Чертовка

Вивиана попыталась вырвать руку, но ее нареченный крепко сжал ее и проворчал:

– Пойдемте, миледи, и не делайте глупостей.

Священник торопливо совершил обряд. Он неуютно чувствовал себя в Большом зале Ла-Ситадель.

Это место проклято, думал он. Он сомневался в том, что в этом зале когда-либо звучало слово Господне или будет звучать впредь. Окончив церемонию, он поспешно осенил крестным знамением новобрачных и кивнул графу.

– А теперь, – добродушно проговорил граф Бретани, словно устроил всем большой праздник, – пускай ваши слуги принесут вина, миледи, и мы выпьем за вашего нового мужа. Затем же вы с братом присягнете мне на верность.

Когда слуги раздали им кубки с вином, граф, поднимая свой кубок, воскликнул:

– Долгих лет жизни и большого потомства!

Симон де Бомон ухмыльнулся, показав удивительно белые зубы, кажущиеся еще более ослепительными на фоне загорелой кожи.

– Мы изо всех сил постараемся подарить вашей светлости преданных сыновей и дочерей, которые будут верно служить Бретани. – Он собственническим жестом обвил рукой узкую талию Вивианы, но в конце концов вынужден был отпустить свою невесту, чтобы она с братом могла принести графу присягу.

– Прежде чем я уеду, – сказал граф Ален, – не скажете ли вы, кто эта вторая дама, что была с вами?

– Это моя жена, – ответил Гай Бретонский.

– Она очень мила, – заметил граф. Повернувшись к Симону, он сказал:

– Вы получили все инструкции, де, Бомон, так что вам остается лишь бдительно охранять Ла-Ситадель. – И граф со своим маленьким отрядом покинул замок.

– Я прослежу за ними со стен, – сказал Хью, – и сообщу вам, миледи. – Он поклонился и поспешно вышел из зала.

– Ваши люди должны понять, что отныне я здесь хозяин, – строго произнес Симон де Бомон.

– Вы всего лишь муж моей сестры, де Бомон, – сказал Гай, – а Ла-Ситадель принадлежит Виви. Вы можете планировать ее оборону для вашего господина, но хозяйка здесь – ваша жена. Без ее позволения никто не станет подчиняться вашим приказам. Граф Ален уехал.

– Вы пойдете против воли правителя Бретани?! – воскликнул де Бомон.

– Мы вовсе не пытаемся бросить ему вызов, – возразил Гай. – Вы меня не поняли. Позвольте мне просветить вас, но прежде давайте расположимся со всеми удобствами, чтобы наша беседа была приятной. – Он вернулся к столу, сел, посадил Белли к себе на колени и принялся кормить ее хлебом и сыром. – Здесь, в Ла-Ситадель, мы живем под властью женщин. Этот замок всегда наследовала старшая дочь в семье, и это продолжалось с незапамятных времен. Никто уже и не вспомнит, как и когда зародилась эта традиция, де Бомон. Эти женщины порой брали себе мужей, а порой – нет; но как бы то ни было, они оставались главными и единственными владычицами Ла-Ситадель. Их мужья и любовники – не более чем приятное развлечение. Кстати, известно ли тебе, что моя сестра брала себе любовников, начиная с четырнадцати лет?

Надеюсь, ты не разочаруешь ее в постели, братец Симон. У Вивианы непомерные аппетиты. Теперь ты понимаешь, в чем дело, не так ли? Мы не станем препятствовать тебе исполнить твой долг перед графом Аденом, но вы не должны вмешиваться в нашу привычную жизнь.

Симон де Бомон был вне себя. Однако, оглянувшись и увидев толпу стражников, он понял, что если начнет возражать, то у него останется очень мало шансов сохранить свою жизнь. Возможно, они даже хотели, чтобы он возмутился: тогда у них появится повод убить его. Какого черта хозяин прислал его сюда? Его новый родственник широко улыбнулся ему, и Симон разозлился еще больше. Он не позволит этому человеку и его сестре издеваться над ним!

– А почему вы кормите вашу жену? – спросил он Гая, сменив тему.

– Белли ест и пьет только с моего позволения, – ответил Гай Бретонский. – Она очень послушная женушка. – Он погладил ее грудь под изящной туникой. – Я и купаю ее сам, не правда ли, сокровище мое? Она очень хрупкая женщина, не так ли, Белли?

– Если вы так считаете, то конечно, милорд, – весело ответила Изабелла.

