Поцелуй разбойника

Чарлз хотел рассказать о своей любви к Маргерит, но не решился этого сделать. В эту минуту он не вынес бы насмешек.

— В обиде? За что? Я не претендую на руку Маргерит. Кроме того, сомневаюсь, что она когда-нибудь смотрела на меня как на достойного жениха. У меня нет твоих достоинств.

Ник придержал лошадь и схватил поводья Чарлза.

— Послушай, старина, неужели мы будем соперниками? Я не хочу огорчать тебя, но и не могу отказаться от нее. Чарлз задумался над его словами, а затем рассмеялся.

— Смешно говорить об этом! Ты не любишь Маргерит.

— Я питаю к ней глубокое чувство и хочу, чтобы она принадлежала мне, — тихо ответил Ник.

Чарлз понял, что любимая ускользает от него, но он попытается еще раз сказать ей о своей любви. А потом смирится с ее выбором.

— Ник, ты мне как брат, и я не хочу причинять тебе боль. — Он глубоко вздохнул. — Признаюсь, что я хотел бы видеть Маргерит своей женой.

Ник замер в седле, затем отпустил поводья Грома.

— Я не хочу, чтобы мы дрались из-за нее, но пусть она сама выберет.

Он пришпорил жеребца и исчез в клубах пыли. События этого дня отняли у Чарлза все силы, и он подумал, что потерял своего лучшего друга. Но он должен сделать еще одну попытку…

Глава 3

К вечеру с моря подул резкий ветер и разметал тюльпаны в саду. Маргерит с тревогой смотрела, как ветер гонит по каменным плитам террасы желтые и красные лепестки, и ей хотелось защитить нежные цветы. Она взглянула на букетик фиалок, стоявший на столе в библиотеке, которая раньше принадлежала Литгоу, а теперь — ей. Лилово-голубые цветы, казалось, светились изнутри, и она пожалела, что под рукой не было альбома и красок.

Маргерит обреченно вздохнула. На столе скопилась целая груда счетов, и она ломала голову над тем, как ей заплатить все долги мужа, но ничего не могла придумать. Может, ей следовало продать все имущество? Раньше она была уверена, что богата, но Литгоу растратил свое состояние на вещи, вспоминая о которых она каждый раз вздрагивала от страха. Память о тайных деяниях Литгоу, словно погребальное покрывало, нависла над домом.

Она тогда полагала, что, кроме нее, никто не знает о связях мужа с якобитами, целью которых было посадить принца Карла Стюарта на трон Англии и Шотландии. С помощью верных шотландских горцев и французского оружия Стюарт собрал армию и выиграл несколько сражений с англичанами. Но в 1746 году он потерпел поражение в Куллоденском сражении и в сентябре того же года едва не попал в плен, когда бежал во Францию. После подписания Ахейского мирного договора Франция отказала Стюарту в политическом убежище, и тогда он начал собирать оружие и средства в других странах Европы в надежде снова поднять восстание. В Англии все еще было много влиятельных сторонников Стюарта и якобитских шпионов.

После поражения при Куллодене еще почти целый год продолжалось жестокое преследование шотландских повстанцев, и Литгоу многим из них помог бежать во Францию. Дом его, стоявший на побережье Ла-Манша, был идеальным убежищем для беглецов.

Шпионы Стюарта время от времени обращались и к ней, но она была непреклонна и наотрез отказывала им в помощи, сознавая, что в один прекрасный день может оказаться на виселице по обвинению в измене. При этой мысли волна страха пробежала по ее телу, и она распахнула окно, чтобы подышать воздухом.

Ей так хотелось, чтобы в дом ворвался свежий ветер и разогнал мрак этого дома вместе со всеми его тайнами. Члены ее семьи были убежденными протестантами, а ее брат Джерри Лэнгстон, нынешний глава семьи, был бы потрясен, узнав, что она, воспитанная в истинной вере, помогала сторонникам Стюарта, врагам законного короля Англии.

Эта ветвь шотландских Ленноксов приняла протестантскую веру, когда они переехали в Англию, но Маргерит знала, что ее муж в душе оставался католиком и тайно исповедовал свою веру. Она узнала правду после свадьбы; и еще многое она узнала — о преступлениях, которые навсегда избавили ее от детской доверчивости и лишили веры в хороших людей. Она даже и предположить не могла, сколько противоречивых черт соединилось в характере ее мужа.

