Ее крестовый поход

Секундное оцепенение. Затем, притворившись, что не видит его, Иден воскликнула: "Наперегонки!" — подражая ломкому голосу мальчика, и промчалась мимо удивленного драгомана, повернув голову в другую сторону.

— Его отцу стоило быть лошадником, — с улыбкой заметил Тристан, поспешно приветствуя великолепную фигуру и устремляясь по пятам за Иден.

Он нашел ее, задыхающуюся, рядом с Баланом.

— Мы не сможем бежать. Я знаю. Это безумие!

— Сейчас не время поддаваться панике, — резко бросил он, закрепляя седло Балана поверх попоны и седельных сумок. — Успокойтесь и постарайтесь походить на принца.

С усилием преодолела она поднимавшуюся было тошноту и принялась укладывать свои пожитки в сумку. Затем вскарабкалась на спину коня.

— О, Тристан... а если нам не удастся?

— Удастся. — Он резко шлепнул Балана по крестцу.

Каким-то образом все получилось. Иден ехала, повернув голову к своему спутнику, двигавшемуся бок о бок с ней и громко рассуждавшему о достоинствах их жеребцов. Они пересекали двор в направлении огромных, усыпанных звездами ворот, которые открыла перед ними стража, отдав салют, но не бросая лишних взглядов. Потом они миновали ворота, и Иден услышала металлический лязг, когда те закрылись за ними.

Они быстро скакали по дороге в горы. Иден чувствовала, как краска на ее лице растекается под струйками пота. Дорога была чистой, и она вновь привела в порядок свою маскировку. Нереальность происходящего возросла многократно. Каждую секунду она ожидала услышать шум погони, оказаться в окружении мстительной орды Камаля и вновь увидеть их безжалостными убийцами, как тогда, на пустынных горных склонах.

Но никто не гнался за ними, и через пятнадцать минут они достигли предгорий.

— Мы направимся к известному мне ущелью, к северу отсюда. Это укромное место высоко в горах. Они не подумают, что мы можем избрать это направление, а поедут на юг, когда мальчик расскажет, кто я такой. Ричард сейчас в Яффе. Мы переночуем и утром тоже двинемся на юг.

Что-то промелькнуло в глубине ее сознания, но она еще не совсем очнулась и лишь согласно кивнула.

— Сколько, по-вашему, пройдет времени, прежде чем мальчика найдут? — спросил он погодя.

— Не раньше чем через час. Наши уроки редко прерываются. Если только...

Она запнулась, и он внимательно посмотрел на нее.

— Если что?

— Может быть, переводчик... человек, которого мы встретили во дворе... иногда он заходит в это время в библиотеку.

— Но ведь он видел, что принц отправился на конюшни. Зачем же тогда искать его в библиотеке?

Она глядела прямо перед собой. Невозможно было сказать ему, что Аль-Акхис станет искать вовсе не принца.

Тогда она снова кивнула, молясь, чтобы этого не случилось. Она не разговаривала со своим нареченным женихом последние две недели, а он был очень занят и не искал ее общества. Может быть, он не сделает этого и теперь.

— Тогда мы в безопасности, — с улыбкой проговорил Тристан. Он никак не мог понять, почему она не поднимает головы.

Некоторое время они ехали молча, а потом она нерешительно поинтересовалась:

— Вы не рассказали, как и почему очутились в Дамаске. Вы не могли знать...

— Что найду вас там? О нет, это можно считать чудом.

Ее глаза потеплели.

— Я тоже так думаю.

— У меня были другие дела. Позднее, когда мы достигнем нашей цели, я расскажу.

— Как вам будет угодно. Расскажите мне лучше о военных успехах. К моему прискорбию, я все время находилась в неведении, ибо Аль-Хатун желала, чтобы я позабыла прошлое. Отрывочные слухи доходили через рабынь. Говорили, что Ричард не выступил на Иерусалим?

— Сначала он хотел занять Яффу — порт, через который Иерусалим связан с морем. Саладин и его конные рами и тюрки досаждали нам на побережье и успели разрушить стены и гавань прежде, чем мы подошли туда. Но он показал себя при Арсуфе, местечке в нескольких милях от города. Это была великая победа Ричарда. Стрелы летели так густо, что мы едва могли видеть солнце, а эти проклятые рами были везде, куда ни посмотри. Ричард намеревался выждать, пока их лошади устанут, и потом ударить en masse[14], но маршал госпитальеров не мог ждать. Его силы ударили слишком рано, сметая нашу собственную пехоту. Королю ничего не оставалось, кроме как немедленно атаковать всеми силами. Когда это случилось, мы разбили их наголову, но лишь потому, что Ричард сообразил остановиться и перестроиться прежде, чем это сделали турки. Трудно остановить армию на всем скаку... но он сумел, и то был день нашей полной победы. Нет лучшего полководца, чем Ричард, когда он таков. Лев рыкнул — и все повиновались. Это было великолепно.

— Итак, вы вновь очарованы Львиным Сердцем, — промолвила Иден.

— Я никогда не отказывал ему в том, что он великий полководец, — отпарировал он.

— Что же после Арсуфа?

Иден не желала задерживать внимание на короле.

— Мы взяли то, что осталось от Яффы. Город был опустошен, и мы разбили лагерь в оливковой роще. Саладин отступил к Аскалону — это главный порт на пути из Сирии в Египет, и султан поступил с ним так же, как с Яффой. Он не мог надеяться удержать его, ибо нуждался во всех своих силах для защиты Иерусалима. Мы, как и прежде, заняли оставленный им город и теперь вновь отстраиваем его.

— Я полагаю, у нас нет нехватки в войске? Почему Ричард не последует за Саладином и не осадит Святой Город?

Де Жарнак с удивлением воззрился на нее.

— Очень далеко от моря. Мы слишком зависим от нашего флота и рискуем быть отрезанными свежими силами сарацин. Мы обеспечиваем себе безопасное продвижение, отстраивая укрепления между Иерусалимом и Яффой, которые разрушены султаном. Если же мы атакуем, Саладин пошлет за подкреплением, и они превзойдут нас количеством. Поэтому, — мрачно закончил он, — мы сидим в Яффе и Аскалоне и играем в политические игры с султаном или, скорее, с его братом Аль-Адилом.

— Игры? — переспросила она с неодобрением.

— А как иначе назвать предложение, по которому мир должен быть установлен женитьбой Аль-Адила на Джоанне Плантагенет?

— Милосердное небо! Ну а что Джоанна на это?

— Она впала в фамильную ярость Плантагенетов и отказалась иметь какие-либо дела с черным язычником.

Иден криво усмехнулась.

— Не смущенный ее отказом, Ричард предложил на ее место свою племянницу — Элеонору Бретанскую. Сарацин поклялся в вечной любви к Джоанне, и только к ней, и затея завяла. Король и Аль-Адил сделались близкими приятелями. Они вместе охотятся, играют в шахматы, музицируют и засиживаются за беседой до глубокой ночи. Ричард желал встретиться с Саладином, но султан не одобряет государей, которые веселятся, когда их войска бьются друг с другом. Вместе с тем его брат — отменный посланник. Он может сделать многое для установления мира.

— Мира! — Иден была ошарашена. — А как же Иерусалим?

Тристан вздохнул. Он знаком предложил остановить лошадей, ибо дорога становилась все труднее и не следовало их загонять.

— Иерусалим... — негромко повторил он, озираясь по сторонам, словно вместо каменистых склонов вокруг высились башни и купола этого чудного города, — Иерусалим был прекрасным знаменем, которое вело нас вперед. Он был великой целью, за которую мы сражались и которой посвятили свои души.

Он повернулся к ней, и лицо его отразило ту боль, которую он сумел скрыть в голосе.

— И теперь он потерян для нас? — неуверенно проговорила Иден, не в силах поверить в это.

— Я очень боюсь этого. Ничто не вечно. Другие совершат свой поход... но для Ричарда Плантагенета он, возможно, уже проигран. Он уже оплакал его как проигранный.

При мысли об этом Иден не смогла подавить определенное горькое удовлетворение — для нее король никогда не будет уже достоин Гроба Господня.

— Однажды мы поднялись на одну из гор, — тихо продолжал Тристан. — Кто-то кинул клич, что с вершины можно разглядеть Иерусалим. Ричард устремился вперед, лицо его вновь помолодело... но когда он достиг верхней площадки, он смотрел лишь одно мгновение, а потом заслонился щитом и возопил: "Господи Боже, не позволяй увидеть твой Святой Город человеку, который не может освободить его из рук врагов твоих!" И потом он заплакал. Я думаю, все мы плакали. Это было осознание того, от чего мы не смогли отвернуться.