Рыцарь для английской леди

Ему пришлось поставить Джулию на пол, чтобы отстегнуть пояс с мечом и снять тяжелые доспехи. Джулия, как только ее ноги коснулись пола, тут же подбежала к двери и распахнула ее настежь.

Ее встретили два радостно ухмылявшихся норманна, которые что-то весело прокричали по-французски. Джулия хотела было проскользнуть между ними, но они без труда схватили ее за руки и втолкнули обратно в комнату.

– Может, ее уложить и подержать, а, Фальк?

– Не надо, Жильбер, отпусти ее и уходи.

Фальк освободился тем временем от доспехов. Джулия посмотрела на рыцаря, который больно сжимал ей запястье. Его звали Жильбер. Джулия, молча, поклялась себе, что не забудет его. Именно этот норманн сорвал с ее пояса ключи и кошелек. В порыве гнева Джулия плюнула ему в пересеченное шрамом лицо. Норманн, рыча, замахнулся на нее.

Но удара не последовало. Фальк успел схватить угрожавшую руку и с силой опустил вниз, грозно глядя черными глазами на Жильбера де Слевина.

– Ты поднял руку на мою жену!

– Подумаешь! Это всего лишь английская сучка, и ты не можешь называть ее женой, пока не переспал с ней.

– Мы связаны супружеским обетом и королевским повелением. Если тебе этого недостаточно, де Слевин, тогда пойди и скажи герцогу. А сейчас убирайся, пока мы не подрались. Все убирайтесь!

– Ладно, только надеюсь, у тебя хватит ума показать ей, кто хозяин, если не хочешь получить кинжалом промеж ребер.

Жильбер отвесил шутовской поклон Джулии, и норманны удалились. Джулия в отчаянии сплела руки, в панике глядя на возвышавшегося над ней человека.

Он, молча, шагнул к ней. Джулия выставила перед собой руки.

– Не трогайте меня!

– Не надо, – мягко сказал он. – Я буду… осторожен.

– Нет, норманн! – закричала Джулия. – Я никогда тебе не подчинюсь! Убийца! Вор!

Она взвизгнула, когда он внезапно шагнул вперед и, схватив ее, снова легко забросил на плечо и пошел к кровати. Джулия неловко висела вниз головой и, с трудом приподнявшись, увидела угрожающе приближавшуюся родительскую постель.

Джулия чуть не задохнулась, когда он, этот мужчина, этот чужак, сбросил ее на мятую, но чистую простыню.

Прежде чем Джулия успела соскочить или ударить его, он кинулся на нее и придавил своим телом. Грудь больно давила ей на ребра, а мускулистые ноги не давали ей даже согнуть колени. В нос бил сильный запах пота, грязи и еще чего-то мужского. Джулия поняла, что исхода нет. Их глаза встретились.

Мужчина сделал попытку наклонить к ней голову, она дернула рукой, собираясь вцепиться ему в лицо, но он оказался проворнее, зажал оба ее запястья в широкой ладони и придавил их к подушке над ее головой.

Фальк чувствовал себя смущенным и слегка растерянным, ему еще не попадалось такой милой и чистой девушки. Женщины, которых он знал, были шлюхами, даже высокородные придворные дамы, даже та, которую он любил и потерял.

Пока Джулия дралась, как попавший в капкан зверек, обдавая его лицо своим чистым дыханием, Фальк думал, как ему поступить.

Жильбер де Слевин без церемоний ударил бы ее так, чтобы она потеряла сознание, и сорвал одежду. Фальк не раз видел, как он это делает, в душе стыдясь самого себя за то, что не в его власти прекратить это насилие, – мужчина не вправе вмешиваться в то, как другой обращается со шлюхой.

Взгляд Фалька упал на нежные губы Джулии. Он остро чувствовал под собой небольшое, хрупкое и нежное тело. Ни разу в жизни не брал он женщину против ее воли, но… в зале ждал герцог, а Фальк никогда еще не колебался, выполняя поручение патрона, каким бы трудным или опасным оно ни было. Лишить девственности свою жену – что тут сложного, и все же он чувствовал внутреннее сопротивление. Он был искушен в постельных утехах, но его опыт не включал девственниц.

Ругая себя за нерешительность и боясь, что нетерпеливому герцогу надоест ждать и он вмешается, Фальк свободной рукой развязал шнурок на поясе штанов и приспустил их, потом дотянулся до подола платья Джулии и задрал его ей до талии, обнажив белые бедра.