Она тяжело вздохнула и провела ладонью по глазам, словно стирая с них страшные видения прошлого.

Порыв ветра опрокинул вазу с фиалками, она скатилась со стола и разбилась. Струйки воды устремились в щели деревянного пола. Вздрогнув, Маргерит посмотрела на осколки вазы и подумала, что это дурной знак. После смерти Литгоу она старалась изменить атмосферу в доме, наполнить его свежим воздухом, но никак не могла избавиться от зловещих теней, прячущихся по углам.

Словно что-то придавило Маргерит к зейле, ноги у нее подогнулись, и она присела у стола. У нее не было сил собрать осколки, и она равнодушно смотрела, как тонкий ручеек подбирается к восточному ковру.

Стук в дверь заставил ее встрепенуться.

— Войдите, — разрешила она.

Вошла Бетси, горничная, на лице ее застыло удивление. Она присела в реверансе:

— Миледи, к вам джентльмен.

— Еще один кредитор?

— Нет, миледи. Это мистер Ренни.

Лицо Маргерит исказилось от отвращения. Монтегю Ренни был одним из старых приятелей мужа.

— Скажи, что меня нет дома, Бетси, и что ты не знаешь, когда я вернусь. Скажи, чтобы он немедленно уходил.

В холле раздались тяжелые шаги.

— Не стоит мне лгать, Маргерит, дорогая. Вы никогда не умели это делать.

— Ладно, как я вижу, тебе не придется ничего передавать ему. Я сама скажу. — И Маргерит отпустила Бетси.

Когда горничная выходила из комнаты, ее. задержал, схватив за руку, худой высокий человек:

— Принеси мне стакан эля, да побыстрее.

Бетси испуганно взглянула на Маргерит, та кивнула и поморщилась, когда за горничной захлопнулась дверь и его зловещая фигура в черном плаще начала приближаться.

Несмотря на худобу, Монтегю Ренни обладал большой силой. На лице его, как всегда, было насмешливое выражение, и он улыбнулся ей бескровными губами. Его необычно бледная кожа свидетельствовала о невоздержанности. Этого человека можно было бы назвать красивым, если бы от него не веяло таким холодом. Белокурые локоны могли бы придать ему ангельский вид, но в нем не было небесной доброты. Наоборот. Его глаза, зеленые и холодные, пронзали ее, заставляя содрогаться от отвращения и страха.

Его бледные, тонкие, как паучьи лапы, пальцы теребили шляпу, которую он держал в руках. Он небрежным жестом отбросил волосы со лба. Маргерит заметила грязь под его ногтями и вздрогнула от отвращения. Увидев его впервые, она подумала, что он похож на слугу дьявола. С тех пор ее мнение о нем не изменилось.

— Что вам нужно, мистер Ренни? В прошлый раз я попросила вас больше меня не беспокоить.

— Будем считать, что вы этого не говорили, дражайшая Маргерит. Я уверен, что в данных обстоятельствах Литгоу был бы намного великодушнее. Он бы мне не отказал.

Он уселся в старое кожаное кресло, где обычно сидел ее муж, и с любопытством посмотрел на разбросанные на столе счета. Ей было противно приближаться к нему, но она прикрыла счета расчетной книгой и отошла в сторону.

— Полагаю, вы не будете вновь требовать от меня деньги, мистер Ренни? Предположим, вы были другом моего мужа, но после его смерти я не получила от вас ни малейшей поддержки. Скорее наоборот.

Маргерит мечтала покончить с прошлым и начать все сначала, но Ренни не давал ей это сделать.

Он издал угрожающий, похожий на рычание звук, перешедший в кашель.

— Вы же знаете, я всегда тут — на случай, если буду вам нужен.

Его холодный взгляд смерил ее с головы до ног, и Маргерит пожалела, что на ней не серое саржевое платье, а облегающий лиф и юбка на кринолине. Слава Богу, что грудь прикрыта кружевным шарфом, а на голове чепчик. Она знала, что ему очень нравятся ее огненно-рыжие волосы.

— Когда-нибудь вы станете моей женой, Маргерит, я в этом уверен.

— Никогда! — Маргерит сжала спрятанные в складках юбки руки с такой силой, что ногти впились в ладони. — Об этом не может быть и речи.