Гай рассмеялся:

– Вот видишь, братец Симон! Она – настоящее сокровище!

Хью вернулся в зал.

– Войско графа спускается с холма, – сказал он. – Я послал за ними всадников, чтобы убедиться, что они действительно ушли и здесь нет никакой хитрости. – Он сел за стол рядом с Вивианой и потянулся за кувшином с вином.

Щедро наполнив свой кубок, Хью залпом опустошил его.

Принесли обед. За столом царила тишина. После того как слуги убрали со стола, Гай не без ехидства произнес:

– По-моему, сестрица, тебе пора вести своего жениха в постель. С виду похоже, что он совладал бы и с самой упрямой кобылицей. – Он повернулся к Симону. – Будь осторожен, хорошо? Не раздави ее своей тушей. Ты будешь в восторге от ее изящного сложения и белоснежной кожи.

– Ты говоришь так, будто тебе это известно, – проворчал Симон де Бомон.

Гай расхохотался:

– Конечно, известно. Как ты думаешь, кто был первым любовником моей сестры? Я!

Графский рыцарь побледнел от ужаса.

– Но это запрещено! – воскликнул он.

– Запрещено? – Гай снова рассмеялся. – Для нас нет запретов, братец Симон. Никаких запретов!

– О, Гай, – упрекнула брата Вивиана, – зачем ты выдаешь все наши тайны? – Она хихикнула. – Может быть, все не стоит?

– Миледи, – строго проговорил Симон де Бомон, – отныне вы должны вести себя, как подобает доброй христианской жене, иначе мне придется научить вас достойному поведению.

Вивиана засмеялась:

– Вы хотите, чтобы я была похожа на Белли, господин муж мой? Белли очень послушна. По просьбе моего брата она спала с ним и сэром Хью, чтобы доставить им удовольствие. Мы с вами позволим сэру Хью присоединиться к нам в постели, когда хорошо узнаем друг друга? – проворковала она над ухом Симона и облизнулась острым розовым язычком.

Симон де Бомон был потрясен и не знал, верить ли Вивиане, но голос ее звучал весьма волнующе. Она чрезвычайно возбуждала его. Он почувствовал, как растет в нем желание, и, поднявшись, потащил ее за собой.

– Отведи меня в свою спальню, Вивиана, – сказал он. – Я хочу познакомиться с тобой поближе. Но берегись: я неутомим в любви.

– Я тоже, – рассмеялась Вивиана и повела Симона в спальню.

Гай поднялся из-за стола.

– Последуем их примеру, – произнес он, уводя Белли из зала.

Хью остался за столом в одиночестве. В каком-то смысле ему даже было приятно, что он избавился от них. Сегодня впервые за много месяцев он уснет без помех. Поднявшись, он вышел из зала и направился на сеновал, где жили сокольничие.

– Вы имеете возможность общаться с лэнгстонцами? – спросил он их. – Что они вам говорят?

– Они говорят, что не уйдут отсюда без леди Изабеллы, – ответил Алан. – Чертовы дурни! Как будто мы собираемся бросить ее здесь!

– Она предлагала это, – сказал Хью, – но я ответил, что если мы уйдем, то только все вместе.

– Но как, милорд? И когда? – спросил Линд.

Хью покачал головой.

– Я чувствую себя полным болваном, – сознался он. – Я не знаю. Я чуть голову себе не сломал, но так ничего и не придумал. Я хотел было рассказать нашу историю графу Алену, но решил, что он все равно ничем не сможет помочь. Я приду утром, когда Белли обычно навещает Купе.

Мы побеседуем, и, возможно, она что-нибудь придумает. – Хью простился с сокольничими и отправился в свои новые апартаменты.

На рассвете Хью пришел к соколиным клеткам и застал там Белли.

– Я знаю, как выбраться из замка, не проходя через привратную башню и подъемный мост! – взволнованно сообщила она. – Я узнала об этом еще вчера, но за всей этой суматохой со свадьбой Вивианы так и не улучила минутки, чтобы рассказать тебе.

– Что это за путь? – нетерпеливо спросил Хью.

– Гай мне сегодня покажет. В самых глубоких подвалах замка есть лестница, которая идет под скалой и выходит на пляж. Мы должны как следует изучить смену приливов, поскольку иногда они заливают гроты, и если мы попадем на берег в такое время, то утонем, – сказала Изабелла. – Хью! Хью! Наконец-то у нас появился шанс!