Дикая роза

Она все еще не могла вспомнить, когда раньше видела Уокера или слышала о нем. Отсылая одного из работающих в агентстве индейцев за помощью в форт, мистер Хейуорт несколько раз повторил:

– Скажи им, речь идет о Хэпе Уокере. Ты слышишь? О Хэпе Уокере. И скажи, что он болен, сильно болен. Пусть пришлют помощь, и немедленно. Запомнил? Обязательно надо сказать, что это Хэп Уокер, а то они не захотят выбираться в такую метель.

Повозка замедлила ход, а потом и совсем остановилась. Нэш выпустил из рук носилки и объявил:

– Ну вот и прибыли.

Затем повернулся к Уокеру и, стараясь вывести его из забытья, начал трясти за плечо:

– Капитан Уокер!

Странно – хотя он не носит формы, все называют его «капитаном».

– Капитан Уокер, – повторил громко Нэш, – мы приехали. Похоже, вам устроили торжественную встречу, капитан Уокер. Здесь даже старина Черный Джек, а это, можно сказать, кое-что значит. Да, сэр, к вам здесь относятся неплохо, это уж точно.

– Риос, скажи Клею…

– Ну, ну, спокойнее, капитан Уокер. Вы обязательно поправитесь. У нас тут есть доктор Спренгер, он обязательно поставит вас на ноги. Порой он бывает малость чудаковат, зато починит вас – будете как новенький.

Затем, повернувшись к Энни, он сообщил:

– Сейчас вас занесут в помещение, мэм.

Она с трудом приподнялась и села. Чувствовала она себя слабой, ужасно слабой, и от слишком порывистого движения у нее закружилась голова.

– Нет, со мной все в порядке, – проговорила она, когда Нэш протянул руку, чтобы поддержать ее. – Скажите им, пусть лучше позаботятся о капитане Уокере. А я прекрасно дойду сама.

– Но, мэм, в вашем состоянии…

Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы ее жалели, а этого, кажется, она избежать не сможет. Точно так же, как и осуждения, которое тоже не заставит себя ждать.

– Нет, – решительно заявила она, – я не хочу, чтобы меня несли, как калеку.

Несмотря на холодный, пронизывающий ветер, гнавший через плац тучи снега, прибытия кареты «Скорой помощи» ждали около двадцати человек, в том числе и комендант форта. Кора Спренгер стояла у окна своей теплой уютной комнаты и наблюдала за происходящим на плацу, моля бога, чтобы он дал ей сил радушно принять гостью.

«Господи, – написала она в своем дневнике перед тем, как эту женщину привезли из агентства, – я уже имела несчастье видеть подобное жалкое существо и теперь даже не знаю, как смогу выдержать встречу с другим. Позор, унижение и издевательства, связанные с пребыванием женщины в неволе, оставляют такие ужасные шрамы в ее сознании и на ее теле, что я предпочла бы пустить себе пулю в лоб, нежели оказаться в плену у тех, кто способен на такие проявления первобытной жестокости».

Она увидела, как капрал Нэш отбросил в сторону край брезента и в карету «Скорой помощи» взобрались двое солдат. Когда она разглядела, что на носилках, которые они спустили с повозки, лежит мужчина, у нее даже перехватило дыхание от вспыхнувшей надежды – а что, если Хейуорт в конце концов решил не присылать бывшую невольницу, и необходимую помощь ей оказывают квакеры?! Но когда один из солдат спрыгнул на землю, а другой возвратился в повозку, она поняла, что ей все же предстоит принимать несчастное, жалкое существо. Чувствуя, как на глаза навертываются слезы, она отвернулась от окна, испугавшись, что не выдержит предстоящего зрелища.

После полумрака, царившего в карете, снег ослепил Энни. Поплотнее завернувшись в свои одеяла, она ухватилась за протянутую ей руку и поставила ногу на обледенелую ступеньку, но тут же потеряла равновесие. Один из офицеров бросился ей на помощь и, подхватив на руки, понес мимо шеренги сочувственно смотревших на нее солдат к квартире врача.

– Со мной все в порядке, уверяю вас, – настаивала Энни. – Я и сама могу идти.

– Здесь скользко, мэм. Не стоит рисковать, а то можно упасть.

