Одного поля ягоды (ЛП)

- Эй, а ты помнишь Жоржетту ДеПальмо с вусмерть залакированной прической? - невинно поинтересовалась Никель.

- Лазанью на ножках, что ли? - переспросила Элейн.

- Она вчера умерла от инфекции кожи головы, - продолжила Никель.

Жоржетта, конечно же, была жива-здорова и даже присутствовала на трибунах, хотя тем, кто хотел увидеть матч, нужно было садиться в трех рядах позади нее.

- Что они там делают? - Сидни, которую легко было отвлечь, выглянула из-под табло.

- Все еще ничья. Но третий период уже почти закончился. Готовы? - Элейн нацепила очки, чтобы разглядеть счет на табло на той стороне поля, потому что они стояли в аккурат под вторым табло и видеть его не могли.

Троица юркнула за раздевалку, где были припаркованы автомобили футболистов, и втиснулась в "фольксваген" Дэвида. Дверцы прищемили пышные платья, и теперь подолы белого, голубого и персикового цвета торчали снаружи.

- Так, все помнят, кто что делает? - спросила Сидни.

- Ага. Я должна сидеть на заднем сиденье и дудеть в дудку, - Элейн выудила из под сиденья припрятанную Дэвидом трубу.

- Поехали! - сердце Сидни заколотилось в бешеном ритме.

- Девчонки, нас за это отстранят от занятий на неделю минимум! - выдохнула Никель.

- Оно того стоит, - ответила Сидни. Маленькая машинка зачихала, закашляла, но завелась. Сидни вывела ее из-за ворот.

Синие как раз отдавали пас, мяч уже был в воздухе, и тут Сидни Голдштейн дала по газам. Три будущих выпускницы с ревом влетели на поле. Принимающий игрок команды Северного Раннимида не мог поверить своим глазам. Мяч, словно в замедленной съемке, подлетел к нему по идеальной траектории и врезался бедняге прямо в лоб. Болельщики обеих команд взревели, при этом южная сторона трибун - от счастья, что их королева и ее свита не разочаровали своих поклонников. У тренера Молтби душа в пятки ушла. У тренера северян, Макси Сасаду, в том же направлении ушло самообладание.

Никель выскочила наружу, подхватила все еще вертевшийся на земле мяч и молнией метнулась назад, в машину, оставив уже половину платья свисать из-под дверцы. Сидни нажала на газ, а Элейн задудела из открытого окна.

- В атаку!

Девчонки пронеслись от середины поля до самих ворот и заработали тачдаун. Цифры на табло изменились в пользу южан. Макси Сасаду ухватил Молтби за грудки.

Машина не остановилась и укатила с поля - детишки прекрасно понимали, что не стоит задерживаться на месте преступления.

- Ее удочерили! Она мне не кровная родственница! Не настоящая племянница! Я ее вообще знать не знаю! - забулькала Луиза.

- Лисси, заткнись! - попыталась угомонить ее Джулия.

- Я говорила тебе,что нельзя было ее удочерять! Французские гены! Против них не попрешь!

- Заткнись, Луиза.

- Дикая. И все эти иностранцы тоже дикие. Это с кровью передается!

- Луиза! - Джулия дернула ее вниз, на сиденье. - Уймись!

Всю дорогу домой сестры спорили и ссорились.

Луиза недавно купила и постелила у себя в гостиной ковер от стенки до стенки и страшно им гордилась.

Когда они входили в гостиную, Луиза все еще мусолила прежнюю тему.

- Джулия, мы опозорены!

- Твоя Мейзи гоняет по всему городу в ковбойском костюме. Оставь Никель в покое.

- В покое? Да они же могли запросто кого-нибудь задавить!

- Сидни Голдштейн отлично умеет водить.

- Вот что бывает, когда якшаешься с евреями. Пари держу, эта маленькая воображала все и устроила!

- Единственная разница между нами и евреями в том, - проинформировала сестру Джулия, - что у них подсвечники рассчитаны на большее количество свечек!

- Ты знала об этом безобразии?

- Нет.

- Она незаконнорожденная, и это само по себе плохо. А еще и ты на нее дурно влияешь! Она такая же противная, как ты была в молодости.

- А ты, конечно, была святой!

- Ты это сказала, не я, - Луиза просто подпрыгивала от распиравших ее чувств.

