Грешница в шелках

«Ах, он выглядит восхитительно! Поистине прекрасно!» – мысленно воскликнула девушка. Она вдруг подумала о том, что, наверное, могла бы часами любоваться этим мужчиной.

Минуту спустя Джонатан снова поднял книги над головой, а потом опять начал их опускать. В какой-то момент он вдруг бросил взгляд через плечо, а затем повернулся к двери и едва заметно улыбнулся. Улыбнулся насмешливо, даже с какой-то издевкой, как показалось Селии.

Конечно, он уже давно ее заметил. И следовательно, прекрасно знал, что она наблюдала за ним. Более того, Селия была почти уверена: этот мужчина знал, какие чувства она сейчас испытывала, знал, что она очарована им. И сейчас он, наверное, размышлял над тем, как лучше поступить – взять ее, Селию, прямо сейчас… или отложить это дело до вечера.

Но она, как ни странно, нисколько не смутилась. Возможно, она просто забыла, что такое смущение. И казалось, лишилась дара речи – стояла и молча таращилась на своего жильца. Разумеется, она понимала, что ей надо отвернуться, но у нее не было на это сил.

Тут мистер Олбрайтон снова улыбнулся и спросил:

– Что же вы стоите у порога? Вам разрешается войти. – Он бросил книги на кровать, и тут Селия увидела, что на кровати хотя бы имелось одеяло. – Заходите же. Ведь именно вы тут хозяйка.

Судорожно сглотнув, Селия пробормотала:

– Вот… я принесла… – Она кивнула на белье, которое держала в руках.

Но мистер Олбрайтон даже не сделал попытки приблизиться к ней и забрать белье – просто стоял, наполовину обнаженный, и наблюдал за ней. И возможно, мысленно над ней посмеивался.

Собравшись с силами, Селия переступила через порог и, приблизившись к кровати, опустила на нее постельное белье и полотенца.

– Но постель вы должны застелить сами, – сказала она, покосившись на жильца.

– Да, разумеется, – ответил он, усмехнувшись.

А теперь ей, конечно же, следовало удалиться. Нет, не удалиться – бежать без оглядки. Но увы, она вдруг почувствовала, что не может сделать ни шага – словно какая-то таинственная сила удерживала ее на месте. Впрочем, Селия прекрасно знала, что это за сила. Ей ужасно не хотелось уходить, потому что здесь, в этой комнате, находился мужчина, которым она, казалось, могла любоваться и любоваться…

Девушка снова окинула взглядом комнату и на сей раз увидела не только книги и бумаги на столе, но еще и пистолеты, целых три пистолета. Но для чего одному человеку столько оружия?

Перехватив ее взгляд, Джонатан сказал:

– Они не заряжены, не бойтесь.

– Очень приятное сообщение, – съязвила Селия. – А я уж подумала, что вы собираетесь убить кого-то.

– Нет-нет, сегодня не собираюсь.

Джонатан явно поддразнивал ее. Во всяком случае, она надеялась, что просто поддразнивал. А может быть, он говорил серьезно?

Словно прочитав ее мысли, он добавил:

– Поверьте, для вас я не опасен.

– Неужели, сэр? А вот я думаю иначе.

Олбрайтон взглянул на нее с той же насмешливой улыбкой и проговорил:

– Да, пожалуй, я действительно для вас опасен. Но только не этим. – Он указал на пистолеты.

– Верно, не этим, – согласилась Селия. Она старалась выйти из-под власти этого человека; ей казалось, что именно сейчас он чрезвычайно опасен. – Полагаю, что вам, сэр, следовало накинуть рубашку, когда вы увидели меня, – добавила она, нахмурившись.

Джонатан шагнул к ней, и она вздрогнула, однако не отступила. А он приподнял пальцами ее подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. Слишком уж пристально. И во взгляде его была все та же теплота, манившая ее и соблазнявшая…

– Вы провели почти год в доме Алессандры, – проговорил он тихо, но отчетливо. – И я прекрасно знаю, что вы не краснеющая невинность. Поэтому не ожидайте, что я буду церемониться с вами. Не ждите, что я буду обращаться с вами как с несведущим ребенком, а не как с желанной женщиной.

