Маскарад

– Он делает так, чтобы причинить мне боль!

– Вы так думаете? – Розальба в раздумье сморщила нос. – Не согласна. Это не имеет никакого отношения к вам. Во всяком случае, с его стороны. То, что происходит между ним и этой девушкой, дело совсем иного порядка. Алессандро очень одинок. Я всегда подозревала, что он устает от этих никчемных девиц. И это наконец случилось. Она красива и талантлива. Она нечто совсем особенное.

Фоска сердито фыркнула. Розальба вздохнула и взяла ее за руку.

– Я знаю, что произошло между вами. Я всегда знала, что вы не подходите друг другу. Но я старалась не вмешиваться. И тем не менее я желаю самого лучшего для вас обоих. И прежде всего для имени Лореданов и для Паоло, который носит его. Он очаровательный мальчик и делает всем нам честь. Никто никогда не догадается, что на самом деле он не принадлежит роду Лореданов.

Фоска вздрогнула. Она пристально посмотрела на свекровь, а та, в свою очередь, на нее.

– Существует ли что-нибудь такое, чего вы бы не знали? – спросила Фоска.

– Не очень много. Но это не Карло рассказал мне. Я не полная идиотка и, хотя не выхожу из комнаты, держу руку на пульсе всего, что происходит в доме. Я, например, знала точно, что вы не больны, что вас держат взаперти и это придумал Алессандро. Мне все рассказывают слуги, если я только их немного поощряю. Когда вы от него ушли, он метался как раненый лев. Вообще-то меня не касается, если он хочет внебрачного ребенка от другого выдать за собственного сына. Считаю, что это была хорошая идея. Блестящее решение многих проблем.

– Я даже не знаю, как, по вашему мнению, я должна разбираться в этом грязном деле, – сказала Фоска, пытаясь восстановить пошатнувшееся самообладание. – Хотите, чтобы именно я сказала, что он превращает себя в идиота, поддерживая отношения с этой потаскухой? Он высмеет меня или измерит своим известным испепеляющим взглядом.

– Не сваливайте в кучу метафоры, дорогая. Даже не знаю, что вам посоветовать. Но рассказать об этом я считала своим долгом, передала все в ваши надежные руки. Ну а теперь вам, как послушному ребенку, следует покинуть меня. Я немного устала. Чуть-чуть подремлю, чтобы прийти в себя к приходу Карло.

Фоска медленно приподнялась.

– Боюсь, вы будете разочарованы. Я не могу ничего сделать. Совсем ничего. Может, вы поговорите с ним?

Розальба откинулась на подушку и закрыла глаза. У нее были такие тонкие, будто из бумаги, веки, что Фоске даже почудилось, что свекровь продолжает наблюдать за ней.

– Я не могу сделать этого, – прошептала Розальба. – В конце концов я ему только мать.

Фоска прошлась по дому. Действительно, некоторые вещи отсутствовали: ваза, восточный ковер, небольшой столик, канделябр, статуя. Дом теперь напоминал склеп и выглядел обшарпанным, но она была так поглощена своими собственными переживаниями, что этого не замечала.

Фоска спустилась вниз, в библиотеку. Ее сердце сжалось. Опустели целые полки с драгоценными томами, которые Алессандро высоко ценил. Прелестные образцы венецианских переплетов и оттисков книг, сокровища, которые он гордо демонстрировал ей сразу же после того, как они поженились, исчезли со своих обычных мест.

Фоска вспомнила, когда она впервые заметила бреши в библиотеке своего отца. «Куда же делись книги?» – недоумевала она. Переплетенные в пергамент тома, которые она обожала рассматривать. Красивые гравюры. Стихи, которых не понимала, но которые пробуждали воображение.

«Старые вещи? Я устал смотреть на них и продал. Вот и все. Хорошие книги всегда находят покупателей. В Венеции полно коллекционеров».

Охваченная дрожью, она села в кресло за письменный стол Алессандро. Все повторяется снова. Вскоре ее сын лишится даже крыши над головой.

Ей хотелось кричать. Она продала себя Алессандро. Продала свое молчание и хорошее поведение в обмен на законность происхождения своего сына. А теперь Алессандро обманным путем отбирает у мальчика все, что должно принадлежать ему.

И все по вине этой танцовщицы, этой шлюхи – Лии.

В этот самый момент Лиа глумится над ней, превращает ее в посмешище.

Фоске даже казалось, что она слышит нашептывающий ей в ухо вульгарный голосок: «Я отняла у тебя любовника. И отниму мужа».

Паоло… Паоло превратится в такого же человека, как Томассо, который не смог стать достойным своего дворянского наследия, ибо не сумел жить в бедности. Неужели Паоло присоединится к братству барнаботти, людям, одетым в драные кружева и грязный бархат? Неужели Паоло станет праздным смутьяном, мечтателем, который проживет жизнь, окруженный позором, и умрет, никем не оплаканный? И все из-за нее – из-за Лии. О, Габбиана!

«Она так легко не отделается, – поклялась Фоска. – Я уничтожу ее, прежде чем она уничтожит моего сына!»

Театральный занавес поднялся, и прозвучали первые такты нового балета Вестриса «Принцесса Турандот» по пьесе графа Карло Гоцци. По венецианским стандартам публика вела себя достаточно прилично. Венецианец, побывавший в Париже, обычно с удивлением отмечал, сколь внимательно следили там зрители за происходящим на сцене. Правда, на этот раз в Венеции порядок сохранился лишь до выхода Лии в развевающемся одеянии мифической восточной царицы. С балкона раздались злобные выкрики, потонувшие в аплодисментах пылких поклонников танцовщицы:

– Шлюха!.. Бродяжка!.. Вон со сцены!.. Прочь из Венеции!.. На черта она нужна здесь!..

Лиа, не обращая внимания на выкрики, стала танцевать для своих поклонников. На сцену обрушился град всевозможных предметов – бутылки, фрукты, мраморные шарики, гвозди… Танцевать, не подвергая себя опасности, стало невозможно. Толпа на балконе бушевала, а когда зрители попытались утихомирить ее, вспыхнули беспорядки.

Вестрис приказал опустить занавес и очистить сцену от мусора. Он собирался вновь начать представление, но порядок так и не восстановился. Женщины визжа бросились к дверям. Раздалось несколько выстрелов в воздух. Одного человека даже затоптали насмерть.

За занавесом по сцене бродили группами артисты, обсуждая, чем же вызван этот инцидент. Лиа неподвижно стояла в стороне, тревожно сдвинув брови.