Ненавистный брак (ЛП)

- Я и сам могу защитить себя, Надя, хоть и ранен, – надменно ответил Федор. – Но прежде, Вам придется выслушать меня, князь... Отпустите меня, – приказал он Кумазиным, – и уведите отсюда Лизу...

- Вы и приказывать можете, как я посмотрю, – с издевкой заметил Александр.

- Как видите могу, если нужно. Вы сможете убить меня потом, если получится, потому что я буду защищаться, и умру, как дворянин. Я не слабая женщина, над которой Вы можете издеваться, и не невинный малютка, Ваш сын... Вы поняли? Ваш сын!

Александр подскочил к Федору, который даже не шелохнулся, ожидая его. Лиза вцепилась в руку Кумазина, который уводил ее подальше от мужчин. Неожиданно перед Александром возникла маленькая, щупленькая фигурка.

- Выслушай этого человека, прошу тебя! – сказала Катя.

- Хорошо! – еле сдерживая ярость, ответил Карелин. – Идемте в кабинет...

Мужчины вошли в княжеский кабинет, и Карелин со злостью хлопнул дверью, закрыв ее за собой.

- Предупреждаю, что убью Вас, Лаврецкий, – начал он, – и мне дела нет, ранены вы или здоровы. Князь подождал бы, пока раны залечатся, но у мужика нет терпения ждать. Я уступил просьбе этой женщины выслушать Вас, хотя мне нечего слушать, и я не собираюсь ничего прощать...

- А я и не собираюсь просить у Вас прощения, потому что меня не за что прощать! Вы напрасно обвиняете Елизавету Ивановну, она ни в чем не виновата... Я был ее женихом, когда Вас и в помине не было. А что касается вымышленного имени, то... зная Вас как человека властного, вспыльчивого и деспотичного, я побоялся назвать свое настоящее имя. К тому же, если помните, я появился здесь не ради удовольствия, а как жертва ограбления... И вернулся я сюда не просто так, князь, а потому, что узнал, что Наташа Маслова – враг Лизе, и враг опасный, поскольку, несмотря на Вашу ярость, Елизавета Ивановна все равно сильней ее.

- Как бы не так! – вскричал Александр и продолжил, уже спокойнее, – Лиза тоже знала меня, и знала, что ложь – это единственное, что я ей не прощу...

- Она дважды хотела рассказать Вам правду, но Вы сами не дали ей сказать! Я просил Кумазиных приехать сюда, но Фредерик сначала отказался, и тогда я решил вернуться сюда снова под именем Ивана Ежова...

- Отлично... – зло ответил князь и посмотрел на Федора, угрожающе сжав кулаки.

- Повторяю, что между мной и Лизой ничего не было, кроме романтической помолвки... я даже не поцеловал ее ни разу... и уж тем более не был ее любовником. Она сказала так, чтобы отмстить за то, что Вы вели себя с ней, как деревенщина, оскорбляли ее, а она этого не заслуживает... Моя любовь к Лизе была светлой и чистой. Я уважал ее, потому что любил, и потому, что она заставляла меня уважать ее.

- Вы не были со мной откровенны, не сказали, что были помолвлены... Лиза всегда лгала мне.

- Не Лиза Вам лгала, а ее маман, и Вам это отлично известно.

- Женщина никогда не скажет, что она была любовницей… тем более такая, как Лиза! – Карелин подошел к двери и громко позвал жену. Лиза гордо вошла в кабинет и холодно взглянула на Александра. В ее лице не было ни кровинки. Она молча ждала, что скажет муж.

- Так правда это, или ложь, что этот человек был твоим любовником? – дрожа от возбуждения, спросил ее Карелин.

- Я уже сказала правду, и поклялась, что раньше солгала тебе, – бесстрастно ответила Лиза. – В моей жизни ты был единственным мужчиной, но это уже неважно. Тогда я сходила с ума и была слепа, потому что ты растоптал мою гордость, купив меня, как крепостную крестьянку. Я ненавидела тебя всей душой, потому и сказала, что Федор был моим любовником.

- Но потом…

- А потом я хотела сказать тебе правду… Но все бесполезно… довольно слов… Ты хотел покончить со всем… так убей нас, если хочешь, но больше я не буду оправдываться, и ты, Федор, тоже не оправдывайся. Уедем отсюда прямо сейчас, прошу тебя.

- А твой сын… – от такого поведения жены Александр растерялся.

- Наш сын, потому что он и твой сын тоже! Ты можешь отрицать правду, которая тебя пугает, ведь то, что ты сделал – чудовищно.

- Но мне нужны доказательства! – сказал Карелин.