- Луиза, пойди, поставь кофе, - попытался отвлечь ее Перли.

- Нет!

- Ну тогда пойдем на кухню вместе, поможешь мне, - он подмигнул Чесси.

- Мужчины такие беспомощные! – подбоченилась Луиза, но на кухню пошла.

Громкое "Джулия!" застало ее у плиты. У Чесси были здоровые легкие.

Луиза вбежала в гостиную и увидела, как Джулия поправляет юбку, хватает Чесси за руку, поднимает его с места и поспешно тащит к выходу.

- А что это за лужа на моем новом ковре? - взорвалась Луиза.

- А сама догадайся, раз такая умная! – Джулия вылетела в дверь.

15 августа 1962 года

Розы вились по шпалерам, теплое солнце клонилось к западу. Кора вытащила кресло-качалку на порог и взирала на мир с высоты Бамблби Хилл. Она пристроила миску на коленях и принялась лущить горох. Ее старенькая полосатая кошка мирно дремала в тени крыльца.

Через неделю Никель должна была уехать в колледж. Кора была в восторге. Сама она даже читать не выучилась, а ее внучка собирается стать архитектором. Селеста отдельным пунктом в своем завещании упомянула Никель – девочку, которую ей так и не довелось увидеть. Если ребенок окажется способен поступить в Вассар, все расходы на обучение будут оплачены. У Никель были хорошие оценки, и в Вассар ее взяли, более того, администрация Вассара договорилась с Йельским университетом, что Никель будет изучать курс архитектуры там. Такие взаимные договоренности между женскими и мужскими колледжами заключались редко, но данный случай стал исключением.

Кора раскачивалась, чистила горох и бросала пустые стручки в плетеную корзину. Когда Никель выучится своему ремеслу, она сможет отремонтировать их старый дом. Кора представляла себе, что можно улучшить, что дополнить. Строить дома почти так же интересно, как растить детей.

Легенький ветерок раскачивал росшие в старой ванне рудбекии. Долина у подножия холма вся переливалась под солнечными лучами. Кора была старой, но в такие дни могла позабыть о том, что показывало зеркало и почувствовать себя так, словно ей снова семнадцать. Лето делало ее молодой. Она видела растущие плоды - и в ней крепла вера в труд, свой и людской. Слышала животных и птиц - и укреплялась в вере в Отца Небесного, как она про себя привыкла Его называть. Жизнь была сплошным волшебством.

Голубая сойка пролетела необычно низко, ругнулась на спящую кошку и упорхнула. Кора покачала головой и набрала новую пригоршню гороха. А потом что-то темное тряхнуло ее и заставило выронить горошины в миску. Еще один спазм, короткое удушье, и Кора прижала руку к сердцу, в котором угнездилась боль. Она понимала, что слишком стара и не выдержит приступа. Наконец, пришел и ее час. Она встала - как будто для того, чтобы поприветствовать гостя, но тяжело осела назад. Миска с горохом покатилась по нагретому солнцем порогу. Кошка вздрогнула, потянулась и потерлась о ногу Коры. Женщина тяжело задышала, потянулась вниз, чтобы погладить пушистую шерстку и услышала ободряющее мурлыканье. Тогда она вытянула вверх правую руку, словно хотела в последний раз коснуться солнца, и тихонько проговорила: "Спасибо тебе, Господи. Спасибо за все".

Через несколько недель после смерти Коры Джулия спросила у Чесси, не будет ли он против, если они переберутся жить в город. Она сказала, что Бамблби Хилл слишком крутой, а она уже не такая резвая пташка, какой была. На самом деле каждая комната была полна воспоминаниями. Джатс чувствовала, что ее окружают безутешные тени. Она не могла привыкнуть к тому, что входит в комнату, а ее мамы там нет. Теперь, когда Никель уехала в колледж, пустота стала еще более зияющей.

Чесси согласился, и Луиза с Джулией, которым дом теперь принадлежал напополам, сдали его внаем.

Луиза помогла Джулии упаковать вещи и переехать. Когда сестры уходили с Бамблби Хилл, Джулия старалась не разрыдаться.

- Луиза, мы теперь одни-одинешеньки.

- У меня есть ты, а у тебя - я, - Луиза обняла ее за талию и тихонько повела сестру к машине.