Чувствуя себя крайне неловко, она повернула лицо к синей шинели из грубого сукна и стала разглядывать золотистые кавалерийские пуговицы. Да-а, не успела она пройти через одно испытание, как начинается другое. Но она понимала, что придется смириться и что ей остается одно – высоко держать голову и ставить на место всех тех, кто попытается выпытывать у нее подробности о ее жизни в неволе. Никто не заставит ее пережить эти ужасные годы заново.

– Миссис Спренгер! – позвал офицер.

У Коры вновь перехватило дыхание. А за ее спиной, сгорая от любопытства, стояла Сарабет Хьюз.

– Что ж, она уже здесь, – пробормотала Кора и двинулась к двери.

Через распахнувшуюся входную дверь ворвался поток холодного воздуха, и в комнату вошел офицер, неся на руках Энни. Глядя на свою жену, Эллиот Хьюз сказал:

– Она легкая, как перышко, но Нэш говорит, что, если не считать голодного истощения, она в довольно приличной форме. Куда мне ее отнести?

– Лучше поставьте меня на пол, – поспешила вмешаться Энни. – Я уже чувствую себя нормально и вполне могу стоять на ногах. Просто я устала, вот и все. Но мне… – Она запнулась, чувствуя на себе их любопытные взгляды, затем продолжала: – Но мне нужны вода и мыло… а также что-нибудь чистое – что угодно, лишь бы я могла переодеться.

– Прежде всего вам необходимо отдохнуть, – твердо сказала Кора и, обращаясь к Хьюзу, добавила: – Прошу вас, отнесите ее к тому креслу.

Когда он поставил ее на пол, она не стала садиться, а настойчиво повторила:

– Я бы все-таки сначала помылась, если вы не против.

Рука ее неуверенно поднялась к спутанным волосам, и она, покраснев от смущения, проговорила: – Мне понадобится гребенка… и, если можно, немного керосина.

Сарабет Хьюз первая обрела дар речи:

– Насколько мы знаем – то есть, нам сказали, – вас увезли с собой индейцы. Должно быть, это было просто ужасно.

Энни, не поднимая глаз, коротко ответила:

– Да.

– Но, глядя на вас, не скажешь, что… я имею в виду… что, кроме некоторого…

– Помолчи, Сарабет, – оборвала ее Кора и, переведя взгляд на Энни, извинилась: – Уж простите нас, моя милая, мы, наверно, кажемся вам ужасно бестактными, но нам дали понять, что мы должны ожидать… ах, боже мой, что это я говорю?! Прошу вас, извините меня. Просто мне так приятно, что вы… как бы это точнее сказать?.. что вы не изуродованы подобно многим другим, возвращающимся после плена, – не совсем удачно вышла она из неловкого положения, а затем, сделав небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями, одним духом выпалила: – Ах, дорогая моя, до чего же мы рады, что вы снова среди нас! Как, должно быть, все это было для вас ужасно!.. Впрочем, я совсем забыла о хороших манерах. Меня зовут миссис Спренгер, а это миссис Хьюз, – сказала она, улыбаясь. – Ну и, конечно, наш галантный лейтенант Хьюз, с которым вы уже познакомились.

– А я Энни Брайс. Миссис Итан Брайс – по крайней мере, была ею до того, как… – Она запнулась, а затем, выдохнув, закончила: – До того, как убили моего мужа. У нас была ферма на Сан-Сабе в Техасе.

Пожалуй, это и все, что они от нее услышат. Она снова коснулась волос и, заставив себя улыбнуться, сказала:

– Прошу прощения, но мне кажется, с этим лучше не откладывать, иначе мы все потом об этом пожалеем.

Кора прекрасно поняла, что та имеет в виду:

– Да, разумеется. Думаю, у меня там приготовлено все, что вам может понадобиться. Прошу вас, миссис Брайс, пойдемте со мной, и мы вас приведем в полный порядок.

Взяв Энни за руку повыше локтя, она повела ее к открытой двери:

– У нас здесь предостаточно места, так что располагайтесь как дома.

Но Сарабет по-прежнему не спускала с Энни подозрительного взгляда.

– И сколько же вас держали в неволе? – поинтересовалась она.

– С осени 1870-го.

– Три года… – негромко проговорила Кора, покачав головой. – Могу сказать только одно: вы намного выносливее, чем в подобных обстоятельствах оказалась бы я, и проявили настоящее геройство, сумев выжить.

– Непонятно только, как это они позволили вам выжить – прошло ведь целых три года.