От его прикосновения по телу вновь пробежала горячая волна, и Селия вдруг подумала: «Неужели так всегда происходит, когда он прикасается к женщине?» А в следующее мгновение ей показалось, что он собирается поцеловать ее – она была уверена в этом. Конечно, ей следовало отступить или оттолкнуть его, она не должна была позволять ему никаких вольностей, однако…

Он вдруг отошел к камину и взял ведро с водой. Взглянув на девушку, с невозмутимым видом проговорил:

– Вы можете остаться, если хотите. Или можете убежать, если считаете, что должны так поступить. – Налив в таз воды, Джонатан взглянул на нее через плечо и добавил: – Но если вы будете находиться здесь и после того, как я покончу с умыванием, то быстро уйти отсюда вам уже не удастся.

Селия все же нашла в себе силы покинуть комнату. Однако сделала она это не сразу. Ей еще удалось увидеть, как Джонатан, намочив губку, провел ею по плечам и по груди, так что по его могучим мускулам заструилась вода.

Произнесенное Селией «хорошо» при известии о том, что он сегодня собирается выйти из дома, означало, по мнению Джонатана, только одно: уж она-то сама намеревалась остаться и, возможно, заняться какими-то своими делами. И следовательно, ему, Джонатану, надлежало найти другое время для того, чтобы тщательнейшим образом обыскать весь дом.

Что же касается его намеков на то, что он якобы намерен соблазнить ее, то это была просто уловка – ему хотелось отпугнуть молодую хозяйку, сделать так, чтобы она поменьше обращала на него внимание и не мешала ему заниматься расследованием (хотя в глубине души Джонатан знал, что обманывает самого себя; он чувствовал, что его все сильнее влекло к этой девушке).

Когда же час спустя, покинув дом, он вскочил в седло и поскакал в западном направлении, внезапно выяснилось, что он ошибся в отношении Селии, неправильно понял это ее «хорошо». Он увидел впереди кабриолет с гнедой лошадью, а на управлявшей им блондинке под сиреневой мантильей было такое же платье, как на Селии сегодня утром. Несмотря на прохладную погоду, женщина была без шляпки и без капора, а ее золотистые локоны были уложены в ту же замысловатую прическу, что и волосы его хорошенькой хозяйки. То есть сомнений быть не могло – Селия тоже куда-то отправилась.

Чуть придержав лошадь, Джонатан последовал за кабриолетом, хотя прекрасно понимал, что сейчас ему следовало бы немедленно вернуться домой и, воспользовавшись отсутствием хозяйки, произвести тщательнейший обыск во всех тех комнатах, которые он еще не осматривал. Да, он все прекрасно понимал, однако ничего не мог с собой поделать – ему очень хотелось узнать, куда направлялась Селия. А она, проехав тихими улочками, вскоре повернула к конюшням, находившимся неподалеку от Ганновер-сквер. Джонатан еще какое-то время следовал за ней, затем остановился и стал наблюдать. Селия же подъехала к одной из конюшен и, передав вожжи какому-то мужчине, исчезла в саду у соседнего дома.

Выждав несколько минут, Джонатан подъехал к той же самой конюшне. Осмотревшись, с удивлением взглянул на сад и на дом по соседству. Он очень хорошо знал этот дом, но никак не мог предположить, что здесь принимают дочь Алессандры. Действительно, что она могла тут делать? Неужели эта девушка?…

– Шпионишь за мной, Олбрайтон? – раздался вдруг знакомый голос.

Повернув голову, Джонатан увидел графа Хоксуэлла, выходившего из каретного сарая. Вытирая руки носовым платком, он пристально смотрел на Джонатана, явно ожидая объяснений.

– Если я начну шпионить за тобой, Хоксуэлл, ты никогда об этом не узнаешь.

– Ты переоцениваешь себя, Олбрайтон. Черт подери, что ты тут делаешь?! Что тебе понадобилось у моих задних ворот?

Джонатан с усмешкой пожал плечами:

– Считай, что я здесь прогуливаюсь.

Граф Хоксуэлл улыбнулся, но в улыбке его таилась угроза.

– А теперь ты переоцениваешь мою глупость, Олбрайтон. Поскольку же ты не спрашиваешь меня, почему я выступил в роли конюха, то могу предположить, что ты знаешь, кого я встречал. Но причина моего странного поведения вовсе не та, о которой ты думаешь.

Последнее замечание графа Хоксуэлла не очень-то понравилось Джонатану, и он с некоторым раздражением ответил: