Герой снов

Николай начал растирать ей спину внизу у позвоночника, находя самые болезненные и немеющие места и разминая их, пока Эмма не вздохнула удовлетворенно, мурлыкнув:

– Ох, как же я люблю твои руки.

– Только руки?

– Ну, в данный момент я ощущаю только твои руки.

– А как насчет этого? - Он прижался к ней бедрами, давая ощутить твердую мощь своего возбуждения. - Я нахожу тебя очаровательной, красивой и очень желанной, - поведал он, целуя сбоку ее в шейку. - Что ты думаешь об этом, мамочка?

Эмма улыбнулась и слегка заворочалась.

– Я думаю, что ты необычный мужчина с извращенным вкусом. - Она перевернулась на спину и обвила руками его шею. - И мне очень повезло, что я твоя жена.

Два месяца спустя Эмма сидела на постели и нянчила новорожденную дочурку, когда Ник уселся рядом. Кончиком пальца Эмма отодвинула с лобика девочки легкую рыжую прядку. Рыжие полумесяцы ресниц мирно дремали на розовых щечках.

– Как мы ее назовем? - спросила она. - Все имена, что приходили мне на ум, теперь кажутся неподходящими.

– Есть одно, которое я хочу тебе предложить. - Рука Николая легла на одеяльце, сползшее на колени к Эмме. - Мне хотелось бы назвать ее Мэри в честь твоей матери.

Эмма помолчала, склонившись к ребенку. Когда она вновь подняла голову, в глазах у нее блестели слезы счастья.

– Да, мне тоже это нравится. Ее будут звать Мария Николаевна Ангеловская. Бог даст, она когда-нибудь научится писать свое имя без ошибок.

Их разговор прервал легкий стук в дверь спальни.

– Кто там? - спросил Николай. На пороге появилась служанка.

– Ваша светлость, пять минут назад вам принесли пакет. Мистер Станислав сказал, что он от сэра Олмэя. Мне отнести его в библиотеку, сэр?

Эмма увидела, как лицо мужа помертвело.

– Нет, - произнес он, - принесите его сюда.

– В чем дело? - спросила Эмма, когда девушка удалилась. - Кто такой сэр Олмэй?

Николай, казалось, не слышал ее, но спустя несколько мгновений рассеянно ответил:

– Историк, которого я нанял, чтобы провести разыскания в архиве Ангеловских в России.

– А-а… - Взгляд ее перешел с непроницаемого лица на пальцы, судорожно стиснувшие простыни. Тогда она сообразила:

– Ты попросил его узнать о Емелии?

– Я должен был это сделать.

– Да, конечно. - Эмма дотронулась до его руки и погладила побелевшие костяшки пальцев. Она могла лишь догадываться, как много это значило для ее мужа. То время все еще оставалось для Николая реальным и оказывало влияние на него бесчисленными способами, проявляясь в большом и малом. Он наверняка будет горевать, если узнает, что с Емелией Васильевной случилась беда.

– Ник, что бы с ней ни произошло, ты не был в этом виноват. Ты ведь это знаешь!

Николай, не отвечая, уставился на дверь, словно ожидая явления призрака. Вернулась служанка с пакетом в руках и подала его Николаю. По знаку Эммы девушка взяла ребенка и унесла спать в детскую.

Николай медленно стянул с пакета шнурок и развернул коричневую оберточную бумагу. Полная жгучего любопытства, Эмма наклонилась вперед. В пакете лежали сложенное письмо, два или три томика с непривычными буквами кириллицы на обложке и еще какой-то предмет, который Эмме не удалось рассмотреть, так как Николай взял его и, повернувшись к ней спиной, стал разглядывать. Затем он медленно поднялся и отошел к окну. Она видела, как он поднес к лицу ладонь - то ли смахнуть слезы, то ли отереть пот, она не поняла.

Подняв письмо, Эмма увидела, что оно написано по-английски.

– Что с ней случилось? - хрипло спросил Николай, все еще не поворачиваясь от окна.

Эмма быстро проглядела письмо, перескакивая через страницы.

– Емелия оставила монастырь через семь лет после твоей… после смерти князя Николая, - сообщила она. - Короткое время она с сыном жила у родственников Ангеловских в Санкт-Петербурге. Однако их продолжали преследовать правительственные и городские чиновники, так что однажды Емелия с сыном буквально исчезли на десять лет. Не исключено, что они жили у нее на родине, в селе Хованском, так как в церковных списках один раз упомянута неизвестная женщина с ребенком-сиротой. Возможно, речь шла о Емелии.

Найдя в отчете Олмэя еще одно важное место, Эмма прочитала его вслух:

Голос Эммы стих. Она поняла, что держит Николай в руках.

– Ник! - тихо позвала она, откладывая письмо в сторону. Поднявшись с постели, она присоединилась к нему. Яркий свет полудня не давал сразу рассмотреть выцветшее изображение. Она коснулась его руки, и он наклонил миниатюру так, чтобы яснее было видно лицо.

Перед Эммой был крохотный портрет старой женщины с серебристо-персиковыми волосами. Лицо ее было в морщинах, но губы улыбались, и взгляд был царственным. Различить цвет глаз не представлялось возможным, но выражение их наводило на мысль о том, что она видит нечто далекое… или тоскует по нему.

– Похожа она на меня? - спросила Эмма, сплетая пальцы с пальцами Николая. Он ответил с трудом:

– Наверное, похожа. - Помолчав, он пробормотал:

– Она никогда больше не выходила замуж.

Эмма подняла на него глаза и увидела блеснувшую на щеке слезу.

– Да, не вышла.

– У нее никого не было!

– У нее был сын, - сказала Эмма. - Она утешалась Алексеем и памятью о Николае. Самое же главное: она верила, что они еще встретятся вновь. И они встретились.

Эмма почувствовала, как сходит его напряжение. Пальцы разжались.

– Правда встретились? - Он повернулся к ней, зажав в руке миниатюру. - Ты в этом уверена?