Дама червей

– Откуда вы знаете, что у меня был теплый дом? – спросил Мэтью. «Быть может, это какая-то хитрая игра?» Ну, с ним такое не пройдет.

– Просто угадываю. У вас есть братья или сестры? – Казалось, ее нисколько не задел его холодный тон.

– И те и другие, – признался он неожиданно для самого себя. – Анжелика, Чарльз и Люсина младше меня. Розалинда и Джонатан – старше.

– Прекрасно. Тогда вообразите, что вы и ваши младшие – Анжелика, Чарльз и Люсина – сидите вместе дома в теплой кухне зимним вечером. – Она произносила эти имена с такой симпатией, как будто знала и любила каждого из них, и мысли Мэтью поневоле обратились к тем дням.

Внезапно в его памяти возникла одна из картин его детства. В морозный день они сидят в кухне перед горящим камином, наслаждаясь теплом после долгих игр в снегу. Когда детей так много, у кого-то всегда наготове шутка, розыгрыш, веселая история. Эти воспоминания согрели Мэтью не хуже, чем ранее костер.

– Еще там был Роджер – младенец, – добавил он, не сразу заметив, что принял ее игру.

– Ну конечно! – Ее умиротворенный голос обволакивал его, снова унося в те далекие дни в Дорсете. – Вы четверо и Роджер сидите в уютном тепле вашей кухни. Ваша мама только что вытащила большую сковороду с горячими пряниками из печи, и вы так голодны, что не можете дождаться первого куска.

Мэтью открыл глаза.

– Откуда вы знаете, что моя мать пекла пряники?

Девушка погладила его по руке и улыбнулась:

– Я знаю, потому что вы умеете заботиться о других. Вы научились этому от нее. И от вашего отца. А теперь закройте глаза и слушайте меня.

Мэтью послушался, понимая, что она права. Его родители всегда заботились обо всех семерых, от старшего до младшего. Воспоминание об отцовской любви вдруг всплыло в памяти, такое же неуловимое, как запах имбирного пряника. Острой смесью нежности и боли кольнули воспоминания, и он представил себя мальчиком, каким он был тогда.

Теперь он совсем другой человек, отнюдь не невинный юнец, защищенный коконом родительской любви.

– Вы просто не можете ждать ни секунды, вы просите мать, и она дает вам первый кусок, – продолжал нежный голосок незнакомки, не замечающей, какую боль причиняют ему воспоминания.

Пряник таял на языке, а девушка рассказывала дальше. Он уже ощущал ароматы кухни, где запах шалфея и тимьяна, которым приправляли жареного каплуна, съеденного в обед, перемешивался с запахом имбирного пряника. В ожидании лакомства девятилетний Чарльз хихикал и щекотал семилетнюю Люсину. Четырехлетняя Анжелика сидела, сцепив пухлые ручки, и не отрывала от матери глаз, сгорая от нетерпения. Лишь маленький Роджер, завернутый в пеленки, мирно дремал у Мэтью на коленях, посасывая палец.

Если бы можно было опять вернуться в те дни!..

– Вы кладете свой пряник на деревянную тарелку, – шептала она, стоя так близко, что ее дыхание щекотало его щеку. – И хотя пряник все еще очень горяч, вы откусываете большой кусок. Мама ругает вас за нетерпение, но вы-то знаете, что она волнуется, чтобы вы не обожглись.

Все было точно до мелочей. Мэтью всегда отличался нетерпением, ждать было для него пыткой. Словно наяву он увидел встревоженное лицо своей матери, почувствовал ее любовь и заботу. Все это ушло со временем, в старости она стала все забывать.

– Вы пытаетесь сказать, что все в порядке, и она выговаривает вам уже за то, что вы говорите с набитым ртом. Но ваша мать не сердится по-настоящему. Она целует вас в лоб так нежно, что вы чувствуете ее всеобъемлющую, безграничную любовь…

Мэтью услышал сдавленное рыдание и мгновенно открыл глаза.

Королева фей плакала. С густых ресниц, словно жемчужины, падали слезы. Внезапно он понял, что она восстанавливала в памяти не только его далекое прошлое, но и свое тоже.

Эта боль настолько перекликалась с его болью, что Мэтью захотелось немедленно обнять ее и утешить. Но он не привык утешать кого-либо, даже себя. Вместо этого он просто ободряюще сжал ее локоть.

Девушка всхлипнула и отвернулась, шаря рукой в кошельке в поисках платка. Это был удобный момент, чтобы предложить ей свой платок, а заодно выразить сочувствие, но Мэтью не мог двинуться. Раздираемый нахлынувшими противоречивыми чувствами, он просто молчал.

Неожиданно она сунула платок в кошелек и, не сказав ни слова, бросилась бежать со всех ног.

Совершенно сбитый с толку, Мэтью побежал было за ней, но она мгновенно исчезла в толпе. Проклятие, что же это происходит?

Мэтью часто не понимал людей. Сын ненавидел его. Братья обвиняли в суровости и необщительности. Сестры сердились, когда он не мог ответить нежностью на нежность. И вот теперь!.. Разозленный донельзя, он проталкивался через толпу, возмущение его росло. Он только что спас эту девицу от смертельной опасности, а она удрала, даже не назвав своего имени!

– Эй, что за спешка? – возмущенно спросил дородный мужчина, которому Мэтью наступил на ногу.

Хорошенькая, но чересчур ярко накрашенная женщина схватила Мэтью за руку, кокетливо надув накрашенные губки, но он вырвал руку. Он повернул на другую дорожку, по сторонам которой тоже стояли палатки торговцев, здесь людей было меньше. Трио жонглеров подбрасывало вверх луковицы в золотом свете костра. Клоун на ходулях захихикал и скорчил рожу Мэтью, пробегавшему мимо. Девушки нигде не было видно.

Не желая признаться, что упустил ее, Мэтью остановился в начале улицы и прислонился к столбу в полном отчаянии. Странно, чем он так расстроен? Просто незнакомка, сама не зная того, растравила боль его самой тяжкой утраты, а затем еще и напомнила, что он не способен понимать своего родного сына.

Немного отдышавшись, Мэтью поднял глаза и встретился взглядом со своим отражением в витрине. Смуглый призрак смотрел на него глазами, полными муки.

Мэтью и сам не ожидал, что ее уход так подействует на него. И дело тут было не в физическом влечении. Просто рядом с этой необычной девушкой он чувствовал себя не так одиноко. И не важно, что он не мог принять тепло ее души, что даже мысль о любви для него невозможна. Ему было тепло от одного ее присутствия.

Обреченно вздохнув, Мэтью повернулся и пошел назад. Через несколько шагов его взгляд упал на ярко-зеленое пятно, напоминавшее цветом ростки нарциссов, пробивающихся сквозь политую дождем землю. Но нарциссы не растут в августе.