Легенда любви

Она направилась к Весту. Услышав скрип гальки под ее ногами, Вест обернулся. Но, увидев Элизабет, он не сказал ни слова. Тяжелые удары сердца отдавались в ее ушах. Она опустилась возле него на колени и решительно сказала:

– Я пришла, чтобы увидеть тебя, Вест.

– Что ж, ты меня увидела, – ответил он, его голос был низким и мягким, а серые глаза грустными и задумчивыми. Его брови сошлись в печальной гримасе, и он был похож на маленького грустного мальчика.

Элизабет села рядом.

– Мы должны поговорить.

Он посмотрел в сторону, затем вниз на пустыню.

– Нам действительно есть что сказать друг другу?

– Посмотри на меня, Вест, – твердо сказала Элизабет и взяла его за руку. Он повернул к ней голову. – Ты можешь ничего не отвечать, но я многое должна сказать тебе. Ты выслушаешь меня?

Вест пожал плечами.

– Слова вряд ли что-нибудь изменят.

– Может быть, и так. Но по крайней мере я смогу умереть спокойно, зная, что попыталась это сделать. – Она глубоко вздохнула и вытянула перед ним руку. Разжимая кулак, она поднесла его ближе к глазам Веста. – Ты знаешь, что это такое?

Вест увидел на ее ладони что-то маленькое и блестящее.

– Похоже на пуговицу, медную пуговицу.

– Это не просто медная пуговица, Вест. Это та пуговица, которую я оторвала от твоего кителя той ночью в тюрьме. Я хранила ее все эти годы, и не было дня, чтобы перед сном я не взглянула на нее и не вспомнила ту ночь, которую провела с тобой.

– О Боже! – Вест замотал головой. – Лучше бы я никогда не видел тебя, не целовал и…

Элизабет никогда раньше не слышала от него ничего подобного. Ему было не все равно. Вест тоже не мог забыть ее. И быть может, сделать это ему было еще труднее, чем ей.

– Не жалей ни о чем, – сказала Элизабет. – Пожалуйста, Вест, открой глаза и посмотри на меня.

Он вздохнул, посмотрел ей в глаза и сказал:

– Что ты хочешь, Элизабет. Что я могу сказать? Что я один во всем виноват? Хорошо. Я скажу. Я один во всем виноват, и я…

– Нет, Вест. Я виновата не меньше. То, что я сделала, было непростительной ошибкой. Но все же я не такая плохая, как ты думаешь. Если ты позволишь, я попытаюсь объяснить.

Не успел он ответить, как Элизабет стала рассказывать о себе – все, без утайки. Она испытывала странное чувство. Внезапно ей захотелось, чтобы они узнали друг о друге все. Вест слушал, не проронив ни слова. Элизабет то и дело машинально дотрагивалась до серебряного кольца с бирюзой, подаренного ей Микомой. Оно стягивало шелковую бандану на ее шее.

Она рассказала Весту про тот злополучный день, когда она, сама того не желая, убила пытавшегося ее изнасиловать полковника Фредерика Доббса. Опустив голову, она призналась, что той ночью в тюрьме была невинна. Что вышла замуж за Дэйна Кертэна по телеграфу и что ее замужество не было настоящим. Услышав это, Вест хотел было что-то сказать, но Элизабет приложила палец к его губам.

– Пожалуйста, Вест, – умоляла она его, – ты должен мне верить. Слушай дальше.

Он поцеловал ее пальцы, но взгляд его по-прежнему оставался задумчивым.

Она спешила сообщить ему:

– Наш брак никогда не будет настоящим. Я собираюсь его расторгнуть.

Он внимательно посмотрел ей в глаза.

– Ты совершишь большую ошибку.

– Нет, не совершу. Ошибкой было то, что я вышла замуж, а сама даже не могла заставить себя выбросить эту проклятую маленькую пуговицу. – Рука Элизабет коснулась лица Веста. Это было прикосновение самой любви, которое тронуло его до глубины души и болью отозвалось в груди.

Он взял ее руку и сжал в ладонях.

– Элизабет, я никчемный, бессердечный эгоист. – Он виновато улыбнулся.

– Я все о тебе знаю, Вест. Грейди рассказал мне.

Он вздрогнул.

– Что тебе рассказал Грейди?

– О твоем детстве, о том, как ты потерял семью и девушку, которую любил и которая вышла замуж за богача. И о том, как ты потерял своих друзей на войне.

К удивлению Элизабет, Вест вдруг начал рассказывать о своем прошлом. И поведал ей намного больше, чем Грейди. Вест рассказал ей о себе больше, чем когда-либо и кому-либо рассказывал. Он говорил о своей семье, о прелестной девушке, которая обещала любить его вечно и вышла за сына богатого землевладельца. Рассказал об ужасах, которые пережил на войне, и о друзьях, которых он любил и потерял навсегда.

– Иногда я думаю, – с грустью сказал Вест, – все, что было во мне хорошего, погибло на войне.

– Нет, Вест, это неправда. Я видела, как ты говорил с Микомой. Никто не был к ней так внимателен и добр, как ты. В тебе много хорошего.

– Я не уверен в этом. – Он пожал плечами. – После войны во мне не осталось ничего, кроме вины в том, что я выжил, а они погибли. У моих друзей были семьи, которые их ждали и нуждались в них. Это не я, а они должны были вернуться домой. А мне зачем было возвращаться? – Он покачал головой. – Я груб и циничен… Я знаю… Я думаю… Я думаю… что я…

– Боишься любить, чувствовать? – продолжила она. – Не бойся, дорогой. Не поворачивайся к жизни спиной. И не надо чувствовать себя виноватым из-за того, что в живых остался ты. Твоей вины в этом нет.

– Нет? – спросил Вест и рассказал Элизабет о том, как они с капитаном Бруксом пытались бежать из тюрьмы в Андерсонвилле. О том, как туннель, который они вырыли, обрушился и засыпал их. Как он пытался руками откопать Брукса – и опоздал. Брукс задохнулся.

– У него была семья, Элизабет, и два сынишки, которые так ждали его. Боже, я должен был быть на его месте. Я, не он. – Его лицо исказила болезненная гримаса, на глазах появились слезы.

– Ну, дорогой, ну, – утешала Веста Элизабет. Она обняла его за шею. – Не казни себя. Ты сделал все, чтобы спасти его. Забудь об этом. Все уже позади. – Она прижалась щекой к его заросшему лицу, затем отстранилась и взглянула ему в глаза. – Каждая жизнь одинаково ценна. И потом, разве из-за того, что ты не был мужем и отцом, ты должен умереть?

– Элизабет, – прошептал Вест.

– Главное, ты вернулся с войны живым и теперь мы вместе. Я люблю тебя, Вест Квотернайт, – сказала Элизабет. – Я люблю тебя.

Улыбка осветила лицо Веста.

Элизабет поцеловала Веста в губы, вложив в этот поцелуй всю свою любовь, и он наконец понял, что лишь он один на свете знал, какой пылкой любовницей была эта женщина. Она никогда никому не принадлежала, кроме него, и не будет принадлежать. Это была его женщина.

Когда их губы разъединились, Вест спросил:

– И ты все время хранила мою пуговицу?

– Это все, что у меня было, – чуть не плача от счастья, проговорила Элизабет.

– Успокойся, дитя мое, – мягко сказал Вест, словно утешал проснувшегося темной ночью испуганного ребенка. – Все будет хорошо.

– Завтра утром я все расскажу Эдмунду, – сказала Элизабет, наслаждаясь прикосновением его сильных рук.

– Я все улажу сам, – заверил Вест. – Я поговорю с Эдом.

– Нет, по-моему, это должна сделать только я.

– Мы вместе поговорим с ним, – сказал Вест. Он посмотрел ей в глаза. – Элизабет, я должен кое в чем тебе признаться.

– Говори, говори мне все.

– Я много знаю о том, как заниматься любовью, но очень мало о самой любви. Ты объяснишь мне, дорогая?

– Не знаю. На это у нас может уйти пятьдесят – шестьдесят лет, – ответила Элизабет. Затем лицо ее стало серьезным, и она сказала: – Для начала ты можешь сказать, что любишь меня.

– Я люблю тебя, Элизабет, я очень тебя люблю.