Паутина любви

Я хорошо представляла разыгравшуюся там картину. Родители бросятся в объятия друг друга и будут плакать и смеяться. Поначалу их не будут заботить подробности, главное — Дорабелла жива! Затем они сядут в первый же поезд и приедут, видимо, к полуночи или чуть позже.

Потом я пошла рассказывать о случившемся нянюшке Крэбтри. Она изумленно уставилась на меня, потом по ее щекам хлынули слезы, и мы бросились друг дружке в объятия.

— Я видела ее! Я видела ее! Ах, няня, как это чудесно!

Потом пошли неизбежные вопросы! Я без труда управлялась с ними. Это было нетрудно, потому что самым главным было то, что Дорабелла нашлась.

Я сообщила о ее появлении Гордону и Джеймсу: Дорабелла была спасена, но ее память пострадала. В детали я не вдавалась, потому что еще не знала, какой вариант случившегося будет предложен им. Новость распространилась по всему дому, а это значило — и по всей округе.

Затем я вернулась в коттедж и повела Дорабеллу в Трегарленд.

Сцена ее встречи с няней выглядела очень трогательно. Потом она направилась к Тристану. Он ошеломленно поглядел на нее, а потом повернулся ко мне и запросился на руки.

— Ничего, со временем он привыкнет и к тебе, — сказала я.

Меня изумило то, что история, сочиненная совместно с приехавшими родителями, была принята окружающими. Я объяснила это тем, что одновременно произошли весьма значительные события, так что странное исчезновение и появление второй миссис Трегарленд показались на этом фоне не слишком необычным.

В августе этого года Гитлер подписал с Советским Союзом пакт о ненападении, и это, в сочетании с договором с Италией, делало ясным — он готовится к походу на Польшу.

«Будет ли война?» — вот что волновало всех, а никак не вопрос о том, каким образом потеряла память миссис Трегарленд.

И вот в первый сентябрьский день поступило сообщение: Гитлер совершил вторжение в Польшу, несмотря на заявление со стороны Британии и Франции о том, что такое вторжение будет расцениваться как война с этими странами.

Третьего сентября мы услышали по радио голос Невилля Чемберлена, объявившего о том, что мы в состоянии войны с Германией.

Все переменилось. Постоянно ходили какие-то слухи. Люди не говорили ни о чем, кроме войны.

В течение нескольких дней я не видела Джоуэна Джермина. Я не решила, до какой степени следует знакомить его с подробностями эскапады Дорабеллы. Я подумала, что расскажу правду: ему, конечно, я могла доверять.

Когда он вошел в дом, я сразу поняла — что-то произошло. Мы вместе отправились в сад. Он сказал:

— Я пришел сообщить тебе о том, что записался в армию!

Не веря своим ушам, я глядела на него.

— Что делать, страна воюет. Как еще могу я поступить?

Я почувствовала опустошенность. С тех пор, как вернулась Дорабелла, я ощущала приподнятость, весь мир казался мне иным. Родители были вне себя от радости, и мы не слишком задумывались над действиями Гитлера. Возвращение Дорабеллы заслонило для нас все остальные события.

А теперь я осознала разом все: неуверенность в будущем, страх за любимых людей, горе, которое способна принести война.

Мне было невыносимо думать о том, что Джоуэн будет подвергаться опасности. Я поняла, как он мне нужен! Я поняла, что люблю его…

— А что будет с имением? — пробормотала я.

— Оно в хороших руках. Все это ненадолго! Говорят, кончится к Рождеству…

Я с трудом сдерживалась. Мои губы дрожали. Джоуэн заметил это, придвинулся ближе и обнял меня.

— Я скоро вернусь! Ты будешь ждать меня, Виолетта?

— Да, — ответила я. — Буду ждать!