Дева Озера

Не глядя на Эдона и злясь на себя, Тала вышла в темную залу. Большой стол был унесен, но на маленьком у стены стояли кувшин, кубки и деревянная ваза с фруктами. Она наполнила кубок и выпила до дна. Тут появился Эдон Варвикский и повелел:

— Пойдемте. Вы покажете мне дорогу к себе домой, Тала ап Гриффин. Ваши слуги небось переполошились.

— Я не собираюсь с вами разговаривать!

Варвикский Вулф склонил голову набок.

— Для меня это огромное облегчение. Женщины ужасно болтливы, и я очень рад, что в моем доме появится хоть одна молчаливая. Пойдемте, лошади уже готовы. У меня с утра много дел.

Отвернувшись от него, Тала направилась к лестнице. Она мысленно молилась, чтоб он оступился, упал и сломал шею. Но когда он одним махом преодолел все ступени, она поняла, что ее мольбы остались без ответа. Надо было околдовать его!

Решив перехитрить своего мучителя, Тала повела эрла в деревню Вуттон, а не в лес. Матушка Врен в волнении расхаживала по высохшей бурой траве перед хижиной. Увидев Талу на жеребце эрла, старуха вскрикнула от радости.

Врен была старейшиной вырождающегося лимского племени, посему, осыпав упреками викинга, она прижала принцессу к груди и стала кудахтать над ней, как курица над цыпленком.

Эдон тем временем разглядывал домик, стараясь запомнить его местонахождение, поскольку собирался сюда вскоре вернуться — навестить свою суженую.

— Где стража принцессы и где ее брат Венн? — спросил он старуху.

— Рыщут по топям, где же еще им быть! — злобно огрызнулась та.

Эдон заворчал себе под нос. Мальчишку необходимо поймать и отправить в Варвик, тогда Тала не осмелится больше возражать, когда королевский духовник изложит ей брачные обеты.

— Как только Венн вернется, скажи ему, что за ним днем придет мой помощник Риг — я приглашаю принца на соколиную охоту.

— О, Венну это понравится, — заворковала матушка Врен, делая вид, что польщена словами эрла. — А теперь уходите. Миледи вот-вот потеряет сознание от усталости.

Врен затолкала Талу в хижину и захлопнула дверь. Какое-то время обе женщины вслушивались в затихающий топот копыт.

— Миледи, — старая Врен вздохнула с облегчением и прижала руку к сердцу, — меня едва не хватил удар этой ночью. Еще одна такая выходка, и меня положат в могилу.

— Здорово ты его одурачила, Врен! — Тала обняла старуху и в знак благодарности поцеловала в морщинистую щеку. — Спасибо. Я боялась, что ты проговоришься, где Венн. Врен хихикнула и похлопала Талу по руке.

— Не слишком сложно одурачить датчанина, дитя мое.

Тала в возмущении мерила шагами хижину, поднимая пыль с земляного пола. Она сняла испорченный королевский наряд и переоделась в охотничий костюм. Золотые браслеты и диадему она спрятала в шкатулку.

— Ты все поняла из того, что я сказала, матушка Врен?

— Да, да, каждое слово. — Старуха сидела на табуретке у прялки. — Я слышала, что ты сейчас сказала: весь Лим станет христианским, а ты выйдешь замуж за викинга. И что из этого? Не так уж плохо быть христианами.

— Викинги убили моих родителей!

— Нет, Тала, это неправда. Эрл Эдон и его викинги не виноваты в их смерти, и ты это знаешь. Опасно перечить королю. У Тегвина нет ни власти, ни разума. Да и друид он никудышный. Почему бы тебе не послушаться тех, кто мудрее? Мы все видим, что конец близок.

— Врен, и ты туда же? — огорченно сказала Тала. — Венн упорствует в своем праве на королевский престол. Он чтит старых богов Лима и считает себя их избранником.

— Венн — мальчик и знает лишь то, чему его обучили. Отправь его в аббатство, и он станет верить в Христа. Твой отец так и поступил бы. Пусть Венн пойдет новым путем.

— Я уговаривала Венна вернуться в Честер или учиться в каком-нибудь аббатстве, но он не хочет, цепляется за Тегвина. Для принца друид — олицетворение прежнего величия Лима.

— Тогда ты должна сделать решительный шаг.

— Какой же?

