Любовь на все времена

— Может быть, леди столь высокого звания не захочет поддерживать дружбу с кем-то ниже ее.

— Виллоу получила титул, выйдя замуж, — заметил Робин, — хотя всю свою жизнь она вела себя так, как будто была особой королевской крови. По рождению она Виллоу Смолл и стала графиней, поймав Альсестера в свои маленькие сети.

— Значит, она старше вас?

— Виллоу исполнится семнадцать весной. Она встретила Альсестера здесь, когда была фрейлиной. Эйден стало любопытно.

— Как так получилось, — спросила она, — что фамилия вашей семьи Саутвуд, а ее Смолл? Ваша мать была замужем дважды?

— У моей матери было шесть мужей, — спокойно сказал Робин, — и дети от всех, кроме пятого мужа.

— Сколько же всего детей? — Эйден была потрясена.

— Восемь. Семеро из них живы и по сей день. Мой отец и мой младший брат Джон умерли от горловой болезни. У меня есть два старших брата по фамилии О'Флахерти, один из которых живет в своих владениях в Ирландии, а другой — моряк и когда-нибудь будет капитаном собственного корабля. Оба женаты. Виллоу — моя старшая сестра, но у меня есть две младшие, леди Дейдра Бурк и Велвет де Мариско, а кроме того, у меня есть младший брат лорд Патрик Бурк. Патрик служит пажом в доме графа Линкольна.

— Где живет ваша мать, Робин? В Ирландии?

— Моя мать живет в поместье Королевский Молверн, которое граничит с вашим Перрок-Ройял.

— Это они въехали в прошлом году?

— Да.

— У меня не было времени нанести им визит и поздравить с переездом в наши места. А я должна была бы это сделать. В то время мой отец болел, и мы не могли развлекаться.

— Я уверен, — сказал Робин, — что моя мать знала это и поняла.

В этот момент они подошли к комнате Эйден. Робин вежливо поклонился ей со словами:

— Утром вам надо будет сопровождать королеву в часовню. Я приду за вами. Спокойной ночи, Эйден.

— Спокойной ночи, милорд. — Она открыла дверь и вошла в комнату. — О-о-о, — тихо сказала она, оглядывая преобразившуюся комнату. В угловом камине весело горели ярким оранжевым пламенем дрова, а рядом на стуле с высокой спинкой сидела Мег и клевала носом. На каминной полке стояли ее серебряные подсвечники, маленькие, украшенные камнями часы успокаивающе тикали. Пол под ногами устилал ее турецкий ковер, а единственное окно и кровать были завешены темными бархатными драпировками. Эйден увидела, что старый матрас исчез, а вместо него лежит ее собственный толстый матрас; кровать заново застелена пахнущими лавандой простынями, пуховым одеялом и подушками. Под окном стоял один из ее сундуков, но что случилось с остальной частью ее вещей, она не знала.

— Мег. — Эйден осторожно потрясла служанку, которая привычно быстро проснулась.

— Вы вернулись, мой цыпленок. Веселый был вечерок?

— Веселый, — последовал ответ. — Я принесла тебе кое-что поесть, Мег. — Эйден вынула из кармана платья ногу цыпленка, хлеб и грушу.

— Спасибо вам, моя душечка, но маленькая служанка, которую прислал молодой лорд, показала мне комнату, где едят слуги, и я уже поела.

— Тогда закушу-ка я сама, — сказала Эйден. — Я опять голодна, несмотря на хороший ужин. О, Мег! Какие чудеса ты сотворила с нашим маленьким гнездышком. Не могу поверить, что это та же самая комната! Благодарю тебя! Благодарю тебя! — Она села на кровать и с аппетитом уничтожила и ногу, и хлеб, и грушу.

— Это было не просто, душечка, но как только кровать унесли, я увидела, что нужно делать. Мы хорошенько отскоблили пол, прежде чем я позволила постелить ваш бесценный ковер. Я обнаружила шкаф, встроенный прямо в стену, и вы поверите — там было мышиное гнездо! Ну, больше его там нет, вот что я вам скажу! После того как ковер был постелен, я заставила их снова собрать кровать около стены, а не посредине комнаты. Это освободило место для сундука около окна и для стула около очага. Я развесила в шкафу ваши платья, там же ваши туфли, а менее необходимые вещи снова убрала в сундук. Все остальное я отослала обратно в Перрок-Ройял с кучером. Нам просто не хватает места, душечка.