Он раздвинул коленом ее тесно сжатые ноги и провел ладонью по внутренней стороне мягкого белого бедра. Дыхание у него становилось все натужнее, так, словно он с трудом удерживал себя.

Перед глазами Джулии все кружилось, она сама не могла понять, что чувствует, но точно не гнев и не раздражение; сказать по правде, никто и никогда не был так нежен с ней.

А потом глазам Фалька открылось то, что заставило его, чуть ли не задохнуться, а его руку – замереть: бедра и ягодицы покрывали синяки, желтые, побледневшие и лиловые, совсем недавние.

– Что это? – спросил он, глядя в ее повернутое в сторону лицо.

– Ничего, – прошептала она.

– Скажи мне. – Она не отвечала, и он тряхнул ее. – Говори, англичанка. Это не падение с коня, а если ты кувыркалась с двуногой бестией, я должен это знать, потому что я не дам своего имени ублюдку, рожденному от другого!

При этих словах краска залила лицо Джулии, сползая на шею.

– Я никогда не лежала с мужчиной, норманн. Я не тяжелая. Если ты так уж хочешь знать… это все мой брат. Он лентяй, драчун и пьяница.

– Твой брат! Я думал, он сражался с Гарольдом.

– У меня три брата. Один остался дома из-за перелома ноги.

– Понятно. Это который?

– Его не было, когда вы… прибыли. Думаю, он прячется где-нибудь в сарае, куда затащил бедную служанку, хотя мой управляющий уверял меня в ином.

– И что же, он тебя бьет?

– Да.

– Кулаками? Ногами?

Ее глаза загорелись.

– Да, норманн, да. Давай, скажи, что у тебя на уме. Я порченый товар, и ты меня не хочешь.

Фальк на мгновение задумался.

– Твои синяки пройдут, это ненадолго. – Ему не хотелось так быстро сдаваться – нежное отношение к женщинам не раз становилось самым слабым звеном его доспехов, и он не намерен был впредь позволить женщине воспользоваться им. – Если ты говоришь правду, я поучу своего шурина хорошим манерам, но если ты лжешь… я сейчас сам узнаю, девственница ты или нет.

Джулия сжала губы и с безнадежным вздохом отвела взгляд от загорелого лица.

– Если б я могла остановить тебя и отправить в ад, я бы это сделала, но, как ты сам понимаешь, норманн, ты сильнее меня и все мужчины одинаковы. Разве не так?

– Нет, не так, англичанка, не все мужчины одинаковы, только я и вправду не хочу жениться на объедках другого.

Его рука продолжила свое движение. К своему собственному стыду, Джулия почувствовала, что из ее глаз потекли слезы, и она с трудом сдерживала рыдания. После долгих лет, которые она провела, мечтая о любви и замужестве, о том, чтобы познать секреты супружеской постели, сейчас это должно было произойти без любви.

– Тшш, – шепнул он, наклоняя к ней лицо, – успокойся, моя английская леди, я не обижу тебя. Даже ради Вильгельма я не стану насиловать свою собственную жену.

С неохотой, пересиливая самого себя, через возбуждение, которое вызывало в нем прикосновение к нежному телу, Фальк опустил юбки лежавшей под ним девушки, потом вытащил спрятанный на пояснице кинжал и надрезал себе большой палец. Джулия охнула, глядя, как он трясет рукой над простыней.

Убедившись, что все сделано как надо, он заметил, что несколько капель крови попали ей на подбородок, и потянулся стереть их.

Джулия закричала и дернула головой, уклоняясь от кинжала, что был у него в руке.

– Это просто… – Фальк кашлянул, прогоняя внезапную хрипоту, – у тебя на подбородке кровь. Я хотел вытереть.

Он спрятал кинжал и стал осторожно отирать ей подбородок. Обхватив ее лицо большим и указательным пальцами, Фальк рассматривал свою столь неожиданно обретенную жену. Ругая самого себя, не в силах сопротивляться чувству, которое она вызывала в нем, он приблизил к ней лицо, прижался губами к ее дрожащим губам и языком заставил ее их разжать.

Джулия в ошеломлении смотрела в его темные глаза – никогда ее так не целовали. Прикосновение его губ вызывало в ней странное, но отнюдь не неприятное ощущение. Она вдруг почувствовала, как ее затопляет теплота и от ног поднимается томительная слабость.