- Мне незачем доказывать тебе что-то. Мы будем искать моего сына, а ты можешь делать, что хочешь! Ты обещал вернуть мне его… но я уже не верю тебе и твоим обещаниям! Ты много обещал, но не сдержал слова! – Лиза повернулась и пристально посмотрела на мужа, для которого ее слова снова были пощечинами.

- Но ты должна понять, что я не могу тебе верить, Лиза! – возразил князь. – Ты слишком много лгала мне…

- А расплачиваться за это должен мой сын?.. Да что же ты за человек такой, что глумишься над женщиной? Ты запер ее в комнате, отнял у нее ребенка и отдал его, бог знает кому. – Глаза Лизы неистово сверкали, рыдания подступили к пересохшему горлу, но не пролились слезами. От гнева и тревоги слезы высохли. – Ты можешь не верить мне, мне все равно…

- Это единственное, за что я корю себя, – тихо сказал Александр, – а потому вызволю ребенка из того болота. Я не должен был мстить ему. И еще я подожду, когда рука Лаврецкого заживет. Я поквитаюсь с ним на честной дуэли, чтобы потом не говорили, что я его убил…

- Или я убью Вас, князь.спокойно заметил Лаврецкий. – Я тоже умею держать оружие в руках.

Александр быстро вышел из кабинета, и Федор вышел вслед за ним. Оставшись одна, Лиза без сил рухнула в кресло, придавленная невероятной, невыносимой болью. В кабинет быстро вбежали Надя и Фредерик. Графиня бросилась к подруге и крепко обняла ее, ласково гладя по волосам и бессвязно бормоча слова утешения. Фредерикнервновышагивалпоогромномукабинету.

- Я должна ехать искать сына! – неожиданно сказала Лиза и выпрямилась. – Я буду искать его до последнего вздоха…

- Мы едем с тобой, – решительно заявила Надя. – Больше мы тебя одну не оставим.

- Верно, Елизавета Ивановна, мы будем рядом, – подтвердил Фредерик, остановившись перед ней и поднося дрожащие руки княгини к своим губам. – Уму непостижимо, сколь чудовищны бесчинства князя. Полагаю, нам следует вернуться в Петербург. Нужно подать жалобу царю, он найдет на него управу.

- И правда, Лиза, – поддержала мужа Надя, – ты имеешь на это право. Попроси царя наказать его. Князь заслуживает ссылки.

- И даже конфискации имущества, – добавил возмущенный Кумазин. – Уверен, царь воздаст ему по заслугам! [прим: на самом деле указом Александра I от 6 мая 1803г для всех сословий была отменена конфискация имущества, а Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845г предусматривало конфискацию за государственную измену, участие в бунте или заговоре против Власти Верховной, но на основании и в порядке, определяемым особым распоряжением правительства]

- Какой прок мне в его деньгах, или ссылке? – простонала Лиза, и на ее глаза навернулись жгучие слезы. – Где-то здесь мой сын… и я должна найти его!..

В кабинет поспешно вошел Лев Ильич.

- Быть может, Вы дадите княгине успокоительное? – спросил его Кумазин, но доктор лишь сокрушенно качнул головой.

- Увы, граф, лишь чудом вернувшийся сын успокоит ее… Я говорю чудом, потому что по этим дорогам бродят тысячи людей без роду без племени… Что значит для них какой-то ребенок? Им все равно, живой он, или умер.

Надя помогла Лизе встать с кресла, и все вышли из кабинета.

- Князю нет оправдания, доктор, – тихо заметил Фредерик. – Лучше бы он убил ее. Мы должны увезти ее отсюда. Я не хочу оставаться под крышей этого дома, и мы не можем оставить Лизу одну в такую минуту. Едемтеснами, доктор…Намнужноуехать…

- Мы поедем, куда пожелаете, граф. Я всегда буду на стороне княгини… Язнаю, чтооначиста…

Александр медленно вошел в теперь уже опустевший дом. Чуть раньше он окаменело стоял во дворе и молча слушал Фредерика и доктора, грозивших ему царским судом. Александр не возразил им ни единым словом. На его лице застыла маска холодности и решимости; он ни словом, ни жестом не выдавал своего состояния. А на душе скребли кошки. Боль была такой глубокой, что он не мог возражать. Карелин начал верить, что сын, которого он недавно возненавидел, был, действительно, его, и оттого на сердце было мучительно горько. Он страдал, как и раньше, но теперь его страдания стали другими. Князь не мог себя понять, ему казалось, что он из другого мира. Не останавливаясь, он дошел до дверей спальни. Щуплая, беспокойная фигурка неотступной тенью следовала за князем. Верная Катя страдала вместе с ним. Александр открыл дверь, и Катя остановилась, напрасно ожидая слов от сына. Карелин молча опустился в кресло и уткнулся лицом в ладони.