— Понимаю, — сказала Эйден. — Наверное, мне придется пошить новые платья, Мег. Те, что я привезла с собой, старомодны. Молодой граф обещал свести меня с модисткой его матери.

— Вы же не будете носить эти бесстыдные платья, из которых сиськи вываливаются целиком наружу? Что бы сказал ваш отец!

— Я не хочу быть белой вороной, Мег, а поэтому мне надо сменить гардероб. Не бойся. Я могу быть модно одетой, не будучи при этом нескромной.

Она разделалась с цыпленком, и Мег открыла окно и выкинула кость наружу.

— Я не потерплю мышей в нашей комнате, — объявила она. — Следующее, что они будут грызть, это ваши туфли!

Эйден усмехнулась.

— Надеюсь, что нет, ведь у меня нет другой пары! Мег засуетилась, готовя свою госпожу для сна. К удивлению Эйден, появилась лохань с теплой водой, и она смогла вымыть руки и умыться. После этого окно снова было открыто, и вода последовала вслед за куриной костью.

— Это не так, как дома, — кисло заметила служанка, — но нам же надо куда-то вылить ее. Надеюсь, нам не придется жить здесь долго. — Она помогла госпоже надеть белую шелковую ночную рубашку и такой же ночной чепец с красивыми розовыми лентами. Потом уложила ее в кровать.

Чувствуя под собой мягкий матрас, наслаждаясь теплом и сухим одеялом, вдыхая запах лаванды, Эйден сонно наблюдала, как Мег убирала ее одежду. Она подумала, что сейчас не время объяснять служанке, какую высокую честь оказала ей королева, назначив фрейлиной. Мало вероятно, что они попадут домой в ближайшем будущем, но она знала, что Мег смирится с этим. Как только она сориентируется и найдет свое место среди остальных себе подобных, она почувствует себя лучше. Каждому кто-то нужен. Она зевнула, веки сомкнулись. «Интересно, кому нужна я?» — подумала она, проваливаясь в сон.

Глава 2

Золотисто-красные языки пламени от огромного камина отбрасывали беспорядочные тени по всей комнате в Гринвуд-Хаус. На огромной кровати в страстной схватке сплелись две обнаженные фигуры. Крупный мужчина возвышался над женщиной, лежащей под ним, ловко обхватив ее своими мускулистыми бедрами, входя в мягкое тело своей партнерши снова и снова, с возрастающей быстротой, пока она внезапно не застонала, и через секунду оба ослабли в изнеможении.

Некоторое время в комнате было слышно только потрескивание дров в камине, а потом хриплый женский голос промурлыкал:

— Боже, Конн! Ты самый лучший любовник на всем свете! Как жаль, что это наша последняя встреча.

Конн О'Малли был удивлен. Обычно его любовные романы кончались по его инициативе, а Леттис Кноллиз, по сути, даже не была его любовницей. Она никогда не была ею, но с тех пор, как два года назад он появился при дворе, их тянуло друг к другу. За это время они несколько раз сливались в сладкой схватке, хотя делали это тайком и осмотрительно, потому что ни Конн О'Малли, ни Леттис Кноллиз совсем не собирались ставить под угрозу свое с трудом завоеванное положение при великолепном дворе Елизаветы Тюдор. Леттис приходилась королеве кузиной, и поскольку она была гораздо красивей Елизаветы, королева всегда ревновала ее. Что касается Конна, то он был обязан ее величеству своим местом среди дворян-наемников и пользовался ее большой благосклонностью. Елизавета обожала своего Адониса, как она прозвала Конна, не только за его физическую красоту, но и за острый язык. Никто не мог отпустить такой изящный комплимент или рассказать очаровательную историю, как это делал Конн О'Малли.

— Ты огорчила меня, Леттис, — сказал он в ответ на ее замечание. — Разве я чем-нибудь обидел тебя, милочка?

Леттис Кноллиз приподнялась на локте и посмотрела сверху на любовника прищуренными янтарно-золотистыми глазами.

— Не хочешь ли ты сказать, что это волнует тебя, Конн? — пробормотала она.

Он усмехнулся.

— Я любопытен. Сначала ты говоришь мне, что я самый замечательный любовник в мире, а потом заявляешь, что больше мы не будем встречаться. Это озадачивает, милочка, разве нет?