— Выйти замуж за викинга, — объявила Врен. — Если бы меня оседлал такой мужчина, я бы никогда не ушла в монастырь в Лойткойте. Я видела, как он въезжал в Варвик на черном коне. Ох, ни за что не упустила бы такого дюжего… молодца.

Тала закатила глаза, моля богов даровать ей терпение: старая Врен выжила из ума.

— А что потом? Ты хочешь, чтобы я отвернулась от брата? Ты же знаешь, что тогда произойдет. Если я оставлю принца здесь одного, то Тегвин принесет его в жертву в ночь праздника урожая.

Прялка замерла в шишковатых руках матушки Врен. Она мрачно уставилась на огонек в очаге, который едва освещал убогую хижину.

— Честно говоря, Тала ап Гриффин, я тебе ничем помочь не могу. В жилах Венна течет кровь лимских владык, и от судьбы ему не уйти. Он будет счастлив в ином мире.

Тала упала на колени перед старухой и схватила ее за искривленные пальцы.

— Матушка Врен, я люблю брата, я заботилась о нем с младенчества, и я не могу допустить, чтобы он ушел в потусторонний мир, даже если эта жертва спасет меня. Моя жизнь станет пустой без него… и без Лейси, Одри и Гвинт. В них вся моя жизнь.

— Ну, ну. — Матушка Врен высвободила руку и стала гладить Талу. — Брак с эрлом — это еще не конец света. Викинг — отважный человек и всем вам станет щитом.

— Лучше найди способ, как избежать этого брака. Если бы викинги убрались восвояси, Венн занял бы свое законное место. Он — настоящий принц. Только бы ему прожить подольше и заиметь собственных сыновей.

— Да, — кивнула головой старая Врен. — Он — последний из лимских королей и не менее других заслуживает того, чтобы жить долго и править. Не знаю, что и сказать тебе, дитя. У меня нет для тебя ответа.

А у кого он есть? — думала Тала, пробираясь в темноте ночного леса. Еще не забрезжил рассвет, а принцесса уже достигла озера. Она прошла вперед по каменному молу и остановилась, окруженная водой. На ясном небе виднелись неяркие от приближающейся зари звезды. Голубоватая луна низко висела на небосводе, а ее бледный шар отражался в водной ряби темного озера тысячами огоньков.

От подводных потоков вода была неспокойной: ее то бороздили небольшие волны, то в середине озера поднималась зыбь, то вспенивался водоворот и утихал внезапно, а иногда темная озерная гладь делалась совершенно плоской. Уже не осталось в живых никого, кто умел толковать знамения озера.

То, что за три летних месяца не упало ни капли дождя, было неслыханным бедствием. Реки высыхали, и народ вспомнил древние ритуалы, испокон веков спасавшие их землю. Любой обитатель Лима знал, что если до первого августа не пойдет дождь, то их спасет одно — принесение в жертву лимского принца.

В плодородные годы богам отдавались первые колосья зерна и первые собранные плоды, ритуал носил символический характер залога будущего хорошего урожая. Но в годины небесных кар только кровь королевского отпрыска либо самого короля могла умиротворить разгневанных богов. Эту истину знали все, словно она была высечена на камне. Спасение Венна заключалось в дожде. Если обильный дождь прольется в оставшиеся дни июля, то Венн избежит преждевременной смерти.

Тала не верила ни в старые обычаи, ни в новые. Она знала, что смерть единственного брата не принесет дождя и что старому друиду Тегвину чудеса не под силу. Перед ней расстилалось древнее озеро предков, в глубине которого прятались молчаливые духи.

Отчаявшаяся Тала молилась в смятении чувств, изливая свое горе Владычице Озера. Страстно желая, чтобы ее молитвы были услышаны, она сняла с шеи золотое ожерелье, собираясь принести его в дар могучей богине и тем самым заслужить ее милость.

— Владычица, я молю тебя. Дай мне знак, покажи, что мне надлежит сделать, чтобы спасти жизнь брату. Зачем тебе маленький мальчик? Его худенькое тело за один день съедят рыбы. Не забирай его у меня, я люблю его. Возьми это ожерелье и забудь про моего братика.

Тала держала ожерелье на вытянутой руке над водой. Затаив дыхание, она ждала, что Владычица Озера поднимется из воды и примет ее дар.