Поцелуй, чтобы вспомнить (ЛП)

— Кто? — повторил он свой вопрос, его голос перешел в отчаянный отрывистый хрип. Его глаза сузились, пытаясь сфокусироваться на ее лице. — Кто? Кто… я?

Без сомнения, его глаза выражали мольбу. А пальцы вцепились ей в руку, требуя ответа, который она не могла дать.

Даже зная, что собирается совершить самый ужасный грех в своей жизни, Лаура не смогла удержаться от нежной улыбки, которая разлилась по ее лицу.

— Ты — мой.

Глава 3

За все эти годы Лаура развлекала себя не одной фантазией о том, как ее суженный приезжает в Арден Менор, чтобы просить ее руки. Иногда он приезжал на сверкающем черном коне с белой звездой во лбу; а иногда появлялся из красивой кареты с древним гербом известной и благородной семьи. Но ни разу она не представляла себе его появление лицом вниз на спине осла, которого вел раздраженный кокни (кокни — слэнг, на котором говорили низшие слои общества в Лондоне, а также те, кто говорит на этом слэнге — прим. переводчика), которого она оторвала от стада и который теперь сыпал ругательствами так, что уши у нее просто горели. К счастью, даже после почти сорока лет жизни в этой стране, последние двадцать из которых он служил доверенным мастером-на-все-руки у леди Элеоноры, акцент у Довера все еще оставался настолько сильным, что Лаура почти ничего не разбирала из его ругани.

Когда осел дотащился до двора, на встречу своему мужу из кухни выбежала Куки, но тут же остановилась, теребя в руках передник.

— Святые небеса! Что же случилось с этим бедным парнем?

— Как же, бедный он! — фыркнул Довер. — Наверняка, он преступник, сбежавший от Лондонской виселицы. Он зарежет нас в наших постелях в первую же ночь.

— Он не беглый преступник, — в десятый раз попыталась объяснить Лаура. — Он джентльмен.

Довер глубокомысленно кивнул.

— Знал я однажды такого джентльмена, его звали Гарри. Все были очарованы его прекрасными манерами да сладкими речами — до тех пор, пока не просыпались с рваными ноздрями (в Англии 18 века одним из наказаний и клеймений преступников было рвать ноздри — прим. переводчика) и без кошельков.

Вся в сомнениях, Куки схватила незнакомца за просвеченные солнцем волосы и покрутила его голову из стороны в сторону.

— Мне кажется, у него вполне честный вид. Как у джентльмена.

Незнакомец застонал, без сомнения протестуя против проявленного к нему неуважения. Лаура осторожно вытащила его волосы из руки Куки и пригладила их к воротнику.

— Если мы сейчас не внесем его в дом и не приложим что-нибудь к этой шишке у него на голове, я сомневаюсь, что он проживет достаточно долго, чтобы рвать кому-либо ноздри.

Она и сама уже была готова застонать, когда из амбара выбежали Лотти и Джордж, а за ними по пятам последовала стайка котят. Она надеялась подготовить их к новоприбывшему, до того, как они смогут обрушить на нее град вопросов.

— Кто это?

— Как его зовут?

— Он упал с лошади?

— Он свалился с дерева?

— На него напали грабители?

— Он потерял сознание?

— Он умер? — спросила Лотти, осторожно тыкая его в бедро, обтянутое оленьей кожей.

— С той стороны это не выяснить, — заметил Джордж, трогая красивый кашемир дорожного пальто незнакомца.

— Он джентльмен, — объявила Куки с немалой толикой гордости.

Довер покачал головой.

— А может, он беглый преступник. Пришел, чтобы убить нас в наших постелях, едва мы успеем закрыть глаза.

Голубые глаза Лотти засияли.

— Ты говоришь, убийца? Как это здорово!

Лаура сжала зубы, задаваясь вопросом, чему надеялся научить ее Господь, дав в наказание эту семейку сумасшедших.

— Он не беглый преступник и не убийца. Он просто путешественник, которому не повезло и который нуждается в капле христианского милосердия. — Она вытащила из руки Джорджа край камзола незнакомца и повысила голос. — И я скажу тебе, что мы будем делать. Мы проявим к нему милосердие. И ей-Богу, мы сделаем это прямо сейчас, пока он не успел испустить дух.

Все четверо уставились на нее с открытыми ртами. Даже Довер, который богохульствовал чаще, чем король говорил по-английски, выглядел озадаченным.

Возвращая себе апломб, Лаура чопорно пригладила волосы.

— И я бы очень оценила, если бы ты, Довер, без дальнейших промедлений отнес нашего гостя в дом.

Продолжая ворчать себе под нос о преступниках, сбежавших от виселицы и разорванных в ночи ноздрях, Довер повиновался и взвалил незнакомца на плечо. Несмотря на то, что старик был кривоног, а его лицо было сморщенным и темным, словно ломтик сушеной говядины, его плечи, грудь и руки состояли сплошь из мускулов, заработанных за много лет работы с хартфордширскими овцами, которые были еще более вздорными, чем он сам.

И чем ближе Довер подходил к двери дома, тем более смелым на язык становился.

— Потом не говорите, что я вас не предупреждал, мисси. Помяните мои слова, этот дьявол нас всех уничтожит. Точно говорю.

Вся, что могла сделать Лаура, это плестись следом и молиться, что старик был неправ.

Лунный свет омывал лицо незнакомца.

Лаура сидела в кресле около его постели и думала о том, очнется ли он вообще когда-нибудь. Хотя он, казалось, не страдал, только слабо дернулся, когда Довер свалил его на ситцевые покрывала. С тех пор прошло уже больше семи часов. Она проверила, не сползла ли горячая припарка, которую Куки поставила на огромную шишку на его макушке, а затем коснулась лба, пытаясь определить, нет ли лихорадки. Она уже начинала бояться, что, какой бы ни была его травма, она повредила ему не только память.

Она шокировала домочадцев, настаивая, чтобы его положили в комнате леди Элеоноры. Несмотря на то, что Куки держала ее комнату в чистоте и регулярно меняла постельное белье, ни Лаура, ни дети не смели нарушать ее неприкосновенность с тех пор, как умерла леди Элеонора. Просто слишком много было воспоминаний о последних днях, которые они были вместе с ней, в до сих пор ощущаемом в воздухе апельсиновом аромате — горьком и сладком.

Но ее изящная кровать с балдахином была самой удобной в доме, и Лаура твердо решила, что гостя нужно положить именно на нее.

Она должна была дать ему хотя бы это.

Сперва Куки отказывалась оставить ее с ним наедине, утверждая, что неприлично для незамужней девушки ухаживать за джентльменом в его спальне. И только, когда Лаура разрешила Доверу спать в кресле по другую сторону двери со старинным мушкетом на коленях, Куки смягчилась, хотя и продолжала неодобрительно прищелкивать языком всю дорогу до кухни. Храп старика был слышен даже через закрытую дверь.

Незнакомец лежал, вытянувшись на покрывале, стеганное пуховое одеяло с собственной кровати Лауры накрывало его до талии. И хотя Довер снял с него камзол по просьбе Лауры, именно на ее долю выпало развязывать его шейный платок и расстегивать воротник. С просвеченными солнцем волосами, в беспорядке разметавшимися по подушке, и длинными ресницами, темнее румянца на его щеках, он выглядел больше мальчиком, чем мужчиной. Но золотистая поросль уже начинала предъявлять права на его щеки, предупреждая ее, что невинное выражение его лица всего лишь иллюзия.

Лаура отчаянно искала в нем хоть какой-нибудь признак души. Если бы его плоть не была теплой на ощупь, она могла бы поклясться, что он вылеплен из мрамора — что он скульптура на могиле героя, который умер совсем молодым. Она все еще размышляла над тем, нужно ли говорить о своем плане детям и слугам. Если он так и не очнется, им незачем знать, какой идиотской мечтой она посмела себя развлечь. Сейчас, когда она уже больше не могла винить в своем безумии лесные чары, ей в голову стали приходить чисто практические соображения. Как она сможет убедить его, что он ее суженый? И как она сможет доказать самой себе, что он еще не связан узами брака или помолвки с другой женщиной?