилась перед обителью. Неподалеку слышался стук молотков – там работали столяры. Погруженная в собственные мысли, Изабель не сразу заметила девушку, которая бегом направилась к ним. Длинные пряди черных как смоль волос обрамляли ее смуглое лицо со слегка раскосыми глазами.

– Уж не Марселина ли это? – спросила Мадлен, соскакивая на землю.

Изабель посмотрела на девушку и узнала ее.

– Марселина! Как я рада тебя видеть!

Девушки обнялись. Угостив подругу яблоком, Изабель присела на скамейку и пригласила Марселину составить ей компанию, пока Мадлен с Батистом управятся с корзинами. Ветер донес до них крепкий запах воска. Он напомнил Изабель о том, сколько счастливых часов она провела в этом монастыре. На уроках игры на скрипке они с кузиной часто умирали от смеха. Бедная сестра Мария-Марта! Но все это было так давно…

Изабель засыпала юную метиску вопросами, и та рассказала, какой ужас ей довелось пережить в первую ночь бомбардировок. Им с приемным отцом пришлось бежать из дома. Приютило их семейство друзей в Силлери. Узнав, что город сдался, они поспешили вернуться. Но от кабачка «Де Говен» остались лишь полуобвалившиеся стены. Поэтому, поручив дочку заботам урсулинок, старик Говен отправился на поиски пристойного жилища.

Изабель очень хотелось предложить подруге пожить у них, но она знала, как на это отреагирует мать. Жюстина терпеть не могла индейцев и в разговоре не упускала случая назвать их каким-нибудь гадким словом. Изабель взяла Марселину за руку.

– Если я могу хоть чем-то тебе помочь…

– Ты ничем мне помочь не можешь, Иза, – опустив глаза, промолвила Марселина. – Всю зиму мне придется жить здесь, с сестрами. Может, весной папе удастся отстроить кабаре… И все станет, как раньше. Ну, или почти все…

– Марселина, здесь, в обители, тебе будет хорошо, вот увидишь!

– Знаю. Мне только хочется забрать из дома мою шкатулку. Там мамин кулон… Это единственное, что мне от нее осталось.

– Но в дом входить нельзя! Это слишком опасно.

– Я знаю, но можно влезть через подвальное окошко. Я спрятала шкатулку в погребе.

– Кто-нибудь мог ее украсть… Как только начались бомбардировки, на улицах стало полно мародеров.

– Недавно я встретила Тупине и…

– Тупине? С ним все в порядке?

– О да! Он согласится помочь, если я угощу его чем-нибудь вкусным.

Изабель немного подумала. Может, все-таки получится раздобыть шкатулку?

– Ладно! Я принесу что-нибудь съестное, и мы пойдем к нему вместе. Где он теперь живет? Семинария ведь совсем разрушена…

Девушка замолчала, заметив монахиню, которая появилась на пороге в сопровождении белокурого мужчины в юбке. Он слушал свою спутницу и кивал в знак согласия.

– Что ты там такого увидела? – спросила Марселина, оглядываясь. – А, это шотландцы! Они приходят помочь урсулинкам починить часовню, в которой похоронили генерала Монкальма.

Еще пара хайлендеров присоединилась к беседующим. У одного были такие же черные, с рыжим отливом волосы, как у солдата Макдональда. Сперва Изабель показалось, что это он и есть, но мужчина был намного выше и массивнее. Удивительное дело, но она почему-то расстроилась.

– Иза, на самом деле они очень милые!

– Может, и так, но я не хочу даже близко подходить к английским солдатам. Ты ведь слышала, что о них говорят?

– Что вы, их не надо бояться! Они ведь католики, как и мы!

Изабель набрала в грудь побольше воздуха и сделала вид, будто что-то ищет в кармане юбки. Она смутилась, сама не зная почему, и злилась из-за этого.

– Правда? Я этого не знала. Но нам уже пора уезжать! – объявила она, вскакивая со скамьи. – Позови, пожалуйста, Мадо. По-моему, я забыла дома список, куда мы должны отвезти яблоки. Хотя, возможно, он остался на сиденье в карете.

Затем Изабель обняла подругу и сказала с улыбкой:

– Я очень рада была повидаться с тобой, Марселина. Когда мы управимся с варкой варенья, я за тобой приеду. А теперь передай Мадлен, что я подожду ее в карете. И пусть поторопится! У нас сегодня еще много дел!

