Уроки страсти

Глубоко тронутая, Федра попыталась улыбнуться, но ее губы дрожали. Склонившись, она поцеловала его, затем начала раздевать.

– Я тоже не прочь полюбоваться твоей красотой.

Раздевание превратилось в игру: Эллиот мешал ей своими ласками, а Федра отталкивала его руки, пытаясь снять с него тот или иной предмет одежды. Наконец после смеха, шутливой борьбы и возни с его башмаками он остался совсем голым.

Федра снова уселась ему на бедра. Веселье оставило их, уступив место нежной умиротворенности, где духовное и физическое сливались воедино. Эллиот потянулся к длинным прядям ее волос и намотал их на пальцы. Затем поднял на нее взгляд:

– А ты знаешь, как соблазнить мужчину? Что-то я не очень в этом уверен.

Федра слегка покраснела.

– Знаю, хотя знание и опыт не одно и то же. Но я постараюсь. – Она никогда не пыталась соблазнить мужчину. Но ее прежние отношения с мужчинами отличались от нынешних.

Эллиот привлек Федру к себе, и их губы слились в поцелуе.

Федра спустилась ниже, осыпая поцелуями его шею и грудь. Она и раньше была активным участником их любовных игр, но лишь теперь начала понимать, как получать наслаждение, даря его другому.

Она самозабвенно ласкала его, упиваясь явными признаками того, как ее прикосновения действуют на Эллиота. Казалось, нет ничего естественнее, чем покрывать поцелуями каждый клочок его кожи, бедра, живот и даже возбужденное естество.

Его рука коснулась ее головы. В этом жесте, легком и нежном, было поощрение и просьба, и Федра откликнулась, использовав губы, чтобы доставить ему наслаждение, насколько это было в ее силах.

Не в первый раз она оказалась наверху, но теперь все было иначе. Федра сосредоточила внимание на их соединении, на ощущениях внутри нее, на движениях своих бедер.

Даже высвобождение было другим, более мощным и сокрушительным. Федра сделала все, чтобы оно стало общим, ни на секунду не теряя контроля над ситуацией. Она пребывала в полном сознании, что делало наслаждение еще более острым и пронзительным.

Когда она в изнеможении упала на Эллиота, он обнял ее и прижал к себе. Оба тяжело дышали.

Глаза Эллиота были закрыты, но он почувствовал ее взгляд, и его губы изогнулись в слабой улыбке.

– Похоже, для тебя не существует полумер.

Федра замерла. Может, он не ожидал, что эксперимент зайдет так далеко, и теперь шокирован?

– А ты хотел, чтобы я ограничилась полумерами?

– Конечно, нет. – Он повернул голову и посмотрел на нее. – Я достаточно эгоистичен, чтобы радоваться твоим познаниям, но рад, что ты не применяла их на практике раньше.

У нее не было желания применить эти знания раньше, как и многое другое, что она позволила себе с этим мужчиной. Такова разница между другом и любовником.

– Говорят, порядочные женщины не позволяют себе таких вольностей.

– Те, кто это говорит, врут.

– А ты занимался когда-нибудь этим с порядочной женщиной?

– Ты имеешь в виду до сегодняшнего дня?

Вопрос поразил Федру. Она может считаться порядочной, но обычной…

Эллиот хмыкнул и постучал ее по носу кончиком пальца.

– Ты пребывала в таком восторге от своей власти, что я не сразу признался, что…

Федра затаила дыхание.

– Что у меня тоже были знания, но не опыт.

«Если нашим отношениям суждено закончиться». Эллиот провел пальцем по шелковистой ложбинке между округлостями ее груди. «Если». Его поразило, как это слово подействовало на него. Не «когда», а «если». Он обрадовался как мальчишка.

Интересно, что произойдет, если сумерки никогда не наступят? Как ни странно, эта мысль совсем не обеспокоила его. Может, философия Федры верна и отсутствие законных уз усиливает страсть.

Вот только она сама не верит в это, по крайней мере, в их случае. Может, она и сказала «если», но вряд ли она рассчитывает, что их отношения переживут публикацию мемуаров.

Эллиот и сам не знал, что их ждет. В любом случае он не должен воспринимать ее обязательства перед отцом как предательство. И вообще, она не должна поступаться своими принципами ради него. Их отношения по-своему чисты, и не стоит марать их низменной торговлей.

Тем не менее, у каждого из них есть долг по отношению к своим семьям. Сам он должен своему отцу даже больше, чем согласился бы признать.

Кристиан не хочет знать правду. Возможно, ему пришлось приложить немало усилий, чтобы остаться в неведении. И все же, чтобы покончить со всем этим, необходимо выяснить, что же случилось на самом деле.

– Я хотел бы, чтобы ты ответила мне на один вопрос, – сказал Эллиот.

– Пожалуйста. Я не могу отказать тебе даже в такой малости.

Черта с два! Федра отказывала ему во многом, вынуждая принимать ее условия. Вот почему Эллиот ехал через весь город на эту убогую улицу. Возможно, со временем он привыкнет к полному отсутствию прав на нее, но вряд ли наступит момент, когда он не будет хотеть большего.

– В разговоре со мной в Неаполе Мерриуэдер не стал отрицать, что обед, описанный твоим отцом, имел место. И что соответствующий разговор состоялся. Однако он не может утверждать, что его подозрения были справедливы. Если я найду свидетельство, что он ошибся или что смерть офицера в колониях не имеет отношения к нашей семье, ты выбросишь тот отрывок из мемуаров?

Федра нашла его предложение заслуживающим внимания.

– Отец поручил мне проследить, чтобы его воспоминания были напечатаны, будучи уверен, что они правдивы. Если выяснится, что это не так, или если публикация нанесет вред чьей-либо репутации, я его выброшу. – Она печально улыбнулась. – Видимо, мне следует дать объявление в «Таймс», предложив то же самое всем заинтересованным лицам. Ты не единственный, кто пытается подкупить меня, чтобы не фигурировать в мемуарах Ричарда Друри. Моя корзинка для корреспонденции полна просьб и угроз. Очевидно, мой покойный партнер попытался опробовать свою схему на многих, и теперь они знают, кто унаследовал и мемуары, и издательство.

– Не будь ты такой благородной, то могла бы разбогатеть и купить себе более приличный дом на собственные средства. Истербрук первый предложил бы тебе целое состояние.

Эллиот не хотел, чтобы это прозвучало как возобновление торга, но если бы Федра выразила хоть малейший интерес к размерам этого состояния… В ее положении следует быть практичной. Он не возражал бы решить эту проблему подобным образом.