Озадаченная внезапной сменой настроения подруги, Марселина кивнула, помахала на прощание рукой и побежала к монастырю. Изабель уселась на диванчик в экипаже и захлопнула дверцу. Из кармана она достала написанный в спешке список. Следующая остановка – дом нотариуса Пане́. Затем они отправятся к таверне «Королевский кубок», расположенной в том же квартале, что и дворец интенданта… Она украдкой посмотрела на монастырское крыльцо. Там никого не было. Откинувшись на спинку диванчика, она смежила веки и стала ждать возвращения Мадлен и Батиста.

Шло время, а девушка с зелеными глазами так и не появилась. Александер ждал ее каждый день, потом понял, что она не придет. Конечно, он расстроился, но потом решил, что так даже лучше… Одно воспоминание о взгляде этих прекрасных глаз заставляло его сердце учащенно биться, а он совсем не желал испытывать чувство, которое уже готово было в нем зародиться.

Александер тряхнул волосами, прогоняя наваждение, и застегнул на все пуговицы свою влажную после стирки куртку. В нескольких местах на ней зияли прорехи, и их еще предстояло залатать. Солдатам вменялось в обязанность содержать в чистоте и порядке свою форму и оружие, и он давно научился с этим управляться.

Колл и Мунро поджидали его, чтобы идти патрулировать Нижний город. Придя в себя после ранений, Александер покинул стены больницы и поселился вместе с товарищами в пригороде, на берегу речушки Сен-Шарль. Наконец представилась возможность посетить завоеванный город, которым он так часто любовался с укреплений на мысе Леви.

Масштабы разрушений были огромны, и зрелище оказалось не из приятных. Улицы Нижнего города превратились в анфилады руин, дома – в скелеты. Тут царила такая же разруха, какую он некогда застал в родной Шотландии, в зеленых долинах Хайленда, суровых и молчаливых. Замки и вотчины провинившихся кланов, чьим предводителям пришлось спасаться бегством, и окружающие их деревни почувствовали на себе ярость англичан, которые разрушали на своем пути все подряд, дабы быстрее поработить противника…

Выйдя из больницы, он первым делом направился в ставку, в квартал Сен-Рош. Там ему указали, где квартирует его рота вместе с еще четырьмя ротами хайлендского полка Фрейзера. Со стороны реки Сен-Шарль и прилегающих к ней болот несло тухлой рыбой и экскрементами. Квартал почти не затронули бомбардировки, а жили тут преимущественно ремесленники и моряки, чем и объяснялось большое количество маленьких питейных заведений.

Местные жители занимались повседневными делами и уже не обращали внимания на солдат. Прошло три недели, как англичане оккупировали Квебек. Складывалось впечатление, что население довольно легко привыкало к власти чужаков. Еще бы – благодаря присутствию четырех тысяч солдат торговля в городе оживилась, и это обстоятельство несколько смягчило разочарование квебекцев. Начался октябрь, поэтому всех заботил один вопрос: как обстоят дела с продовольствием. Мелкие фермеры начали продавать англичанам урожай и домашний скот, в то время как женщины предлагали им свои исхудавшие тела за монетку или кусок хлеба.

Многие горожане вернулись в свои дома, которые после ремонта снова стали пригодными для жизни. Нашлись сострадательные души, приютившие тех, кто лишился крова. Солдаты приводили в порядок реквизированные постройки, дабы сделать их как можно более уютными. Зима стремительно приближалась, и приходилось торопиться.

Александера с отрядом однополчан отправили на помощь урсулинкам – нужно было расчищать завалы и восстанавливать монастырь. Талант столяра и мастерское владение ножом наконец пригодились для чего-то, что не было связано с убийством. Работать приходилось почти каждый день, но он быстро привык к этому…

Время, не занятое патрулированием и работой в обители, Александер проводил на Оружейной площади. Там проходили учения и маневры, за которыми часто наблюдали любопытствующие горожане, в том числе и девушки. Что-что, а килты произвели на них довольно сильное впечатление! Когда появлялась возможность, он отправлялся туда, где подавали спиртное, чаще – в трактир «Бегущий заяц». Старые пороки, то бишь выпивка и кости, помогали заполнить пустоту в душе. Джеймс Мюррей, новый губернатор, запретил торговцам продавать солдатам спиртные напитки, но его никто и не подумал выполнять: слишком велико было искушение наполнить порядком истощившиеся кошели!